Через год в это же время - Софи Касенс

– Квинн! – воскликнула женщина, закрывая книгу и аккуратно кладя ее на стоящий рядом с креслом столик. – Я тебя не ждала. – Увидев Минни, она несколько раз моргнула, словно проверяя, в самом ли деле здесь находится кто-то еще. Потом встала, поправила прическу и разгладила ладонями халат. – Но я в таком виде… Я не одета для приема гостей.

На ее лбу появилась легкая морщинка, но она улыбнулась Минни, когда тянулась к сыну, чтобы поцеловать его в щеку. Голос у нее был мягким и спокойным. Минни почувствовала легкий укол зависти: ей тоже хотелось бы иметь такую мать – мать, которая приветствует тебя поцелуем и говорит тихим нежным голосом.

– Это Минни, – сообщил Квинн. – Я тебе рассказывал о ней. Это та девушка, которую должны были назвать Квинн. – Он взял руки матери и легонько качнул их вверх-вниз, как будто физически передавая ей информацию. – Минни, это моя мама Тара.

Тара повернулась, чтобы посмотреть на Минни и одновременно протягивая руку, чтобы коснуться девушки, словно желала убедиться в ее реальности. Глаза Тары расширились, и Минни съежилась под ее взглядом, смущенная таким сосредоточенным вниманием.

– Привет, – пробормотала она, слегка взмахнув рукой. – Я принесла вам пирог. – И она протянула коробку Таре.

– Минни? Минни… – Тара продолжала пристально смотреть на нее.

Непохоже было на то, что она собирается взять коробку, и поэтому Минни поставила ее на столик у кресла.

– Не знаю, любите ли вы пироги. Квинн говорил, что вроде любите…

– Минни, боже мой, разве вы не прелесть?! Мне всегда хотелось иметь вьющиеся волосы, – сказала Тара, и Минни бессознательно потянула одну из прядей, выпрямляя ее. – Я так рада, что вы зашли! Когда Квинн сказал, что познакомился с вами и что вы рассказали о своем рождении… С тех пор я постоянно думаю об этом. Я так часто вспоминала вашу матушку. Пыталась найти ее после того, как мы выписались из больницы. Она так мне помогла!

– Знаю, – кивнула Минни. – Она мне рассказывала, а еще говорила, что вы стащили ее идею о том, как назвать ребенка. – Минни неловко рассмеялась и слегка пожала плечами.

Ей не хотелось, чтобы Тара решила, будто Минни злится из-за этого. Кто бы смог злиться на такую вот женщину? Это все равно что злиться на котенка.

– Нет-нет! – Голос Тары упал. – Это не так было… Квинн, ты разве не объяснил?

Тара, похоже, внезапно расстроилась. Она попятилась к дивану и медленно опустилась на него. Квинн сел рядом и взял ее за руку.

– Не огорчайся, мам, – тихо произнес он. – Я объяснил, но подумал, что лучше тебе самой все рассказать.

Квинн отправился заварить чайник чая «Эрл Грей», а Минни села на диван рядом с Тарой. Женщина выглядела такой хрупкой и маленькой на фоне огромных белых подушек, она как будто могла утонуть в мягких тканях, и ей уже не выбраться оттуда. Минни сидела молча, давая Таре возможность высказаться.

Когда Минни представляла себе встречу с этой женщиной, злодейкой ее детства, особой, которая так сильно огорчила ее родную мать, то воображала, что именно она могла бы сказать Таре. Но теперь Минни не хотелось говорить ничего, ей хотелось только слушать.

Тара объяснила, как много значила для нее помощь Конни, какой одинокой она чувствовала себя во время родов, как близка она была к тому, чтобы сломаться, сдаться…

– Конни рассказала мне историю об имени Квинн, и это было как луч света в темноте. Мое тело разрывалось на части, а это имя и лицо Конни… Да, это было единственным реальным, за что я могла тогда держаться. – Тара посмотрела на потолок, ненадолго затерявшись в собственных мыслях. – Да, а когда малыш родился, я просто не могла придумать другое имя. Я хотела, чтобы его тоже звали Квинном… Это как дань уважения вашей матери за ее помощь. Я не представляла, что эти глупые газеты такое устроят. Мне и в голову не приходило, что она не сможет назвать вас Квинн.

Теперь Тара смотрела на Минни, явно ожидая какого-то отклика.

– Но вы оказались во всех газетах. Квинн не такое уж обычное имя. И мой папа решил, что они будут выглядеть глупо, если выберут то же самое имя, что у малыша во всех новостях.

– Потом я пыталась найти Конни, но не помнила ее фамилии. Я искала сообщения о рождении другого ребенка с именем Квинн. В больнице не могли мне ничего сообщить. И я даже думала, что, может быть, она сама как-то со мной свяжется.

В комнату вернулся Квинн и поставил поднос с чайными приборами на большой кофейный столик в турецком стиле.

– Ты только не волнуйся слишком, – сказал он, мягко касаясь плеча матери.

Тара подняла руку и сжала его пальцы.

Минни снова ощутила зависть, видя такую близость между ними. У нее с матерью никогда не было подобных отношений.

– А теперь я узнаю, что все прошедшие годы она меня презирала, что я украла ваше имя и что вы затаили обиду… Мне этого не вынести.

Тара слегка шмыгнула носом и прижала к нему тыльную сторону ладони; ее глаза повлажнели.

– Ну я бы не назвала это настоящей обидой, – возразила Минни.

Она почувствовала, что начинает краснеть. И тут же принялась грызть ноготь на большом пальце левой руки, но потом спохватилась и подсунула ладони под себя.

– Мне бы так хотелось снова повидаться с Конни, объяснить ей все, сказать, как я сожалею… Но что она должна думать обо мне?

– Это же просто имя. Я бы не стала так уж из-за него тревожиться, – сказала Минни и слегка погладила руку Тары.

За ее плечом она увидела, как Квинн, глядя на нее, произносит одними губами: «Просто имя?» Минни прищурилась; он явно наслаждался событиями.

– И тогда вас назвали Минни Купер. – Тара покачала головой, ее губы недовольно надулись. – Бедняжка!

– Не так уж это и плохо, – возразила Минни, убирая руку.

– Да, могло быть и хуже, – вмешался Квинн. – Например, Форд Фиеста или Воксхолл Корса.

Минни очень захотелось швырнуть в него чайник.

Она взяла номер телефона Тары и сказала, что постарается убедить свою маму позвонить ей. Но предупредила, что та может быть слегка раздражительной, однако наверняка все выслушает. Тара сжала руки Минни тонкими пальцами и нежно встряхнула их. А потом извинилась и ушла в ванную комнату.

– Спасибо, – тихо произнес Квинн с другого конца комнаты.

– За что? – не поняла Минни.

– За то, что была добра