Колумб - Яков Свет

Реальная фигура и Лоренсо Джерарди. Это негоциант из флорентийского семейства Джеральди. Дом Джеральди вел дела в Португалии и Кастилии, и один из представителей его, Джаното (испанцы называли его Хуаното Берарди), севильский банкир, сыграл немалую роль в дальнейших судьбах Колумба.

Кроме того, есть один очень любопытный документ, который наводит на мысль, что Тосканелли действительно был причастен если не к проекту Колумба, то к португальским и испанским плаваниям в Атлантике.

26 июня 1494 года, вскоре после того как в Европе распространилась весть об удивительных открытиях Колумба, феррарский герцог Эрколе д'Эсте, человек весьма любознательный, отписал во Флоренцию своему послу Манфредо ди Манфреди и поручил ему раздобыть у племянника покойного Тосканелли карты «некоторых островов, открытых Испанией» (31, 222).

Речь шла, очевидно, о тосканеллиевских картах Атлантики и, возможно, о маршрутах западного пути, намеченных флорентийским ученым.

Переписка Тосканелли издавна волновала колумбоводов. Объективным исследователям непонятно было, с какой стати Фернандо Колон, который так стремился приумножить славу своего отца, приписал Тосканелли роль поводыря великого мореплавателя. В равной мере необъяснимо, почему примеру Фернандо Колона последовал Лас Касас, который всегда отстаивал приоритет Колумба в открытии Нового Света.

Непонятно, по какой причине испанский хронист конца XVI — начала XVII века Антонио Эррера (73, I), которому доступны были все архивы испанского королевства, вообще не упоминал о Тосканелли и его письмах в своем труде, посвященном открытию Америки.

В итоге «тосканеллиевский» вопрос остается открытым и поныне, и «закрыть» его вряд ли удастся в обозримом будущем[30].

Существовали ли письма Тосканелли или нет, не так уж в общем важно. Колумб не испытывал нужды во флорентийских суфлерах. Все, что вложил он в свой проект, было заимствовано из других источников, более обстоятельных, хотя и столь же обманчивых.

Колумб не был кабинетным затворником, и, отдавая должное полезным книгам, он одновременно подкреплял свой замысел опросными сведениями.

В этом была определенная логика: в самом деле, если восточная оконечность Азии лежала где-то за «малым морем», то до нее или каких-то земель близ берегов Катая и Индии могли случайно доплывать те или иные корабли. В равной мере важны были вещественные приметы искомой части Азии. «Малое море» приносило их довольно часто, в чем Колумб убедился в годы пребывания на островах Порто-Санто и Мадейре. Сведения об этих приметах заморской земли дополнили ту картину, которую он создал, изучая труды Пьера д'Айи, Энея Сильвия и Марко Поло.

В итоге получилась весьма завлекательная концепция, и ее автор мазок за мазком набрасывал картину земной ойкумены с огромной сушей и «малым морем». Оставалось лишь найти щедрого мецената и с его помощью приступить к осуществлению намеченного замысла[31].

ПОРАЖЕНИЕ В ЛИССАБОНЕ

Естественно, что, живя в Португалии, Колумб предложил свой проект королю Жуану II. Произошло это в самом конце 1483 или в первые месяцы 1484 года.

Время для вручения проекта было выбрано не слишком удачно. Как раз в 1483 и в 1484 годах Жуан II меньше всего думал о дальних заморских экспедициях. Король гасил мятежи португальских магнатов и расправлялся с заговорщиками. В августе 1484 года окончательно затоптаны были последние искры смуты, и, очевидно, той же осенью дошел черед до предложения беспокойного генуэзца.

Жуан II был умным и предусмотрительным правителем. Льстецы сравнивали его с Цезарем, но он больше похож был на Суллу. Суллу в темном камзоле и в узконосых башмаках. Суллу с аккуратной бородой. Сулланскими были его глаза — зеркало холодной души, тихий, леденящий душу голос, и, подобно Сулле, он помнил о врагах своих и расправлялся с ними без спешки, но коварно и жестоко.

Король Жуан II придавал огромное значение дальнейшим открытиям в Африке. Во что бы то ни стало он стремился проложить путь в Индию, и его капитаны — Дього Азамбужа и Дього Кан эти замыслы осуществляли с большим успехом.

Дього Кан в 1484–1486 годах прошел далеко на юг вдоль берегов Камеруна, нынешней Республики Конго и Анголы и открыл устье великой реки Заир, или Конго.

Южное направление экспансии было главным. Западному вектору при дворе Жуана II особого внимания но уделялось, хотя приватные особы на свой риск и страх и на свой кошт заплывали довольно далеко на запад от Азорских островов.

В Лиссабоне, на Avenida da Liberdade в одном фешенебельном отеле стена просторного холла занята мозаичным панно: на носу каравеллы бородатый морской волк всматривается в хмурый берег. Под морским волком подпись: Jôao Vaz Corte Real Descubridor da America no anno 1472 (Жуан Ваз Корте-Реал. Открыватель Америки в 1472 году).

Куда-то ходил этот Жуан Ваз Корте-Реал и за какие-то открытия получил в 1474 году пост губернатора городка Ангры на азорском острове Тершейра. Спустя четыреста с лишним лет его зачислили в штат датской экспедиции Пининга и Потхорста, хотя о ней он никакого понятия не имел при жизни.

Какие-то острова лет на двадцать раньше нашел, а затем снова потерял некто Дього ди Тейве. Король Альфонс V с согласия сына этого мореплавателя в 1475 году подарил эти неуловимые острова некоему Фернану Теллишу (92).

Искали в Атлантике и легендарный остров Антилью, и ряд других мифических островов, но только после открытий Колумба португальцы сообразили, что они упустили «синюю птицу». И, сообразив, стали доказывать, что задолго до плаваний предприимчивого генуэзца им не раз удавалось схватить ее за хвост.

За последние сто лет такие попытки предпринимало множество португальских авторов. Все они прежде всего желали доказать, что Новый Свет открыт был до Колумба их соотечественниками, и эта цель оправдывала средства, с помощью которых такие посылки обосновывались…

Защитникам португальского приоритета приходилось туго потому, что они не могли обнаружить документов, подтверждающих факт конкретных открытий конкретных островов у берегов Америки, совершенных португальскими мореплавателями в доколумбовы времена.

Но даже если бы им удалось доказать, что Жуан Ваз Корте-Реал или Дього ди Тейве побывали у берегов Ньюфаундленда или у Бермудских островов, подобные открытия не могли бы умалить всемирно-исторического значения плаваний Колумба.

В Португалии и поныне находятся ярые защитники приоритета этой страны в открытии американских земель, и итоги их деятельности с вполне объяснимым раздражением подвел немецкий географ Р. Хенниг. «Все мнимые «первооткрытия», — писал он, — или полностью опровергнуты, или настолько недостоверны, что о них без малейших укоров совести лучше совсем не упоминать… По собственной нерадивости португальцы упустили возможность сделать величайшее географическое открытие. Теперь уже нельзя приписать себе честь этого открытия необоснованными утверждениями, будто в действительности португальцы опередили Колумба на много лет и только не сообщали о своих достижениях. Правда, запоздалые гипотезы о «тайных открытиях» — дешевое и удобное средство фальсификации истории, но они недостойны серьезных ученых» (32, 298–300).