Печенеги - Василий Васильевский

Вылазка стоила больших потерь той и другой стороне, но не улучшила положение дел в Адрианополе. Император Алексей, опасаясь за судьбу одного из первых по значению городов в империи, готовился двинуться на помощь осажденным из Анхиала. Но прежде чем приступить к решительным действиям, он успел освободить себя от опасного врага, присутствие которого в лагере половецком превращало обыкновенный разбойничий набег в предприятие, направленное против династии. С согласия Алексея, но по собственному вызову в стан самозванца под Адрианополем отправился один ловкий византиец; он сумел вкрасться в доверие к лже-Константину, явившись с позорно обритыми бородой и волосами на голове, что некогда испытал сам мнимый сын Диогена. Новый Зопир[76], как называет проходимца царевна Анна, для довершения сходства с древним даже изувечил свое лицо, чтобы придать вероятие сказке о жестоком обращении со своими подданными императора Алексея. После этого ему не стоило большого труда заманить лже-Диогеновича в одну крепость, комендант которой заранее получил от императора приказ исполнять все требования Алакасея — так назывался византийский Зопир. Принятый комендантом с почестями, подобающими его сану, самозванец заснул после обильного угощения и проснулся уже в кандалах, а его пьяные спутники без церемоний были перерезаны. Драгоценная добыча не могла быть отправлена в Анхиал — прямо к императору: половецкие шайки мешали этому, и самозванца повезли в столицу. В крепости Чуруле он был принят высланными навстречу важными чинами империи, которые и распорядились его ослепить, вероятно, на основании полномочия, данного императрицей-матерью, оставшейся в Константинополе.

Неудача под Адрианополем и плен самозванца имели то следствие, что действия половецких ханов лишились всякой определенной цели. Оставался только грабеж. В этих видах отдельные шайки кочевников рассыпались по всем направлениям, спеша награбить сколько можно более и воротиться назад в свои степи. Задача Алексея состояла теперь в том, чтобы не выпускать хищников, обремененных добычей, из пределов империи и истреблять порознь их отряды.

Часть задачи была исполнена движением самого императора к Малой Никее, в недальнем расстоянии на юго-восток от Адрианополя. Опустошив беззащитную страну, отряды половецкие соединились вблизи этого города в одном лагере в количестве 12000 человек. Под личным начальством Алексея лагерь был взят, 7000 половцев были убиты, 3000 взяты в плен; награбленная ими добыча была отобрана и возвращена местным жителям. Император вошел с торжеством в Адрианополь. Здесь явилось к нему половецкое посольство, изъявляя готовность жить в мире с империей и служить императору. Хитрые варвары желали только протянуть время, чтобы дать возможность хищным шайкам убраться за Балканы с награбленным добром; на третьи сутки ночью депутаты скрылись из греческого лагеря. Алексей вскоре узнал, что вся масса половецких шаек, соединившись вместе, направилась на север. После того оставалось только преследовать врагов. Византийская армия шла по пятам кочевников, но не особенно крепко на них налегая. Только при Железном запоре произошла довольно горячая схватка; половцы потеряли много убитых и часть награбленной добычи.

С удалением Половецкой орды за Балканы император Алексей считал свою задачу поконченной. Не думая преследовать далее хищных кочевников, он воротился в Константинополь и скоро услышал о приближении к пределам своего государства первых крестоносных отрядов.

Петр Голубовский

Печенеги, торки и половцы до нашествия татар

Племенное родство и происхождение кочевников

В массе народов, двигавшихся в Средние века из Азии в Европу, последними явились интересующие нас печенеги, торки и половцы… Заняв пространство от Урала до Дуная, они приходят в столкновения со многими государствами и то своими набегами, то как посредники в торговле с восточными странами, то как военная сила, всегда готовая к услугам того, кто больше даст, заставляют обратить на себя внимание; их имена являются в летописях русских, поляков, венгров, греков, арабов; их известность распространяется и в Западной Европе. И вот писатели разных национальностей выдвигают нам целую массу имен. Приглядываясь к ним, замечаешь, что это по большей части искажения одного и того же имени, явившиеся или в силу неправильной устной передачи, или происшедшие по законам языка того или другого писателя. Иногда бытописатели (особенно византийские) окрещивают наших кочевников классическим именем скифов или громким прозвищем гуннов, не желая осквернять свой язык новым варварским названием. Иногда же мы находим у одного и того же писателя несколько различных имен для одного племени, притом таких, которые не указывают на искажения, а являются действительно существовавшими рядом одно с другим и происходят в силу разных обстоятельств.

Мы не имеем никакой возможности входить в рассмотрение, откуда ведет свое начало слово «печенеги», но нам кажется довольно вероятным, что другие народы узнали это имя от русских славян. «Печенеги» и «πατζινακιται» греческих писателей стоят весьма близко по созвучию. Если мы примем во внимание известие нашей летописи под 944 годом, что корсуняне послали весть в Константинополь о движении Игоря против греков, что болгары сделали то же, «говоря: «Идут русские и наняли себе печенегов»; если вспомним подробные сведения о печенегах Константина Багрянородного, ясно указывающие, что многое он почерпнул из рассказов людей, бывавших на Руси или в Крыму, то наше предположение получает некоторое основание. Впрочем, возможно, что и русские славяне узнали имя печенегов от венгров, которые передали его и византийцам, если верно объяснение г. Европеуса, что название «печенег» — угорское…[77] В таком случае знакомство русских славян с этим именем существовало еще до непосредственного столкновения их с печенегами. Близко к русскому названию стоит находимое у Титмара Мерзебургского[78] «pezineigi» и у Бруно еще правильнее «pezenegi». Первый мог взять у второго с незначительным изменением, а Бруно был в России и слышал это имя от русских, когда шел на проповедь к печенегам. Вполне искаженное название — «pedenei» и «petinei», встречающееся у того же Титмара, нам кажется, произошло вследствие устной передачи этого имени немецкими воинами, участвовавшими в походе Болеслава[79] на Русь. Не считаю нужным распространяться о том, что все названия, употребляемые польскими писателями для обозначения имени «печенеги», произошли путем искажения слышанного от русских. «Piecinigi», «pieczyngi», «pincenakiti» и т.д. — варианты польских хроник. Последний из них, находимый в хронике Галла[80], может быть объяснен знакомством автора с византийскими писателями.

Обращаясь к венгерским источникам, мы находим в них наших печенегов под именами «bessi», «bysseni», «picenati». Венгерское имя этого народа есть «besenyo», которое в грамотах передается как «besseneu», «bessynew». Иногда же в этих документах мы находим имя «wysseni». Венгерский ученый Эрней видит печенегов и под именами «wosciani», «wosseravii» и «ebes». Последнее действительно встречается в одной грамоте конца XII века. Мы не знаем, каким образом произошли все эти варианты, но нужно помнить, что венгры были в непосредственных сношениях с печенегами. Возможно, что все эти разночтения представляют латинизированное «besenyo».

Арабы также не оставили без внимания наших кочевников, и печенеги являются в их сочинениях под именем «баджнак». Укажем для примера на известия двух арабских писателей Аль-Бекри[81] и Аль-Балхи[82]. Говоря о стране Баджнак, Аль-Бекри рассказывает, что к северу от нее лежит земля Kifdjak (Кипчак), на юг Хазария, на восток Гузия, на запад славяне. А Аль-Балхи сообщает, что «часть турка выселилась из страны своей и заняла пространство между Хазаром и Румом (Византией) — их зовут Баджнак; в древние времена они не занимали настоящих своих жилищ, а лишь впоследствии они разделили и завоевали эти владения». Если мы постараемся определить по другим источникам, какой народ обитал в указанных арабами местностях, то убедимся, что это были печенеги. Аль-Бекри писал в XI столетии, а Аль-Балхи в первой половине X века, но как тот, так и другой говорят, очевидно, о времени, им предшествующем, то есть о начале X века или о конце IX столетия. В этот период все пространство между Хазарией и Византией занимали печенеги, о чем единогласно говорят как византийские источники, так и русские летописи. Кроме того Константин Багрянородный сообщает нам, «что печенеги сначала жили возле рек Волги и Яика… Пятьдесят лет назад так называемые узы, согласившись с хазарами и напавши на печенегов, одолели их и выгнали из собственной страны». Если наш писатель и не говорит специально о границах Печенегии, то все-таки из его известия видно, что соседями этой страны были узы и хазары, так что Аль-Бекри, Аль-Балхи и император-историк взаимно поддерживают друг друга и говорят, очевидно, об одном и том же народе.