Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо

Мы спросили нашего черного князька, что нам делать.

— Пойти, — говорит он, — и испугать их всех!

Он схватил две или три самых худших циновки, попросил одного из наших высечь огонь и повесил циновки на конце шеста и поджег. Циновки запылали, осветив вокруг изрядное пространство. При виде этого, все звери отступили; мы услышали их рычание и рев на большом расстоянии от нас.

— Что ж, — говорит пушкарь, — это средство годится, жаль только жечь циновки, ведь они служат нам и подстилками и покрывалами. Не мешайте мне, — говорит он, возвращается в палатку и принимается изготовлять нечто вроде искусственных петард 110 и тому подобное.

Несколько штук он передал нашим часовым, чтобы они имели их под рукою на всякий случай, а одну большую прикрепил к тому самому шесту, к которому были привязаны циновки, и поджег ее. Она горела так долго, что на этот раз все дикие звери оставили нас в покое.

Как бы там ни было, но общество зверей стало утомлять нас, и, чтобы отделаться от них, мы вновь пустились в путь на два дня раньше, чем собирались. Пустыня все еще не кончалась, даже не было видно признаков ее конца. Но мы теперь обнаружили, что почва вся покрыта какой-то зеленью; благодаря этому наш скот не голодал. Во-вторых, обнаружили мы также, что в озеро впадает много речонок; таким образом, покуда местность была низменная, мы находили достаточно воды, и это очень облегчало нашу поклажу. Мы шли так еще шестнадцать дней, но не добрались до лучших мест. Затем местность стала понемногу повышаться, из чего мы заключили, что воды нам не хватит, и так, запасаясь на случай беды, мы наполнили ею все наши пузыри-бутыли. Мы продолжали так незаметно подниматься в продолжение трех дней, покуда внезапно не обнаружили, что находимся на вершине большой цепи возвышенностей, хотя и не столь высоких, как первая.

Взглянувши вниз, по другую сторону холмов, мы, к великой нашей радости, увидели, что пустыня кончилась, и что дальше местность обильно покрыта зеленью, деревьями и пересечена большой рекой. Мы не сомневались в том, что найдем там также людей и скот. Теперь, по словам нашего пушкаря, ведшего подсчеты, мы прошли около четырехсот миль по зловещей пустыне, сделавши переход в тридцать четыре дня. Таким образом, мы в общем прошли около тысячи ста миль намеченного пути.

Мы охотно в тот же вечер спустились бы с холмов, но уж было слишком поздно. На следующее утро мы передохнули в тени каких-то деревьев; это было для нас весьма усладительно, ибо солнце больше месяца пекло нас, и на пути не было даже деревца, чтобы укрыться. Местность нам очень понравилась; особенно же по сравнению с той, откуда мы пришли. Здесь мы убили нескольких оленей, которых водилось много в лесах. Убили мы также какое-то создание, вроде козы, мясо которого оказалось очень вкусным; но то была не коза. Мы нашли также множество птиц, похожих на куропаток, но несколько меньших по величине и почти ручных. Словом, мы зажили здесь хорошо. Людей, однако, здесь не оказалось; по крайней мере, мы не встречали их в продолжение нескольких дней пути. Как будто для того, чтобы сбавить нам радость, каждую ночь нас тревожили львы и тигры. Слонов же здесь мы не видали совершенно.

После трех дней пути мы подошли к реке, увиденной еще с холмов и названной нами Золотой рекой. Оказалось, что течет она к северу 111, это была первая на нашем пути река, протекавшая в этом направлении. Течение реки было очень быстрым. Наш пушкарь, вытащивши свою карту, уверял меня, что либо река эта Нил, либо же она впадает в то большое озеро, откуда, говорят, Нил вытекает. Он разложил свои планы и карты, в которых я, благодаря его урокам, стал хорошо разбираться, и заявил мне, что постарается убедить меня в этом. Действительно, он все это так ясно объяснил, что я пришел к тому же заключению.

Я все же никак не мог взять в толк, зачем пушкарь так интересуется этим, но он продолжал развивать свою мысль и заключил так:

— Если эта река — Нил, почему бы нам не понастроить еще каноэ и не спуститься вниз по реке, вместо того, чтобы рисковать на пути к морю и встретить еще какие-либо пустыни и палящие пески? Да если бы мы и добрались до моря, нам оттуда попасть домой будет так же трудно, как и с Мадагаскара.

Рассуждения эти были хороши, не имеется здесь возражений разного рода, на которые никто из нас не мог ответить. Но, в общем, предприятие было такого рода, что каждый из нас считал его невозможным, и по ряду различных причин. Наш лекарь, сам человек ученый и начитанный, хотя и не знакомый с мореходством, воспротивился этому, и часть его возражений, помню, сводилась вот к чему: во-первых, длина пути, как признавали и он и пушкарь, благодаря руслу и изгибам реки окажется не меньше чем в четыре тысячи миль; во-вторых, в реке бесчисленное множество крокодилов, которых нам никак не удастся избегнуть; в-третьих, по пути имеются ужасные пустыни. И, наконец, приближается период дождей, во время которого нильские воды будут особенно яростны; они вздуются так высоко, разольются вдоль и вширь по всей равнине, что мы никогда не сможем знать, находимся ли мы в русле реки или нет. Нас наверняка часто будет выбрасывать на берег, переворачивать и топить. По такой опасной реке совершенно невозможно двигаться.

Последнюю эту причину изложил он нам так ясно, что мы и сами стали признавать ее и согласились отказаться от замысла пушкаря и продолжать путь в первоначальном направлении — на запад и к морю. Но, как ни хотелось нам скорее отправиться, мы все же, под предлогом отдыха, лодырничали еще два дня на этой реке. В течение этого времени наш черный князек, который очень любил бродить, явился как-то вечером и принес нам много кусочков чего-то. Что это — он не знал, но вещицы эти были тяжелые и на вид приятные. Он решил показать их мне, думая, что это какая-нибудь редкость. Я ему не подал вида, что заинтересован, но, отойдя и подозвавши к себе пушкаря, показал ему принесенное, высказавши при том свое предположение, а именно, что это золото. Он согласился со мной как в этом, так и в следующем: мы решили завтра захватить с собой черного князька, чтобы он показал нам то место, где нашел золото. Если там много золота, мы сообщим об этом всем нашим товарищам, если же мало, то мы сохраним дело в тайне и прибережем золото для самих себя.

Но мы забыли посвятить в эту тайну князька; он же по простоте своей столько наболтал всем остальным, что те, догадавшись, в чем дело, пришли к нам поглядеть. Обнаруживши, что дело раскрыто, мы стали заботиться лишь о том, чтобы никто не заподозрил нас в желании утаить золото. Высказавши свое мнение, мы позвали нашего изобретателя, который тут же согласился с тем, что это золото. Тогда я предложил идти всем вместе к месту, где князек нашел его; и если там окажется значительное количество золота, провести там некоторое время, чтобы добыть его.