Франко. Краткая биография - Габриэлла Эшфорд Ходжес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И хотя в мае 1946 года Франко с романтической ностальгией вспоминал рухнувший режим как «уникальный период мира, порядка и прогресса», в тот момент он без видимой печали воспринял отстранение Примо де Риверы от власти. Возможно, генерал действительно чувствовал удовлетворение от свержения этой авторитетной фигуры или же хотел дистанцироваться от неудач и провалов диктатуры. Так или иначе, то, что король сделал Франко своим фаворитом, помогло ему смириться с уходом Примо. 4 июня 1929 года Альфонс XIII лично прикрепил на грудь Франко медаль «За боевые заслуги», которой он был удостоен еще в 1925 году. Спустя год, 8 июня 1930-го, генерал шел во главе колоссального шествия, в котором участвовал весь кадетский корпус, привезенный Франко из Сарагосы для участия в принятии присяги на знамени мадридского гарнизона. 6 июня он появился на балконе королевского дворца рядом с Альфонсом XIII.
Рамон, выведенный из себя победным шествием брата и предпочтением, которое ему оказывал король, решил вступить с ним в соперничество, чтобы тоже привлечь внимание к своей особе. Летом 1929 года он предпринял еще одну попытку полета над северной Атлантикой, завершившуюся полным провалом. Мало того, что поиски пилота и его экипажа оказались весьма дорогостоящими. Выяснилось также, что Рамон заменил гидросамолет, построенный в Испании, на аэроплан германского производства, к тому же, по-видимому, получив за это солидную взятку. Возмущенный командующий военно-воздушными силами полковник Альфредо Кинделан немедленно выгнал его из военной авиации. «Подвиг» Рамона не только подрывал доверие к испанскому воздушному флоту и явился оскорблением короля и Родины, но также опорочил честное имя семьи. Отношение Франсиско к Рамону как к капризному ребенку перекликалось со страдальческим смирением матери перед бестактным и хамским поведением отца и доводило до бешенства младшего брата. Лицемерно-жалостливая просьба Франко к нему с уважением воспринять «негодование матушки, которое мы все разделяем», вызвало молниеносную отповедь. Авиатор попросил директора академии «не лезть с никчемными буржуазными советами», а также предложил ему «спуститься со своего генеральского трончика» и перестать вбивать в головы кадетам Сарагосы дешевые банальности. Рамон немедленно сделал крутой поворот влево, по уши погряз в анархосиндикалистских заговорах, направленных на свержение монархии, и сделал весьма провокационный шаг — стал масоном. И хотя мотивы поступков Рамона скорее всего имели своей основой его раздоры со старшим братом и мстительное отношение к властям, а не проницательный политический анализ, в отличие от Франсиско он остро сознавал всю слабость положения как диктатуры генерала Беренгера, так и самого короля.
В середине августа 1930 года был образован широкий фронт социалистов, республиканцев среднего класса, баскских и каталонских националистов и большого числа влиятельных монархистов, отошедших от короля в результате его ошибок и ставших консервативными республиканцами, которые подписали совместный пакт в Сан-Себастьяне. Они учредили временное правительство, имевшее своей целью устранить короля. Мола, как генеральный директор службы безопасности, сообщил Франко, что Рамон серьезно замешан во всех этих делах. Он посоветовал Франко отговорить брата от оппозиционной деятельности. Франко предпринял такую попытку, но она оказалась безрезультатной, и власти были вынуждены отправить Рамона в военную тюрьму. Франсиско однажды посетил брата в тюрьме и предупредил, что против него готовится целая коллекция обвинений, в том числе в контрабанде оружия и попытках организовать производство бомб и покушения на монарха. Новые уговоры образумиться опять ничего не дали. Рамон бежал из тюрьмы, затем вместе с генералом Кейпо де Льяно участвовал в подготовке плана всеобщей стачки и военного переворота с целью свержения монархии и установления Республики под руководством временного правительства в Сан-Себастьяне. А потом он улетел в Париж.
В ноябре 1930 года Франко отправился во Францию, в Версаль, для прохождения курсов подготовки высшего генералитета. Там он встретился с Рамоном. Наплевав на мрачные политические предсказания брата насчет неминуемого краха диктатуры и монархии, Франсиско вернулся в Сарагосу в полнейшей убежденности, что «испанский народ не бросится очертя голову в пустоту, которая может обернуться реками крови» (Пакон).
Но тут самому Франко, который, как утверждал Кейпо де Льяно, предлагал ему возглавить переворот в сентябре 1924 года, поступило предложение от Алехандро Лерруса, циничного шефа радикальной партии и наиболее значительной фигуры сан-себастьянского пакта, присоединиться к республиканскому заговору. Как вспоминает Серрано Суньер, Франко отреагировал с уже ставшей для него характерной нерешительностью. До того он настаивал на расстреле всех бунтовщиков, но теперь вежливо выслушал, когда ему предложили присоединиться к ним, и намекнул, что, быть может, сделает это, если Родина окажется в опасности. Однако, как только «бунтовщики» ушли, он, разозлившись, «что не выбросил их с балкона», тут же снова захотел, чтобы заговорщиков расстреляли. Окончательно его позиция проявилась после 12 декабря, когда республиканец Сантьяго Касарес Ки-рога поднял мятеж гарнизона города Хака на севере Арагона, после чего он попытался направиться на юг, чтобы зажечь искру прореспубликанского движения в гарнизонах Уэски, Сарагосы и Лериды. Но эта преждевременная акция лишь насторожила власти и послужила поводом для введения чрезвычайного положения в арагонском военном округе. И когда вспыхнула очередная всеобщая стачка в Сарагосе, Франко твердо встал на сторону короля, приведя академию в состояние боевой тревоги и вооружив кадетов.
Мятеж в Хаке был легко подавлен, его главарей, капитанов Фермина Галана (который в бытность свою адъютантом Франко в легионе рассуждал о его гомосексуализме) и Ан-хеля Гарсиа Эрнандеса, расстреляли 14 декабря. Несмотря на заявление Франко, что «моего братца Рамона тоже следовало бы расстрелять», он вместе с остальными высшими офицерами удовлетворился скорым и жестоким разгромом мятежа. Однако оба казненных офицера прослыли в народе мучениками за Родину, что нанесло монархии больший вред, чем сама попытка мятежа.
15 декабря беглый Рамон (посвятивший свою автобиографию «мученикам Галану и Гарсиа Эрнандесу»), по-видимому, полностью потеряв представление о реальности, решил пролететь над Восточным дворцом в Мадриде и сбросить на него бомбы, чтобы убить короля. Однако, тронутый зрелищем гулявших по саду женщин и детей, Рамон вместо бомб разбросал листовки с призывом к всеобщей забастовке, а затем снова улетел во Францию. В ответ на эти листовки немедленно появились другие неизвестного происхождения, в которых Рамона разоблачали как «незаконнорожденного, опьяненного жаждой крови». Франко, по-видимому, больше раздраженный тем, что задета честь его матери, чем самой попыткой Рамона убить короля, тут же помчался в Мадрид, чтобы потребовать официального
