Жена для императора - Евлампий Бесподобный

Я снова смирил заносчивую гордячку надменным взором крайне терпеливого ментора. Как же мне хотелось сотворить с ней за подобную выходку нечто более существенное и с куда действенным эффектом. Но наказывать её сейчас физически было бы явно неразумно. Поэтому пришлось лишь подхватить её левую руку, следуя многовековому дворцовому этикету и:

- До самой скорой встречи, Иллария. - проговорить не слишком искренним советом человека, якобы готового пойти на любые уступки своей будущей супруги. - И, если вам впредь захочется со мною встретиться, не обязательно придумывать для этого какие-то странные причины. Достаточно поставить меня в известность о своём желании через слуг. Я всегда смогу или, по крайней мере, постараюсь найти для вас несколько минут своего личного времени.

После чего поцеловал тыльную сторону ухоженной и очень нежной ладони ведьмы, так и не сумев удержаться от соблазна коснуться её прохладной и такой сладкой кожи кончиком языка. Не отметив при этом всеподмечающим взором, как у неё стала чаще и выше приподниматься грудь при сбившемся дыхании, и насколько темнее стали её манящие губки от более сильного прилива крови. Того глядишь и невольно поверю, что эта кровь прилила и к иным частям её якобы девственного тела. Хотя, если узнаю, что знаменитая на весь Шайгар императрица-девственница вовсе не девственница... не представляю, что ей тогда устрою в нашу первую брачную ночь. Уж слишком много в её поведении ужимок и интуитивных действий несвойственных непорочным девам.

- Буду теперь иметь это в виду, мой... повелитель!

Ну вот, опять! Не сколько ответ, а кокетливый вызов, из-за чего безудержно тянуло оплести её лебединую шейку всей пятернёй (не будь на нём Ворота Ведьм) и слегка её сжать, глядя при этом глаза в глаза с очень близкого расстояния. Не представляю, как у меня получилось сдержаться, отпустив ей руку от греха подальше, и отступить.

- Ваше императорское Величество! - и даже чуть заметно кивнуть, продолжая блюсти этот чёртов дворцовый этикет.

Наверное, я ещё не скоро сумею раскусить не всегда понятное поведение Илларии, буквально разнящееся с теми слухами и докладами моих шпионов, которыми полнился практически весь Шайгар с тайной канцелярией Теоросского Палаца. Может от того я сейчас на неё так и злился, поскольку никак не мог понять, что не так с этой ведьмой, и почему я никак не могу избавиться от мыслей о ней? Я же столько раз сам себе клялся могилой родителей и брата, что буду воспринимать её не более, чем за обычное брачное ярмо - вынужденное временное недоразумение и не более того. Как за неизбежную участь для большинства представителей царской крови. Тогда какого я то и дело возвращаюсь к ней мысленно, не только прокручивая в голове наши последние встречи, но и рисуя в фантазиях, что начну с ней вскоре делать, когда мы наконец-то окажемся наедине? Вспоминаю её лицо, изменчивую мимику, совершенно несвойственную особам её благородного статуса, головокружительный запах волос и кожи. Её глаза...

Треклятые Псы Саагра!.. Неужели она всё-таки успела что-то со мной сделать? Но когда и как?

Я бы мог, конечно, с ходу развернуться, снова влететь в её покои и устроить очередной допрос с жесточайшими пытками. Но что-то меня всё-таки сдержало, буквально на самом первом импульсном рывке или ослепляющем ударе в голову. Наоборот. Я ещё больше увеличил шаг, продолжая свой путь по бесконечной анфиладе второго дворцового уровня в сторону занимаемых мной и сестрой палат. И не только наших. По крайней мере, теперь я знал, кто мне мог дать точные ответы на все мои вопросы.

Поэтому я и не остановился возле дверей своих покоев, миновав также и охраняемые теоросскими гвардейцами комнаты Гриэль. Сбавил шаг только в той части северного крыла, где находилась одна из пяти центральных башен палаца, помещения второго яруса которой так же охраняла стража в латах моей империи. И то, ещё не сразу решился взяться за дверные ручки и толкнуть от себя массивные створки резных панелей, перед тем как шагнуть в тёплый мрак огромной круглой залы.

Забытым волнением с примесью вполне обоснованного чувства самосохранения охватывает ещё до решения сюда войти. Но внутри комнаты, полностью погружённой в беспросветную темноту из-за плотно завешанных окон, все эти чувства обостряются во стократ, царапая затылок с позвоночником ещё более сильным приливом священного трепета. Наверное, даже на поле брани я никогда не испытывал столь необъяснимой паники с не менее жгучим желанием уйти отсюда сейчас же, едва не в постыдном бегстве. Может поэтому и не уходил, прекрасно понимая, насколько бы это выглядело неожиданно странным порывом даже для меня. Поэтому и продолжал ступать через силу по тёмному паркету очень тёмной комнаты, очертания которой нехотя проступали из очень густого мрака, чуть ли не живого и не пульсирующего буквально перед глазами, вглядывающимися в его ложную “бездну”.

- Чем обязан столь высочайшей чести видеть вас здесь у себя, мой государь?

И в который уж раз у меня не получается определить с первой попытки, откуда доносится голос. Кажется, он звучит в моей голове, а не извне и не из определённой части помещения. Потому и приходится останавливаться где-то по центру комнаты и хотя бы не вертеть головой по сторонам.

- Я думал, ты в таких пояснениях не нуждаешься. И... ты бы не мог?..

- Ах, да! Прошу меня великодушно извинить, мой государь. Постоянно забываю о том, что у нас... разное зрение.

Как бы я заранее не готовился к данному моменту, только не вздрогнуть всем телом у меня опять никак не получилось. Видимо, благодаря всё тому же треклятому волнению, натянувшему мои нервы до пока ещё терпимого подкожного жжения. Да и не привык я, откровенно говоря, к подобным фокусам в своей повседневной жизни. Чтобы вокруг моей царственной особы, почти по всему периметру круглой комнаты вспыхивали, как по единой команде или щелчку пальцев, практически все имеющиеся здесь свечи.

Ну, хотя бы, теперь я сумел увидеть и всё пространство, окружавших меня покоев, и их нового хозяина - сидящего прямо на полу на мехах и шкурах напротив входа у стены с погашенным камином человека неопределённой комплекции и пола.