Полет Ящера - Андрей Щупов

Когда-то весь этот цирк увлекал и меня. По счастью, недолго. Хватило ума сообразить, что время можно потратить с большим толком, а от серьезного покушения не спасет ни взвод автоматчиков, ни даже танк Т-80. Серьезное - оно и есть серьезное, а от несерьезных должно спасать имя.

Другое дело - огневая подготовка. Этим пренебрегать не следовало и нам. Поэтому, хихикая над тренирующимися, парни Дина-Гамбургера принялись расчехлять черненную сталь стволов, сам же Дин скоренько оформил аренду полигонного сектора на час-полтора. Часто кивая, администратор подмахнул росписью в толстенном, смахивающем на амбарную книгу журнале, привычно натянул на голову пенопластовые наушники. Точь-в-точь - улитка, ныряющая под прикрытие хитиновой брони.

Торчать возле бетонированных кабинок не имело смысла, и я отправился погулять. В глазах рябило от плакатов с разрезами боевых машинок, с перечнем скучноватых правил по проведению соревнований. Стрельба лежа, с колена и стоя, с руки, с упора и в упор. Последнего, (шучу!) разумеется, не было…

Откровенно скучая, я продолжал скользить глазами по крытому клеенкой пожелтевшему ватману, по испещренным надписями стенам. В одном месте возле сваленных грудой дермантиновых матов разглядел агрегат, мечущий тарелочки, - кажется итальянской конструкции, совсем новехонький. Стало быть, ребятки богатели не по дням, а по часам. Помнится, ещё пару лет назад стрелковый бизнес прозябал, не принося никакой прибыли. Но времена меняются, страна спешно вооружалась, наскоро корректировала законы и снова вооружалась. Боевой патрон становился дешевле газового, а люди, тянувшиеся некогда к знаниям, почитавшие за счастье бесприютную геологию и целинные подвиги, теперь радовались эргономике витиеватых оружейных форм, заглядывая в мощные оптические прицелы, искренне недоумевали, почему при столь передовой технике погибал всего-навсего каждый четвертый президент Соединенных Штатов, когда показатели можно было наверняка удвоить и утроить. Времена диктовали нравы, последние влияли на умы и сердца поколений.

Очередная репетиция на плацу началась. Я остановился. Играли сцену снайперского покушения. Без особого вдохновения, но с должным прилежанием. Верзила, якобы первым узревший далекого стрелка, сиганул вперед, героически заслонил рыхловатую фигуру шефа. Одновременно взвизгнула покрышками подкатившая «Мазда», второй охранник распахнул дверцу. Двое бритоголовых сноровисто швырнули хозяина на заднее сиденье, отчего последний неловко Ударился макушкой о крышу автомобиля и юркнули следом. Еще двое, упав на колено, принялись имитировать энергичную стрельбу по мифическому противнику. Выглядело это крайне забавно, и я припомнил, что именно таким макаром пробовал смыться от моих парней Бес. Увы, автомобиль его не проехал и пяти метров, потому что внезапно вообразил себя самолетом и резко пошел на взлет. Сначала от корпуса отделились колеса, потом дверцы, а мгновением позже незадачливые пассажиры превратились в пылающие головни…

За спиной зычном голосом Дин подал нужную команду, и бригада пошла крошить фанерные и пластиковые щиты на том конце полигона. Парни совмещали приятное с полезным. Приятным представлялось популять по безопасным мишеням, полезным - сопроводить босса до места в целости и сохранности. Хотя за сохранность отвечали в сущности не они. Здесь же на полигоне меня прикрывала парочка старичков - он и она, упрятавшиеся под серенький зонтик. «Чип и Дейл», как прозвал их когда-то Ганс. У старика поблескивал в руках германский бинокль, в который он бдительно озирал окрестностями, «старушонка» головой без толку не вертела, сберегая энергию для главного. Именно она в критическую минуту должна была, прикрываясь стариком, продемонстрировать главную артиллерию.

Блеклая эта парочка всегда находилась на отдалении, не приближаясь ко мне ближе чем на сотню шагов. Большое видится на расстоянии, как, впрочем, и затеваемый криминал. Нет большей глупости, чем торчать вблизи потенциальной жертвы. И именно эта парочка однажды успешно подтвердила свою квалификацию, уложив троих мокрушников, выскочивших с «Калашниковыми» перед бампером моего автомобиля. «Дедушке», кажется, тогда даже не пришлось пострелять, хватило бабулиной погремушки. Лишь одному из парней «она» впопыхах угодила в грудь, остальные получили свое законное в голову.

Я сердито крякнул. Ко мне бежал со всех ног Толик, один из инструкторов стрельбища. Долгонько же он заставил меня ждать! Обычно кавалькаду моих лимузинов узнавали издалека.

- Ящер?.. Какими судьбами? - он шумно дышал. - Пострелять заехали?

- Пострелять, ага, - я издевательски закивал, указательным пальцем ткнул в Толиково пузцо. - Пух-пух! Попал, верно?

Он неестественно рассмеялся.

- Там возле машинок, случаем, не помощник Поэля резвится?

- Ну да, это Ромула.

- Что-то неважно у него получается.

- Подготовочки не хватает. В смысле, значит, физкультурной.

- Так оно, Толик. Физкультуры нам всем сегодня не хватает. Не объяснишь, почему?

Толиковы плечи растерянно дернулись.

- А потому, Толик, что физкультура - это не тренажеры и не гантели. Любая культура подразумевает знания. В данном случае речь идет о знании собственной физиологии, о дружбе души и тела. Видишь ли, Толик, не верю я в то, что в здоровом теле здоровый дух. Абсолютно не верю.

Я подергал инструктора за вишневого цвета пуговицу.

- Но это так, прелюдия. А мне бы с Ромулой перекинуться парой слов. Сможешь устроить?

- Что, прямо сейчас?

- Ну да. И без лишних свидетелей. Ты пригласи его в свой кабинетик, а я там с ним чуток посижу, погутарю.

- Но… - инструктор покосился на парней Дина, с гоготом перезаряжающих карабины, в растерянности затоптался. - Я бы не хотел, чтобы…

- Знаю, знаю, чего бы ты не хотел. Все вы этого не хотите.

- Нет! Разумеется, я сделаю, как вы просите! Только…

- Ты уж сделай, милый, постарайся. Все будет мирно и тихо, это я тебе обещаю. Ключи!

Я протянул руку, и он, по-видимому, не сразу сообразив, о каких ключах идет речь, суетливо зашарил по карманам.

- Ах, да! От кабинета… Вот… Этот желтенький от верхнего замка, а нижний я днем не запираю.

- Как-нибудь разберусь, Толик. Беги за Ромулой. Шибко и ширче…

Сколько помню себя, радио я ненавидел всегда. Его крутили на заводах, мимо которых я проезжал, его гоняли в школах и на площадях, в институтах и на лыжных базах, в парках культуры и отдыха. По-видимому, ни отдыха, ни культуры без энергичного радиодолбежа городской люд, по мнению эфирных монстров, не мыслил. И рассказ, более всего любимый мною у Брэдбери, посвящался как раз герою, что, обезумев однажды, камнями и молотками принялся громить вездесущие радиоприемники. увы, во времена Брэдбери не водилось такого обилия радиопрограмм и не было диджеев, этих гуттаперчевых болванчиков, оттренировавших язычок до уровня величайшего словоблудия. услышь их однажды знаменитый фантаст, и, можно не сомневаться, - тотчас плюнул бы на свою прозу, вооружился бы одностволкой господина Бердана и пошел бы отстреливать говорунов.