Голые циники - Алексей Семенов

Константин Эрнестович победно посмотрел на Верника и Сергея. Те затаили дыхание, чтоб услышать путь к спасению. Константин Эрнестович посмотрел на них, хитро улыбнулся, ударил в ладоши:

— А вот и не скажу! Увидите, в прямом эфире из зала суда на Втором канале.

Верник и Сергей выдохнули.

— Ну, интересно же, я же все-таки пострадавший, — не унимался Верник.

— Так, Верник, твое дело изображать муки и боль перед камерой. Будет неправдоподобно, я режиссеров заставлю твои раны расковыривать перед интервью…

— Начинается…

— Все, у меня времени мало. Сереж, продукты забери с собой, нечего… У Верника и так все забито жратвой. Поклонницы долбаные… Верник, целую тебя в десны, пока, — настроение у Константин Эрнестовича было превосходное. Случайный инцидент с Верником перерос в крупномасштабную акцию для канала. Да здравствует доля телесмотрения!

В коридоре Константин Эрнестович рассказал, что Второй канал запускает с компанией «К-медиа» художественный фильм «ЗВЕРЬЕ» об одной неделе афганской резни. Причем чудовищное повествование с правдой, болью, ненавистью и страхом будет идти от лица одного душмана, который вместе с другими «зверьми» окружили военный полевой госпиталь советских войск.

— Серег, ты же был в подобной ситуации, поэтому предлагаю тебе стать консультантом на съемочный процесс, а дальше разберемся, что с тобой делать…

— Серьезно?

— Серьезней не бывает, — и они вышли на улицу.

— Смотрите, это Константин Львов со Второго канала! — завизжала одна девушка из толпы поклонниц Верника.

Вся толпа развернулась, начала прыгать от восторга и скандировать: «Львов! Львов!! Львов!!!»

— Дуры, — улыбнулся польщенный Константин Эрнестович. Пожал руку Сергею и уехал.

Оставшись один, Сергей сел в детской площадке, достал продукты и поел. Впервые за два напряженных дня.

Звезды и луна были сказочными. Накупавшись и наржавшись голыми в море, все быстро вывалились на берег и закутались в полотенца. Повалились на лежаки и стали пить шампанское из горла.

— Давайте играть в откровения, — предложила Альбина из «Виагры», предложила и засмеялась от своего же предложения и возбуждения.

— Я же говорил, в тихом омуте… — Горров растряс бутылку и облил Альбину шампанским.

— Ну, давайте. Пусть начинает Горров, — Ольга вдохновенно подключилась. — Давай, Гор, что тебе нравится из такого…

— Из какого «такого»?

— Ну, из такого, как будто ты не понимаешь? Из возбуждающего…

— Ну, хорошо, пристегните ремни, пилот самолета прощается с вами… — Горров отхлебнул шампанского. — Итак… Мне нравится, когда женщина писает на унитазе при своем мужчине. Делает это просто и скорее даже обыденно… Как-то обычно. По родному…

— Фу, Горров…

— Сама ты «фу»… Она в этот момент как будто говорит: «Я тебе доверяю… Я тебя люблю»…

— То есть, у Горрова, писать — это любовь, получается! — резюмировала Вера.

— Не демонстрировать физиологию, а сам факт доверия… — вмешался Ричард.

— У вас богатый опыт, я посмотрю, — немного обиженно сказала Ольга.

— У Кубрика в «Широко открытых глазах» Кидман писает при Крузе, потом в «Покидая Лас-Вегас». Там какая-то телка при Николасе Кейдже. Это очень мило, — запил шампанским Горров, — вам нужно обязательно ввести это в практику. Увидите, как мужики ваши это оценят.

— Ты маньяк. Ты на что это намекаешь? — покраснела Ольга.

— Так, Оль, теперь твоя очередь откровенничать, — перевел тему Ричард.

— Ну, меня возбуждают стихи, — начала она.

— Начинается мещанство, — перебил Ричард.

— Не, Оль, или по-взрослому, или, нахер эту игру. Мы серьезно, а ты со своими стихами, Ахмадулина, блядь, ты наша, — поддержала Вера.

— Ну, ребят, я серьезно… Я недавно с парнем рассталась. Как-то странно мы расстались, хотя и очень любили друг друга. Я ему потом несколько стихов написала. Пока писала, так настроение улучшилось, знаете… И в этом было возбуждение.

— Понятно, точку поставили и кончила, — недоверчиво покосился Ричард.

— Ну, давай, прочитай и нам, что ли… Чтоб мы тоже забились в групповом оргазме.

— Одно я написала от имени мужчины, от его как будто имени. Чтоб он не думал, что его не понимаю и все такое…

— Ну, читай уже…

— Ну, хорошо, только не перебивать и не комментировать…

— Хватит ломаться.

Искусственная тень моя меня страшитстрашит меня моя небритостья снова впал к тебе в немилостьи вновь немилостью убитс тобой был груб и дерзок и сердитбесила красота твоя и нежностьи слов дрожащих неизбежностьи раздражал твой внешний видя ревновал к твоим безумным снами в ревности постиг блаженствоизмена стала совершенствома стыд стал сниться по ночамя часто напивался и кричали простынь что тобою пахла внутрь вдыхалменя ты развалила на кускиа собирала часто произвольнолегко играя делала мне больноне знавший боли взвыл я от тоскиа утром собиралась второпяхи уходила второпях прощаясьусталым взглядом странно улыбаясьмне голому застывшему в дверяхты вытоптала мою душу и покойты приручила к сущности двуличнойтакой заботливой но безразличнойтакой моею но чужойя так запутался… я так страдать устал…что как-то утром… тихо… мертвым стал…

Все и не думали перебивать или комментировать. Просто какое-то время молча сидели.

— Оль, скинешь мне стихотворение по почте?

— Давай адрес.

— [email protected]

— Кому шампанского, и кто следующий? — разломал умиротворение Горров.

— Пусть Альбина, — поддержала Вера.

— Блядь, подруга называется, — улыбнулась Аля. — Чуть что — сразу налево.

— Давай, не ломайся, — вступилась Ольга.

— Ну, хорошо, сами напросились. Значит, так… Меня очень возбуждает, когда я вижу остервенение и жестокость в глазах моего мужчины, когда он во мне…

— Я же говорил, в тихом омуте садо-мазохисты водятся, — пытался пошутить Гор. — То есть тебе нравится, что он — плохой.

— Нет, мне нравится, что он меня насилует. В хорошем смысле этого слова.

— Какой же тут хороший смысл? — встрял Ричард.

— А простой, — встряла Вера. — Я прекрасно понимаю. Каждой женщине хочется разнообразия в отношениях со своим парнем, попробуйте так со своими девушками: в начале получите возбуждающее сопротивление, а вот благодарности — в финале.

— Може, вам, девочки, DVD-курс издать для мужчин «Делайте все, что хотите со своими телками, и не бойтесь, что это их напугает», — предложил Горров.

— Предлагаю другое название «Скажите, что вы хотите, мы-то готовы давно!» — ответила Ольга.

— Как насчет ролевой групповухи?! — быстро предложил Горров. — Готовы?

— Больной ты, Горров, извращенец, — парировала Вера.

— Прикольно, только что говорили, что готовы на все, а теперь я записан в маньяки. — Горров сделал вид, что обиделся.

— Ричард, давай, что тебя возбуждает? — предложила Ольга.

Рич улыбнулся. Он вспомнил, как Варвара, когда они ехали в туристическом автобусе, совершенно спокойно открыла сумку и проглотила противозачаточную таблетку. Она сделала это так просто и мило, что это врезалось в его память навсегда. Когда он вспоминал этот момент, то всегда хотел целовать Варю и плакать от счастья. Он целовал и плакал — Варвара не понимала, он не объяснял. Ричард вспомнил, как однажды, выйдя из ванной, увидел Варю, которая, держа в руках его трусы, украдкой понюхала их и улыбнулась. А когда заметила Рича, засмущалась и тихонько сказала: «Я тебя люблю, мой мальчик». Он вспомнил фотографию, где он на кухне курит кальян, а Варвара сверху смешно кусает его голову. Он вспомнил, как однажды Варвара залезла под рояль и там лежала. Он лег рядом. Так они и валялись, чувствуя безграничную нежность и обособленность от всего мира. Вспомнил, как однажды проснулся, а Варвара гладила его по голове и пела его любимую песню: «Я у твоих ног… Спасибо не говори… В этом тебе помог Бог… Его и благодари…» Он вспомнил и про то, как с дрожью в голосе читал ей про его чувства белый стих, а она целовала его в глаза:

— Он проснулся ночью — не замерзла ли она…из-под одеяла выглядывала ее маленькая ножка…он обнял губами ее мизинец…так и просидел до утра…он плакал, как мальчишка…он очень любил ее…

И сейчас, сидя на берегу с другом и красивыми девушками, ему безудержно хотелось к Варваре. Он очень любил ее.

— Эй, Рич, ты уснул, что ли?! — пробудил его Горров. — Колись, давай.

— Вас интересует, что меня возбуждает? — как-то рассеянно спросил Рич.