Боевая маска - Дон Пендлтон

Диджордже еще не отошел ото сна и с трудом воспринимал то, что ему говорил Мараско.

— Что?

Фил сунул в руки капо чашку крепкого кофе с коньяком и протянул зажженную сигарету.

— Отправились те, кто остался от его прежней команды, да еще Вилли Уокер. Готов держать пари, что парни знали, где прячется Лу, с самого начала.

— Тебе стоило бы предупредить Фрэнки.

— Уже пробовал. Слишком поздно. Он, должно быть, уже уехал, чтобы прикончить Лу. Может, послать еще одну группу?

Диджордже взглянул на большие настенные часы, отхлебнул глоток кофе, не торопясь затянулся сигаретой и снова бросил взгляд на стрелки.

— Нет. Уже слишком поздно. Давай-ка посмотрим, Фил, так ли Фрэнки Счастливчик ловок, каким он хочет казаться.

— Этот матч будет неравным, Дидж, — с беспокойством заметил Мараско.

Диджордже глубоко вздохнул.

— Я в этом не совсем уверен. Пока еще рано оплакивать покойников, а? Но, на всякий случай, приготовь несколько машин.

Мараско быстрым шагом пошел к двери, остановился, словно хотел что-то сказать, но передумал и вышел из спальни, чуть слышно бормоча:

— Полагаю, это все, что мы можем сделать.

Лу Пена подскочил и резко сел на кровати.

— Спокойно, Лу, — успокаивающе произнес знакомый голос. — Это я, Вилли.

Загорелась лампа у изголовья кровати. С мрачной улыбкой Вилли Уокер наклонился и вставил ключ в замок наручников, которыми Пена был прикован к металлической спинке кровати.

— Когда на тебя надели браслеты?

— Со вчерашнего вечера, — шепотом ответил Пена. — Черт! Вам следовало уже давно объявиться. Я дал знать об этом еще вчера днем.

Он избавился от наручников и помассировал затекшие руки, затем быстро собрал свою одежду.

— Этот фараон испортил все дело, к тому же сюда пожаловали легавые из Лос-Анджелеса и им не терпится наложить на меня лапу.

— Можешь говорить громко. Полицейского мы прикончили.

— А его старуху?

— Тоже. Но нужно пошевеливаться, а то, не ровен час, сюда нагрянет Фрэнки Счастливчик.

Пена уже натягивал брюки.

— Фрэнки? А это еще кто?

— О-о! С тех пор как ты уехал, произошло много разных событий, — ответил Уокер. — Счастливчик — наемный убийца с Восточного побережья, и у него, Лу, на тебя есть контракт.

Глаза Пена округлились, и он обалдело уставился на приятеля.

— Не может быть, — ахнул он, не веря собственным ушам. — Дидж на это не пойдет!

— Клянусь!

Уокер опустился на корточки перед седеющим ветераном мафии и, пока тот застегивал рубашку, принялся натягивать на него носки.

— Дидж думает, что ты заключил сделку с легавыми. Ребята всю ночь жгли по тебе свечи. Они планируют даже ночные бдения у твоего тела. Тайком, конечно.

Пена показалось, будто его пальцы одеревенели и перестали слушаться. Он безуспешно пытался застегнуть пуговицы. Скрюи Луи был ошарашен и напуган.

— Ему нужно позвонить, — наконец выдавил он. — Необходимо, чтобы он отменил контракт. Я почти что закончил работу. Найди телефон, Вилли, и сообщи ему это. Я иду по следу Болана. Скажи Диджу, что здесь, в Палм-Вилледж, ему перекроили рожу. Чтобы все выяснить, мне потребовалось много времени, зато теперь я знаю, кто оперировал Болана, и собираюсь повидаться с этим костоправом. Хочу выяснить у него, на кого тот теперь похож. Передай ему все, Вилли, и попроси отменить контракт.

Уокер серьезно кивнул.

— Я попробую, Лу. Но ты сам знаешь, как все делается. Что ты собираешься предпринять?

— Я попытаюсь найти хирурга. Ты знаешь его клинику, ну, тот санаторий в восточной части города.

Уокера словно громом поразило.

— Ну, конечно же! Об этом можно было бы догадаться! Послушай, Лу, на улице тебя ждут четверо парней. Не волнуйся, они ребята надежные. Бери их с собой, а я попробую отсюда связаться с Диджем и чуть позже присоединюсь к вам в клинике. Только шевелись поживее. Если кто-нибудь обнаружит фараона и его старуху, поднимется большой шум.

Пена надел пиджак.

— Я не забуду того, что ты делаешь для меня, Вилли.

— Ладно, ладно, сочтемся, — буркнул Уокер. Он протянул Пена револьвер и сунул ему в карман пиджака горсть патронов.

— Давай, проваливай!

Болан ехал по оживленному утренней суетой Палм-Вилледжу. Миновав закопченные, обугленные кварталы Лоудтауна, он остановился у одинокого телефона-автомата. Мак зашел в будку, порылся в телефонном справочнике и нашел адрес Роберта Канна. Тот жил совсем рядом. Болан проехал еще пару сотен метров и, свернув в небольшой переулок, остановился, не доезжая квартала до дома Канна. Из перчаточного ящика он достал длинноствольный Р.38 и привычно проверил вращение барабана. Сунув оружие за пояс, Болан вышел из машины и пошел по дорожке, ведущей к дому.

Чингиза и Долли Канн Мак нашел уже мертвыми. Они лежали в залитой кровью постели с перерезанными горлами. Убийство произошло еще ночью — тела уже охватило трупное окоченение. Болан выругался и быстро осмотрел другие помещения в поисках хоть какой-либо улики, способной пролить свет на происшедшую трагедию. Тщетно. Мак вернулся к машине и в задумчивости проехал целый квартал, размышляя о таком неожиданном повороте событий. И тут ему в голову пришла страшная мысль, заставившая его похолодеть до кончиков пальцев. Газанув, Мак круто развернул машину и на бешенной скорости погнал «мерседес» к «Новым горизонтам». Он остановился позади зданий клиники рядом с темным «плимутом», в салоне которого заметил рацию.

Болан, крадучись, вошел в знакомый ему холл клиники. За дверью он остановился, поднял голову и потянул носом воздух, словно принюхиваясь, вытащил Р.38, проверил, легко ли выскакивает револьвер поменьше, Р.32, из кобуры под мышкой и бесшумной кошачьей походкой двинулся к квартире Джима Брантзена.

Первым, кого он увидел, открыв дверь, был Тим Браддок собственной персоной. Большой Тим лежал у двери на боку в луже крови, медленно растекавшейся по ковру. В нескольких метрах от него на полу лежал пистолет. Болан присел и пощупал лоб полицейского. Его пальцы ощутили влажную от пота кожу. Капитан был еще жив. Мак вздохнул и осторожно пошел на кухню.

Джим Брантзен лежал на кухонном столе, свесив голову. На нем были надеты только пижамные брюки. Рядом с ним на столе лежали окровавленные плоскогубцы и клещи. Болан вздрогнул и не смог подавить в горле рвущийся наружу хриплый рык, глядя на обезображенное тело своего друга. Ему довелось увидеть немало ужасов в хижинах Вьетнама, но он никогда не подозревал, что допрос может быть таким свирепым и жестоким. Эти сволочи вырвали. Джиму соски груди, скорее всего клещами. Торс напоминал груду сырого мяса. В нескольких местах в страшных ранах белели кости ребер. С пальцев его правой руки, ловких, искусных пальцев хирурга, было сорвано мясо. Но бандитам этого, видимо, показалось мало, и они отрезали Джиму мочки ушей, вырвали ноздри, так, что виднелись кости носа, а под глазами нанесли глубокие порезы. Но, что хуже всего, мелькнуло у Болана в голове, изувеченный хирург был еще жив… и осознавал это.

Его дыхание было тяжелым и прерывистым, на месте ноздрей вздувались кровавые пузыри, и он издавал непрерывный болезненный стон. Тут же, на столе, стояла покрасневшая бутылка виски, окровавленное полотенце лежало в кухонной раковине, наполненной ледяной водой. Болан понял, что хирурга не раз заставляли прийти в себя.

Мак осторожно приподнял голову друга и с бесконечной нежностью прижал к себе.

— Кто это сделал с тобой, Джим? — дрожащим от гнева и горечи голосом спросил он. — Кто?

Глаза Брантзена ожили, снова потускнели, наконец, в них засветился осмысленный огонек. Его губы дрогнули, на них вскипела розовая пена:

— Они… звали его… Лу…

Болан кивнул.

— Я его знаю. Я доберусь до него, Джим.

— Он знает… Эскиз… видел… рисунок…

— Я прикончу его, Джим.

— Он… он… знает…

Внезапно Джим поднял правую руку, его мутные глаза с трудом сфокусировались на обнаженных костях пальцев. Брантзен несколько секунд безмолвно созерцал их, потом его глаза закрылись и хирург умер.

Мак не смог совладать с собой и слезы ручьем хлынули у него из глаз.

— Боже мой! — простонал он.

Болан бережно опустил голову покойного и, покачиваясь, словно пьяный, направился в соседнюю комнату. Браддок уже открыл глаза и перевернулся на спину. Болан опустился возле него на колени и распахнул на капитане пиджак, ища рану. Полицейский получил пулю в живот.

— Как вы? — спросил Болан.

— Никак, — скрипнул зубами Браддок.

— Сколько прошло времени, капитан?

— Минут пять… может, десять…

— Держитесь, я сейчас вызову «скорую».

Не теряя времени, Болан вышел из комнаты и пошел в операционную Брантзена. С перевязочным материалом в руках он вернулся к раненому полицейскому. Мак обнажил рану, наложил марлевые тампоны на входное отверстие и вполне профессионально сделал перевязку.