Жилплощадь для фантаста - Виктор Колупаев

– Между прочим, – заметил сидящий за столом, – это вы сейчас Федор-десять в девятой.

– Как это я? Я Федор-сто восемьдесят.

– Был да сплыл!

– Позвольте!

– Нет, не позволю!

– Да я вас силой!

– А я ручками, ручками уцеплюсь!

– Оторву, оторву паршивые руки неудавшегося фантаста!

– Так ведь фантаст-то теперь вы?

– На!

– Хра!

Бац! Грох!

Оба Федора Михайловича Приклоновых, и тот, что сто восемьдесят, и тот, что десять в девятой, клубком покатились по блестящему скользкому полу. И разобрать, кто есть кто, теперь уже было невозможно.

Что-то недосказанное было в этом разговоре. Что-то от Федора хотели недостойного, подлого. Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, он подошел к креслу и сел в него. И сразу же все стало ясно.

– Эй вы! – грубо окликнул дерущихся Федор. – Поработали и хватит, пора отдохнуть!

Подействовало. Федоры с порядковыми номерами расцепились, встали, наскоро привели себя в порядок, обратились в слух.

– Вот что, – сказал Федор. – Вы тут, насколько я понял, ерундой занимались. Кто из вас пойдет к Афиногену Каранатовичу? Что? Даже желающих нет? Странно. Кто же убедит комиссию? Великое изобретение Афиногена не должно пропасть во времени? Что вы без него? Так… Нуль без палочки. Ты, Федор-десять в девятой?

– Это не я, это он – Федор-десять в девятой!

– Нет, не я, а ты! Я – сто восемьдесят!

– Прекратите, – вдруг устало попросил Федор. – Не хотите, не надо. Мне иногда приходит в голову, что ваш нуль-упакованный мир нужно уничтожить. Он нуль, хотя и упакованный. Нет в нем ни добра, ни фантазии. Бред собачий! Страшно, но надо. На этом и порешим. Никто не пойдет к Афиногену. Никто! А другого случая не представится, потому что Афиноген уже не перенесет этого. Он и держался-то только надеждой, что ему поверят, помогут этой верой, человеком сделают. Жаль Афиногена Каранатовича. Но никто из нас троих этого уже не увидит. Конец! Простимся, что ли, Федоры Михайловичи Приклоновы?

– Нет! – заорал один.

– Нет! –заорал другой.

– Я! – согласился первый.

– Мы! – согласился второй.

– Не позволю! Никуда вы не пойдете!

– К чертовой матери! – завопил один и бросился бежать.

– К чертям собачьим! – загундосил второй, догоняя первого.

– Глупцы! Ведь тот, кто поможет Афиногену… – Федор вдруг смутился… – Ведь тот и станет основателем этого "будущего". Стойте!

Федор выскочил из-за стола. Догнать, догнать, во что бы то ни стало догнать. Задержать! Зубами! Ногтями!

Но все-таки слаб был Федор, хотя и бросил давно это прилипчивое занятие – питье. Да и суставы пальцев ног взмолились от боли. Мешал бежать и браслет с цепочкой. Нет, не догнать ему было шустрых двойников. Но среди тех, уже на бегу, снова разгорелась борьба. Кто-то из Федоров подставил ножку другому. Тот упал, успев схватить первого за штанину. И покатились они по чудному полу. Тут снова один вырвался и пробежал в лидерах метров сто. И снова свалка. Хоть и секунду длилась она, но Федор успел приблизиться.

Давайте, давайте, еще, еще поборитесь, мысленно упрашивал их Федор.

Догнал он своих двойников у самых стеклянных кирпичей. Федор-109 уже рвал ручку двери. Оттаскивая то одного, то другого, Федор окончательно измотался. И в какой-то момент пропустил бросок наиболее шустрого из двойников. Дверь распахнулась.

"Что я наделал?" – успел подумать Федор, и тут блестящий дворец будущего со сверкающим полом, уходящими ввысь арками и неизвестно откуда льющимся светом, рухнул. С карниза, срываясь, падал Федор-109.

Федор очнулся на крыше актового зала. Все кости болели, глаз распух, губы разбиты в кровь. Завывал ветер, и Федор почувствовал, что он замерзает, но не было сил даже пошевельнуться. Откуда-то сверху раздались крики, потом перед уцелевшим глазом проплыла веревочная лестница, чьи-то сильные руки приподняли его и передали в другие.

Федор с досадой подумал, что этот проклятый фантаст из двадцатого века все-таки спер у него фантастическую повесть, и захрустел зубами. Стало теплее и чуть темнее. Он уже лежал на носилках.

– Ты лежи, папаня, лежи, – сказала Ольга. – У нас занятия санитарной дружины. Никто не хочет изображать из себя раненого. А нам баллы срежут.

– Ладно, – прошептал фантаст и подумал, как хорошо, что в институте есть санитарная дружина.

Его куда-то понесли, но не особенно осторожно, потому что в носилках лежал совершенно здоровый человек с поломанным ребром, распухшим глазом и разбитой губой».

– Папаня! – ахнула Ольга. – Кто это тебя разукрасил?

– Да пустяки, – отмахнулся я.

– О, горе мое, – вздохнула Валентина. – На тебя бодяги не напасешься. И чем вы только на заводе занимаетесь?

– Тензометрические усилители настраиваем. Конец месяца. Кто-то из заказчиков приехал и давай требовать: оттарируйте им усилитель на консольной балке, и все тут. А у нас же новая методика настройки. Балки давным-давно метровым слоем пыли покрылись. Ну… приволокли, датчики проверили, какие оборвались – заменили, нагружать стали. А одна балка возьми да и сломайся. Меня вот и шарахнуло.

– Сочиняешь, папаня, – немедленно уличила меня во лжи дочь. – Мы же учебно-производственную практику проходили на вашем заводе и прекрасно знаем, что это за балочки. Они маленькие и уж сломаться никак не могут. Их и загружают-то килограммов в десять.

– Опять? – испуганно спросила Валентина.

– Да, – нехотя ответил я. – И не желаю я этого, а иногда получается. Еще когда из поезда в Марграде вышли, решил, что завязываю. Все. Кончено. Но ведь оно от меня не зависит…

– Нет, Федя, от тебя многое зависит.

– Квартеру, ли чо ли, дают? – нараспев спросила Пелагея Матвеевна.

– Да никто ничего не дает! – Я даже рассердился.

– М-м… А я думала, квартеру дают, – сказала теща, не отводя взгляда от телевизора, где всмятку рубились хоккеисты.

– Примочку сделать? – спросила Валентина.

– Да само пройдет, не беспокойся.

– Пройти-то пройдет, а будешь ходить, людей пугать своим синяком.

– Да ты ему забинтуй, – посоветовала дочь.

– Ага, – согласился я. – Забинтовать можно.

– Это, Федя, ведь Испазита? – спросила Пелагея Матвеевна.

– Он, он самый, – подтвердил я.

– Ну… я же вижу, что личность-то на Испазиту смахивает…

– Вы ешьте без меня.

– В ночь, что ли, настраивать будете? – недовольно спросила Валентина.

– Да нет. Афиноген просил к нему зайти. Комиссия из Марграда приезжает. Просил помочь. Хочется мужику доказать, что нуль-упаковка и в самом деле возможна.