Призраки зла - Роберт Ричардсон

— Это было несколько раньше, — сказала Джейн. — Кэролин никогда мне ничего конкретно не говорила, но однажды, когда позвонил Тед, я их соединила, а когда вошла к ней в кабинет спустя целую вечность, они все еще разговаривали. Точнее спорили. Она говорила, что ей неважно, о каком количестве денег идет речь, развода не будет. Когда вошла я, она сказала ему, что ей надо работать и бросила трубку. Потом она сказала…

— Денег? — перебил Малтрэверс. — В «Скимитер Пресс» есть какой-то капитал, который подлежит разделу в случае, если…

— Нет, — оборвала Джейн. Его «Скимитер» совершенно не касался. Кэролин сама основала издательство и управляла им.

— Но он говорил о деньгах и… минутку, — мысленно Малтрэверс просчитывал варианты, — что, если она умрет? Если он являлся ее единственным родственником, то…

— Нет. — Она моментально поймала ход его мысли. — Полиция проверяла. Они спрашивали, кто ее адвокат, у кого хранится завещание. Я им сказала, что они могут не тратить время на визит, я им все могу сказать сама. Кэролин мне говорила. Единственное достояние Кэролин — «Скимитер Пресс». Ей с Тедом принадлежал дом, в котором они вместе жили, пока не разъехались, потом они его продали, а деньги поделили. Свою долю она вложила в издательство, а жилье стала снимать. Она все собиралась купить квартиру, но не могла себе это позволить. По завещанию бизнесом должны распорядиться ее адвокаты. И, честно говоря, продажа издательства не принесет много денег.

— Но кому же они все-таки достанутся? — настаивал Малтрэверс.

Джейн таинственно улыбнулась ему. Сумма будет разделена на четыре части. Четверть пойдет местной церкви, четверть — Фонду спасения детей, еще одна Теду и последняя… мне. Я думаю, при большом везении ему достанется тысяч двадцать, но это очень оптимистичный прогноз. Основная доля пойдет на церковь и благотворительность, а Тед получит крошки. При его доходах он этого и не заметит.

Малтрэверс, ничего не сказав, вновь наполнил бокалы.

— Вы очень тактичны, — продолжала Джейн Рут. — Полиция была более любознательна. Для меня двадцать тысяч — большие деньги. Но я не глупа и не порочна. И никого не убью за сумму, слегка превышающую мою зарплату за год. Я не убила бы Кэролин и за все деньги, которые когда-либо были напечатаны. Я к ней была очень привязана, и очень горюю, что ее больше нет.

— Извините, — Малтрэверс сочувственно улыбнулся, видя, что говорит она искренне. — Я, разумеется, посторонний, но тоже переживал утраты и знаю, сколько боли они причиняют.

— Еще вопросы?

— Никаких, на которые вы могли бы ответить. Правда, я только что вас перебил. Вы говорили, что, положив трубку, Кэролин что-то сказала. Что это было?

Джейн пожала плечами. — Это не имело никакого смысла, и я почти забыла… Она была очень рассержена. Слова точно не помню. Что-то вроде «Ну и целуйся с ее тетушкой».

— С какой тетушкой?

— Не знаю. — Кэролин сразу же спросила, что мне нужно, — она, очевидно, не хотела об этом говорить.

— Бог знает, что это могло означать, — подвел итог расспросам Малтрэверс. Может быть, у Дафны есть какая-нибудь родственница, которая готова расколоться на дорогой свадебный подарок. Едва ли это повод для убийства Кэролин.

— Насколько вы уверены, что ее убили? Хоть какие-то основания для этого есть?

— Нет, за исключением того, что, как я подозреваю, это может быть связано с той историей с Кершоу, но я не понимаю, чем.

— Если хотите, я могу назвать вам имена людей, которые знали Кэролин дольше, чем я, — предложила Джейн.

— Я уже говорил с Люэллой. Может быть, что-нибудь и выяснится.

— Что еще вы хотите предпринять? — спросила она.

— Я пока что блуждаю в темноте, но я должен скоро увидеть Теда Оуэна и его подругу — моя дама приглашена в ОГМ на презентацию, кроме того, я встречаюсь с неким Джеком Бакстоном. Он…

— Я знаю о Джеке Бакстоне, — перебила Джейн. Кэрри смеялась до слез, вспоминая, как она за ним бегала. Он был певец, правда?

— Да. А что еще она говорила? Это может быть важно.

— Хм, — она с удивлением заметила, что Малтрэверс при этих словах оживился. — Подробностей не знаю, кроме того, что у них двадцать один год назад был роман. Не думаю, что это была большая любовь. Просто одно из милых воспоминаний, которыми Кэролин так дорожила. А почему это так важно? Кэролин была тогда достаточно лихой барышней. Она рассказывала и о нескольких других любовниках.

— Но их не калечили по приказу Барри Кершоу, — мрачно перебил Малтрэверс. — Это гадкая история. Хорошо, что мы кончили есть.

Когда его рассказ подошел к концу, Джейн с отвращением скривилась. — Какой подлец! Теперь я понимаю, почему вы думаете, что Кэролин могла быть причастна к его убийству… Но все равно, это на нее не похоже.

— Люди меняются, — заметил Малтрэверс. — Иногда, оглядываясь в прошлое мы не узнаем и себя. Однако в любом случае происшествие с Джеком Бакстоном и смерть Кершоу так близки по времени, что можно считать второе результатом первого. Тогда выходят на первый план те, кто были близки с Бакстоном, в том числе и Кэролин… а Кэролин мертва.

— Но должны быть и другие, — возразила Джейн. — Кэролин говорила, что их тогда была целая компания, и вы сами сказали, что на дознании лгали многие.

— Правильно — признал Малтрэверс. — Мы говорили только о Кэролин, потому что я знал ее лично. Смерть Кершоу меня не касается. Он умер много лет назад, и, я думаю, заслужил это. Но если из-за этого умерла Кэролин, мне хотелось бы узнать, кто ее убил.

— Мне не хочется об этом думать, — сказала Джейн с видимым спокойствием, но в ее в голосе слышалась злость. — Но если это действительно так, я надеюсь, вы найдете убийцу. Если мне станет что-нибудь известно, я вам сообщу.

— Спасибо. — Он дал ей свой номер телефона. — Я тоже буду вас держать в курсе. — Он заплатил по счету и пошел проводить ее в «Скимитер Пресс».

— Тед Оуэн не появлялся, я имею в виду, с тех пор, как умерла Кэролин? — спросил он.

— Нет. Зачем? — Они остановились около напоминающего эшафот временного заграждения, постоянного атрибута благоустройства в Лондоне. — К компании он не имел никакого отношения, и я не могу вообразить, чтобы он беспокоился о той сумме, которая ему причиталась. — Они подошли к незаметной двери, рядом с которой на стене висела пластиковая табличка «Скимитер Пресс» — шестой этаж». Если хотите еще кофе, можете зайти, но мы находимся на самом верху, а лифта нет. Чувствуешь себя, как доктор на вызовах в старых домах.

— Сейчас я должен идти, может, как-нибудь в другой раз.

Встав на цыпочки, она поцеловала его на прощанье. — Мне хотелось бы, чтобы это был несчастный случай. Это плохо, но не так ужасно, как убийство. Она слишком хорошо относилась к людям, чтобы кто-то оказался с ней таким жестоким.

XI

Очеловеченный образ мыльного пузырика Бабблз — детище ОГМ, главное действующее лицо в рекламной кампании, призванной убедить британских домохозяек по-иному взглянуть на мытье посуды, стал, благодаря шестимиллионному вливанию, вездесущим. На презентации его безумная улыбка светилась отовсюду — со значков на лацканах пиджаков, со скатертей на буфетных столах. К потолку был подвешен гигантский Бабблз из прозрачного полиэтилена, окруженный, как космическими спутниками, резиновыми надувными Бабблзами меньших размеров, начинающими раскачиваться и кривляться при малейшем дуновении воздуха. В зале толпились стильно одетые рекламщики, сотрудники компании «Перлман Ю Кей», пытающиеся подстроиться под вызывающую у них зависть столичную раскованность в поведении, люди, претендующие на некоторое тангенциальное отношение к кампании, а также неизбежные приятели, любовницы и любители примазаться к подобным сборищам ради дармового угощения. Когда режиссер рекламного ролика, обняв Тэсс, потащил ее знакомиться с исполнительным директором «Перлмана», — мистер Кэллоган, эта леди — голос нашего Бабблза, — Малтрэверс едва не пририсовал усы на физиономии этого назойливого типа у себя на значке. Оставалось только надеяться, что Тэсс поведет себя, как благородная дама, и не выцарапает режиссеру глаза.

Он протиснулся к столу с едой, положил себе на тарелку рулет из семги, феттучини с грибами и анчоусы на начинающем расплываться от жары фрисе из салата. Он как раз решил, что лучше выпить австралийского «шардонея», чем чилийского «каберне савиньон», когда кто-то окликнул его по имени.

Удивившись, что его здесь могут знать, он обернулся и увидел мужчину, лицо которого показалось ему знакомым, но имя этого человека совершенно забылось.

— Подскажите, — попросил он.

— «Уорчестер Ивнинг Экоу».

Малтрэверс на минуту задумался, перебирая в мыслях вереницу событий и связанных с ними знакомств, и его осенило, — Саймон… минутку… Саймон Канклифф. Что ты здесь делаешь? Только не говори, что вышел из дела и занялся рекламой.