Избранница - Саманта Джеймс

Корабль угрожающе накренился, подвергнувшись яростной атаке чудовищного вала, он заскрипел и застонал, но все же устоял и медленно выпрямился.

Габриэль чудовищным усилием все же добрался до цели. Он поднялся на колени и дотянулся до жены. Глаза у нее были закрыты. Ее тело казалось безжизненным, она не двигалась. Ее губы были цвета воска. Его охватила паника.

— Янки! — хрипло выдохнул он. — Янки!

И тут она зашлась в жутком приступе кашля, изо рта и носа хлынула вода, в груди что-то захрипело и засвистело. Содрогнувшись, она попыталась избавиться от мешающей дыханию воды. Ресницы Кесси задрожали — и она открыла глаза.

— Только ничего не говорите, ладно? — прохрипела она. — Я и сама понимаю, что умерла!

Габриэль не смог сдержать счастливой улыбки. Но ведь на то была причина. От облегчения у него мгновенно прибавилось энергии. Он прижал к себе утопленницу.

— Боже, янки! Неужели я так похож на ангела, что ты решила, будто попала на небеса?

Кесси невидящими глазами смотрела на чье-то красивое лицо, которое расплывалось неясным пятном. Тут ее словно ударило молнией. Нет! Она не на небесах! Потому что две твердые руки обвились вокруг ее тела и плотно прижали к груди. И реальность оглушила ее. Она молча наблюдала, как прекрасные мужские губы, только что нежно улыбавшиеся ей, вдруг сжались в прямую линию.

— Ты соображаешь, что творишь, а, янки? Ты же не самоубийца, надеюсь? Я велел тебе оставаться внизу! За каким чертом тебя понесло на палубу? Тебя чуть не смыло волной!

Кесси отвернулась и до боли в висках сжала веки, борясь со жгучими слезами. Волосы у нее растрепались и мокрыми прядями свисали на лицо и плечи. Она молилась, чтобы он не заметил слезинок, предательски выкатившихся из-под ресниц и тут же смешавшихся с влагой на щеках. Ему все же удалось поставить ее на ноги и подтолкнуть к трапу.

— Пошли! — прокричал он. — Иначе нам точно каюк на этом пронизывающем ветрище.

Он махнул ей рукой, показывая путь, но Кесси покачнулась и чуть не упала. То ли от потрясения, то ли от холода ноги у нее отказывались идти. Скрипнув зубами, Габриэль подхватил ее на руки.

В каюте он опустил ее на пол, но на всякий случай задержал руки на талии, пока не убедился, что она стоит.

— Со мной все в порядке… — Голос ее дрожал и был еле слышен. — Можете… отпустить меня.

У него заходили желваки на лице. Он разжал объятия.

— Сними все эти мокрые тряпки! — приказал он. — Я не допущу, чтобы ты умерла, а ответственность за это взвалили бы на меня.

Он был прав. Оба насквозь промокли. Вода капала с них, расплываясь огромной лужей на полу, Кесси отвернулась, мгновенно застыдившись. Он, кажется, не видел ничего зазорного в том, что ей придется раздеваться у него на глазах. До сих пор она старательно избегала подобных ситуаций, а он решил, что может спокойно уступить ей в такой малости. Дескать, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

Но шнуровка ее корсета пропиталась влагой, а пальцы слишком заледенели, чтобы распутать непослушные узлы. Она дергала и дергала за них — все без толку. В два шага Габриэль оказался перед Кесси. Сильная мужская рука решительно убрала в сторону ее неуклюжие пальцы. Он уже успел стащить с себя мокрую рубашку и остался только в бриджах. Капли воды маленькими бриллиантами сверкали в густой темной поросли на груди.

Дрожа от холода и потрясения всем происшедшим, Кесси подчинилась молчаливым приказам его пальцев, которые в два счета стянули с нее не только платье, но и нижнее белье. При этом был так безразличен, что без слов становилось понятно: все это не доставляет ему никакого удовольствия. Продрогшая до косточек, Кесси вдруг почувствовала, что щеки ее запылали от стыда и негодования. Кажется, пытка подошла к концу. Нет, напрасно она радовалась, потому что он, не обратив внимания на ее переживания, протянул руку за полотенцем и сначала хорошенько вытер ее волосы, а затем растер и тело. Все у него получалось так ловко и сноровисто, словно он всю жизнь только и делал, что спасал чересчур чувствительных девиц.

Наконец он легонько шлепнул ее по ягодице:

— А теперь марш в кровать, янки!

Повторного приглашения не потребовалось. Ее зубы уже выбивали чечетку. Она заползла под одеяло и натянула его до подбородка. Когда Габриэль стянул с себя бриджи, Кесси с силой зажмурилась, словно свет резал ей глаза.

Она услышала, как промокшие бриджи шлепнулись на пол. Он задул лампу у изголовья и тоже забрался под одеяло.

Тишина оглушала. Кесси свернулась в маленький напряженный клубочек и замерла, упорно пытаясь стереть кошмар пережитого из памяти. Она тысячу раз прокляла свой страх, но ужасная волна, готовая поглотить ее, так и стояла у нее перед глазами. Святые небеса! Она уже решила было, что через секунду погибнет… точнее… утонет. С ее губ нежданно-негаданно сорвалось рыдание.

И в ту же секунду твердая мужская ладонь опустилась на ее обнаженное бедро.

— В чем дело, янки? Ты заболела?

— Нет, — прошептала она.

— Наверное, замерзла? Может, принести еще одно одеяло?

Замерзла? Да она, наверное, уже никогда не согреется! Но он-то не виноват в этом, а даже беспокоится о ней, так что ей следовало бы с благодарностью принять его предложение. Но, немного помолчав, она нерешительно помотала головой.

— Тогда давай немного поспим. — Он убрал свою руку и повернулся к ней спиной.

Минута проходила за минутой, а она все так же дрожала.

— Ради всего святого! Ты уже давно в безопасности, сухая, укрыта теплым одеялом. Что еще надо сделать, чтобы эта чертова дрожь прекратилась?

— П-пр-рошу п-про-щ-щения. — Она с трудом выговаривала слова. — Я не с-собиралась мешать вам спать.

Он снова повернулся к ней, матрас под ним заскрипел и прогнулся. В темноте она почувствовала на себе его взгляд.

— Должен заметить, янки, ты выбрала неудачный момент для доказательства, что перестала бояться воды, — сухо проговорил он.

— Ив мыс-слях не б-было, — продолжая дрожать, ответила она. — Я просто разозлилась, что вы так обращаетесь со мной… Если вам так хотелось, чтобы я спустилась в каюту, могли бы и повежливее сказать мне об этом. А вы заставили меня почувствовать себя виноватой во всех смертных грехах. Словно меня впору сослать на край света. С глаз долой. — Она сдвинула брови. — Я-я н-не с-сделала ничего п-плохого, так что вы н-не имели н-никакого права набрасываться на меня.

А ведь девчушка права! Хотя Габриэль был полностью согласен с ее доводами, какой-то бес не позволял ему признаться в этом. Он разозлился на них — на Кристофера и Кесси, хотя понимал, что виной всем) — примитивная ревность. Но ему неприятно было в этом признаться. А если так, то по какой причине склонившиеся друг к другу Кристофер и Кесси так взбесили его? Нет, они ни в чем не виноваты… Извиниться…