Пара дракона (СИ) - Мартин Миранда

— Сверре! — кричу я, наконец вставая.

Сверре смотрит на меня, но Лэйдон не колеблется в своей атаке. Он использует свое преимущество, оттесняя Сверре еще дальше назад. Сверре опускается на одно колено под ударом Лэйдона, затем оказывается в пределах досягаемости Лэйдона. Сверре кашляет, затем из его рта вырывается огненный шар, охватывая лицо Лэйдона.

Лэйдон с криком отшатывается назад и яростно размахивает оружием. Сверре, пригнувшись, крадется к Лэйдону. Я должна остановить это. Лэйдон мотает головой из стороны в сторону, потом останавливается. Когда он смотрит на Сверре, в его глазах ясно читается ярость. Он бросает свое оружие, расправляет крылья и прыгает вверх. Он двигается быстрее, чем Сверре успевает среагировать, опускается с поднятым кулаком, который бьет Сверре по лицу и швыряет его на землю.

Звук удара такой громкий, что мне становится больно. Сверре падает на землю, изо рта у него течет кровь. Лэйдон навалился на него сверху, избивая в слепой ярости. Бросившись вперед, я хватаю Лэйдона за плечо и пытаюсь оттащить его назад, но он освобождается и продолжает избиение.

— Лэйдон нет! — кричит, наконец-то прибывшая, Калиста.

Моя невероятно беременная лучшая подруга выбегает из здания пирамиды прямиком к Лэйдону. Она хватает его за плечо, поэтому я хватаюсь с другой стороны, пытаясь помочь. Лэйдон запрокидывает голову и рычит, широко раскинув руки и шурша крыльями, а его хвост дико раскачивается из стороны в сторону. Он качает головой, но голос Калисты, кажется, успокаивает его. Он позволяет нам двоим оттащить его, ни одна из нас недостаточно большая или сильная, чтобы заставить его сделать то, чего он не хочет. Калиста держит его лицо в ладонях и быстро разговаривает с ним на его родном языке. Она единственная из выживших людей, кому посчастливилось выучить язык змай. Я опускаюсь на колени рядом со Сверре, и мои слезы падают на его лицо.

— Ты в порядке? Мне так жаль! Я понятия не имела, что это произойдет. Какого черта, Лэйдон? — кричу я через плечо.

Калиста все еще разговаривает с Лэйдоном, и он дрожит. Физически трясется, как будто он изо всех сил пытается контролировать ярость, которая хочет поглотить его. Его руки сжаты в кулаки, челюсть плотно сжата, и он говорит самым резким тоном, который я когда-либо слышала от него. Сверре шевелится, затем принимает сидячее положение. Он хватается за челюсть и двигает ею туда-сюда, пока она не становится на место. Я провожу по нему руками, пытаясь определить, есть ли у него какие-нибудь раны, требующие немедленного внимания. Порез на руке кровоточит, но не сильно и кажется не глубоким. По большей части кажется он в порядке.

Сверре наблюдает, как Калиста разговаривает с Лэйдоном, и нетрудно заметить, что он шокирован тем, что она говорит на его языке. Он смотрит на меня, и я пожимаю плечами, не в силах объяснить. Лэйдон поворачивается спиной к Сверре и ко мне, а Калиста похлопывает его по плечу и подходит к нам.

— Привет, — говорит она, улыбаясь.

Ее живот действительно начинает раздуваться из-за ребенка Лэйдона. От нее исходит сияние, сияние материнства. Гнев, страх и облегчение борются внутри меня, и я не могу пошевелиться, застряв между желанием обнять ее и гневом на то, что ее парень сделал с моим возлюбленным. Слезы текут по моему лицу, и Сверре обнимает меня за талию, прижимая к себе.

Калиста разговаривает со Сверре на его языке. Ревность поражает меня так сильно и быстро, что этого достаточно, чтобы прорваться сквозь враждующие эмоции и взять верх. Он отвечает ей, и они переговариваются между собой. Я обхватываю его за руку и прижимаюсь к нему, чувствуя себя защищенной. Это смешно, я знаю, но это не меняет того, что я чувствую.

— Калиста, что, черт возьми, происходит? — спрашиваю я, когда собирается все большая толпа из выживших, чтобы поглазеть.

С полдюжины человек стоят рядом с Гершомом, а еще с полдюжины — поодаль. Они негромко переговариваются между собой, когда опоздавших вводят в курс дела те, кто был свидетелем этого воочию. Мое сердце бешено колотится в груди. Глядя на собирающуюся толпу на Лэйдона, стоящего спиной ко мне и Сверре, на Сверре, сидящего здесь, раненого, и разговаривающего с Калистой — я не знаю, чего ожидать. Все это вовсе не тот прием, который я ожидала получить по возвращении домой. Я пропала, пропала без вести, и никто не спросил, все ли со мной в порядке. В знак благодарности на мужчину, который спас меня, напали и жестоко избили.

Калиста продолжает быстро говорить, и Сверре отвечает ей. Я судорожно сжимаю руку Сверре, во мне нарастает ярость, пока я не убеждаюсь, что она вот-вот взорвется. Вспышка белого пробивается сквозь толпу, затем появляется Розалинда. Ее длинные темные волосы спадают на плечи, а униформа по-прежнему безупречно белая. Когда она где-нибудь появляется, все взгляды устремляются на нее. Одним своим присутствием она берет ситуацию под контроль. Ропот толпы стихает под ее взглядом, и даже Лэйдон обращает на нее внимание. Калиста перестает разговаривать со Сверре и поворачивается к Розалинде.

— Джоли, — говорит Розалинда, глядя на меня. — Ты в порядке?

— Да, — говорю я, не в силах сдержать свой гнев под ее пристальным взглядом.

— Хорошо, — говорит она. — Я вижу, у нас новоприбывший.

Люди с Гершомом что-то бормочут, но я не могу разобрать слов, могу только сказать, что это звучит не очень дружелюбно.

— Это Сверре, — говорит Калиста.

Я пристально смотрю на нее, и этот укол ревности пронзает мое сердце. Он мой, у тебя есть свой! Это смешно, я знаю, Калиста — моя лучшая подруга, но я не могу избавиться от этого чувства, когда она может разговаривать с ним, в то время как я не могу без экстремальных жестов и мимики.

— Добро пожаловать, Сверре, — говорит Розалинда и протягивает ему руку.

Сверре смотрит на руку, затем Калиста что-то говорит, очевидно, объясняя жест. Сверре пожимает ей руку, но не сводит глаз с Лэйдона.

— Они дрались! — кричит Гершом. — Мы не можем допустить такого насилия в городе.

— Я понимаю, Гершом, — говорит Розалинда, даже не взглянув в его сторону. — Позвольте мне разобраться в ситуации.

— Мерзкие твари, — бормочет один из мужчин позади Гершома достаточно громко, чтобы все могли это услышать.

— Это не так! — кричу я, пытаясь найти выход своему сдерживаемому гневу. Розалинда бросает на меня жесткий, холодный взгляд и поджимает губы. — Это не так! — настаиваю я. — Лэйдон напал без всякого повода. Сверре ничего не сделал.

Я осторожно встаю перед Сверре. Он кладет свою большую руку мне на плечо и что-то тихо говорит, обращаясь только ко мне. Я поворачиваюсь к нему, и он качает головой. В его глазах поселилась печаль. Он смотрит на Калисту и быстро говорит.

— Что он говорит? — спрашиваю я ее, но не могу отвести от него глаз.

Бездна разверзается под моими ногами, и я не понимаю, что происходит. Такое чувство, что все участвуют в какой-то большой шутке, и я единственная, кто не знает, что будет дальше. Кровь приливает к моим щекам, слезы наворачиваются на глаза, и я дрожу.

— Он говорит, что это болезнь, и они ничего не могут с этим поделать, — говорит Калиста мне и Розалинде. — Он надеялся, что они смогут контролировать его, быть выше этого, но, похоже, не могут.

— О чем ты говоришь? Он хороший! Он спас меня, он защитил меня! Это дерьмо. — Слезы текут, когда я пытаюсь отрицать то, что он говорит.

— Джоли, — говорит Калиста, ее голос прерывается от непролитых слез, которые блестят в уголках ее глаз. — Я знаю, я не все понимаю, но он называет это биджасс, это регрессия, от которой страдают змаи. Почему-то это делает их агрессивными. Вот почему они не живут вместе. Они не могут, они не могут сопротивляться этому.

— Нет, этого не может быть. Должен же быть какой-то способ. Я этого не допущу, он мой. Это несправедливо, — кричу я, поворачиваясь к Розалинде.

— Исправь это! — кричу я ей. Калиста подходит ко мне, но я отступаю. — Нет, Лэйдон — твой мужчина. Ты держишь его под контролем. Кто-нибудь, исправьте это. Это нельзя просто так отсавлять!