Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Марина Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
29 мая 1913
«Я сейчас лежу ничком…»
Я сейчас лежу ничком— Взбешенная! — на постели.Если бы Вы захотелиБыть моим учеником,
Я бы стала в тот же миг— Слышите, мой ученик? —
В золоте и в серебреСаламандра и Ундина.Мы бы сели на ковреУ горящего камина.
Ночь, огонь и лунный лик…— Слышите, мой ученик?
И безудержно — мой коньЛюбит бешеную скачку! —Я метала бы в огоньПрошлое — за пачкой пачку:
Старых роз и старых книг.— Слышите, мой ученик? —
А когда бы улегласьЭта пепельная груда, —Господи, какое чудоЯ бы сделала из Вас!
Юношей воскрес старик!— Слышите, мой ученик? —
А когда бы Вы опятьБросились в капкан науки,Я осталась бы стоять,Заломив от счастья руки.
Чувствуя, что ты — велик!— Слышите, мой ученик?
1 июня 1913
«Идите же! — Мой голос нем…»
Идите же! — Мой голос немИ тщетны все слова.Я знаю, что ни перед кемНе буду я права.
Я знаю: в этой битве пастьНе мне, прелестный трус!Но, милый юноша, за властьЯ в мире не борюсь.
И не оспаривает ВасВысокородный стих.Вы можете — из-за других —Моих не видеть глаз,
Не слепнуть на моем огне,Моих не чуять сил…Какого демона во мнеТы в вечность упустил!
Но помните, что будет суд,Разящий, как стрела,Когда над головой блеснутДва пламенных крыла.
11 июля 1913
Асе
«Мы быстры и наготове…»
Мы быстры и наготове,Мы остры.В каждом жесте, в каждом взгляде,в каждом слове. —Две сестры.
Своенравна наша ласкаИ тонка,Мы из старого Дамаска —Два клинка.
Прочь, гумно и бремя хлеба,И волы!Мы — натянутые в небоДве стрелы!
Мы одни на рынке мираБез греха.Мы — из Вильяма ШекспираДва стиха.
11 июля 1913
«Мы — весенняя одежда…»
Мы — весенняя одеждаТополей,Мы — последняя надеждаКоролей.
Мы на дне старинной чаши,Посмотри:В ней твоя заря, и нашиДве зари.
И прильнув устами к чаше,Пей до дна.И на дне увидишь нашиИмена.
Светлый взор наш смел и светелИ во зле.— Кто из вас его не встретилНа земле?
Охраняя колыбель и мавзолей,Мы — последнее виденьеКоролей.
11 июля 1913
Сергею Эфрон-Дурново
«Есть такие голоса…»
Есть такие голоса,Что смолкаешь, им не вторя,Что предвидишь чудеса.Есть огромные глазаЦвета моря.
Вот он встал перед тобой:Посмотри на лоб и бровиИ сравни его с собой!То усталость голубой,Ветхой крови.
Торжествует синеваКаждой благородной веной.Жест царевича и льваПовторяют кружеваБелой пеной.
Вашего полка — драгун,Декабристы и версальцы!И не знаешь — так он юн —Кисти, шпаги или струнПросят пальцы.
Коктебель, 19 июля 1913
«Как водоросли Ваши члены…»
Как водоросли Ваши члены,Как ветви мальмэзонских ив…Так Вы лежали в брызгах пены,Рассеянно остановив
На светло-золотистых дыняхАквамарин и хризопразСине-зеленых, серо-синих,Всегда полузакрытых глаз.
Летели солнечные стрелыИ волны — бешеные львы.Так Вы лежали, слишком белыйОт нестерпимой синевы…
А за спиной была пустыняИ где-то станция Джанкой…И тихо золотилась дыняПод Вашей длинною рукой.
Так, драгоценный и спокойный,Лежите, взглядом не даря,Но взглянете — и вспыхнут войны,И горы двинутся в моря,
И новые зажгутся луны,И лягут радостные львы —По наклоненью Вашей юной,Великолепной головы.
1 августа 1913
Байрону
Я думаю об утре Вашей славы,Об утре Ваших дней,Когда очнулись демоном от сна ВыИ богом для людей.
Я думаю о том, как Ваши бровиСошлись над факелами Ваших глаз,О том, как лава древней кровиПо Вашим жилам разлилась.
Я думаю о пальцах — очень длинных —В волнистых волосах,И обо всех — в аллеях и в гостиных —Вас жаждущих глазах.
И о сердцах, которых — слишком юный —Вы не имели времени прочестьВ те времена, когда всходили луныИ гасли в Вашу честь.
Я думаю о полутемной зале,О бархате, склоненном к кружевам,О всех стихах, какие бы сказалиВы — мне, я — Вам.
Я думаю еще о горсти пыли,Оставшейся от Ваших губ и глаз…О всех глазах, которые в могиле.О них и нас.
Ялта, 24 сентября 1913
Встреча с Пушкиным
Я подымаюсь по белой дороге,Пыльной, звенящей, крутой.Не устают мои легкие ногиВыситься над высотой.
Слева — крутая спина Аю-Дага,Синяя бездна — окрест.Я вспоминаю курчавого магаЭтих лирических мест.
Вижу его на дороге и в гроте…Смуглую руку у лба…— Точно стеклянная на поворотеПродребезжала арба… —
Запах — из детства — какого-то дымаИли каких-то племен…Очарование прежнего КрымаПушкинских милых времен.
Пушкин! — Ты знал бы по первому взору,Кто у тебя на пути.И просиял бы, и под руку в горуНе предложил мне идти.
Не опираясь о смуглую руку,Я говорила б, идя,Как глубоко презираю наукуИ отвергаю вождя,
Как я люблю имена и знамена,Волосы и голоса,Старые вина и старые троны,— Каждого встречного пса! —
Полуулыбки в ответ на вопросы,И молодых королей…Как я люблю огонек папиросыВ бархатной чаще аллей,
Комедиантов и звон тамбурина,Золото и серебро,Неповторимое имя: Марина,Байрона и болеро,
Ладанки, карты, флаконы и свечи,Запах кочевий и шуб,Лживые, в душу идущие, речиОчаровательных губ.
Эти слова: никогда и навеки,За колесом — колею…Смуглые руки и синие реки,— Ах, — Мариулу твою! —
Треск барабана — мундир властелина —Окна дворцов и карет,Рощи в сияющей пасти камина,Красные звезды ракет…
Вечное сердце свое и служеньеТолько ему, Королю!Сердце свое и свое отраженьеВ зеркале… — Как я люблю…
Кончено… — Я бы уж не говорила,Я посмотрела бы вниз…Вы бы молчали, так грустно, так милоТонкий обняв кипарис.
Мы помолчали бы оба — не так ли? —Глядя, как где-то у ног,В милой какой-нибудь маленькой саклеПервый блеснул огонек.
И — потому что от худшей печалиШаг — и не больше — к игре! —Мы рассмеялись бы и побежалиЗа руку вниз по горе.
1 октября 1913
Аля
Ах, несмотря на гаданья друзей,
Будущее — непроглядно.
В платьице — твой вероломный Тезей,
Маленькая Ариадна.
Аля! — Маленькая теньНа огромном горизонте.Тщетно говорю: не троньте.Будет день —
Милый, грустный и большой,День, когда от жизни рядомВся ты оторвешься взглядомИ душой.
День, когда с пером в рукеТы на ласку не ответишь.День, который ты отметишьВ дневнике.
День, когда летя вперед,— Своенравно! — Без запрета! —С ветром в комнату войдет —Больше ветра!
Залу, спящую на вид,И волшебную, как сцена,Юность Шумана смутитИ Шопена…
Целый день — на скакуне,А ночами — черный кофе,Лорда Байрона в огнеТонкий профиль.
Метче гибкого хлыстаОстроумье наготове,Гневно сдвинутые бровиИ уста.
Прелесть двух огромных глаз,— Их угроза — их опасность —Недоступность — гордость — страстностьВ первый раз…
Благородным без границСтанет профиль — слишком белый,Слишком длинными ресницСтанут стрелы.
Слишком грустными — углыГуб изогнутых и длинных,И движенья рук невинных —Слишком злы.
— Ворожит мое перо!Аля! — Будет все, что было:Так же ново и старо,Так же мило.
Будет — с сердцем не воюй,Грудь Дианы и Минервы! —Будет первый бал и первыйПоцелуй.
Будет «он» — ему сейчасГода три или четыре…— Аля! — Это будет в мире —В первый раз.
Феодосия, 13 ноября 1913