Сделка на ложь (СИ) - Гертье Катрин

Как я не пытался еще в пути выяснить что случилось, в приемной не отвечали, оправдываясь тем, что нужно выяснять, обследовать, диагнозов заранее никто сообщать не будет преждевременных. А у самого в голове бардак полный творился: шок, непонимание и даже страх. Последнее чувство было неоднозначным, не понимал, чем оно вызвано было. От этого, напряжение не отпускало и даже прежняя усталость отступила. Не знал, чего ожидать на месте и как реагировать. Насколько все серьезно? Устроил сюрприз, блть! Поговорили! Надеялся, что ничего серьезного. Этого только не хватало!

В больницу вбегал буквально. Требовал, чтоб немедленно к жене проводили. Отца на месте еще не было. Зато мать Вероники, Людмила Петровна, здесь сидела с перепуганной внучкой. Ревела, мелкую к себе прижимала и вопросами засыпала всех медработников, что мимо проходили.

– Здравствуйте, – подойдя к теще, поприветствовал. Чувствовал себя неловко перед ней. Почему-то именно эта миловидная женщина из всех Громовых мне самой невинной казалась и доброй. Аура какая-то от нее особая исходила. Не такая совсем в отличие от Ники и отца ее.

– Саша! – тут же встрепенулась она. – Ты приехал?

Вопрос ее меня даже смог смутить. А что, мог не приехать? Не верила, что на это способен? Ну не изверг же я равнодушный какой в самом деле!

Кашлянул, глаза отводя. Так смотрела на меня свекровь, будто в душу заглянуть пыталась.

– Мне никто ничего не говорит! – пожаловалась она, оправившись от шока моего появления. Так доверчиво… на последнем слове вновь голос надломился, и она всхлипнула. На мелкую Никину взглянул: точная копия матери к бабушке жалась и на меня смотрела снизу вверх с опаской. – Миша в реанимации сейчас, а Ничка в операционной.

У меня от ее слов волосы на всем теле дыбом встали и мурашки по коже побежали. Я молча стоял и не знал, как прокомментировать случившееся. Не верилось в происходящее. Мозг не хотел воспринимать такую реальность.

– Громовы и Устиновы есть? – наконец из-за дверей врач показался немолодой. – Веронику Михайловну уже можете проведать. Но недолго. А Михаил Алексеевич на операции сейчас. К нему нескоро попадете…

– Ведите! – требовательно выдал я, хватаясь за рукав халата медика.

Ноги сами понесли меня к Веронике. Я не мешкал, не сомневался. Мне нужно было увидеть ее.

Несмотря на то, что так торопился в палату к Веронике, у двери замер, не решаясь войти. Боялся. Не представлял, что доведется увидеть, но очень надеялся, что с ней ничего серьезного не случилось.

– Недолго. Минут пять, не больше, – строго предупредил врач, вырывая из собственных мыслей.

Только головой кивнул, давая понять, что услышал. Сделаю как велено.

Дверь открывал осторожно, дождавшись ухода доктора. Почему? Да все просто – мы в ссоре, меня ненавидят и неясно, как она воспримет мое появление. Если вообще в состоянии, конечно, будет понять, кто пришел. То, что мне не обрадуется – стопроцентная гарантия. А повидаться с ней хотелось. Переживал.

В палате тихо оказалось, довольно светло, хоть жалюзи и приопущены были. Белая одноместная, с койкой, тумбочкой и столом. Стандартный простенький набор. Ника, что лежала на кровати с закрытыми глазами, бледная была. Выглядела несчастной особенно с марлевой повязкой на голове и рукой загипсованной. Надо будет обязательно узнать подробней, что с ней, какие еще повреждения.

Подошел ближе, желая рассмотреть ее – может, еще что увижу. А Ника глаза медленно открыла и посмотрела на меня с непониманием.

– Саша? – едва губы разлепив, тихо прошептала она. – Ты?

– Я, – ответил односложно и сдавленно. Чувствовал себя крайне глупо. По взгляду ее рассеянному было не понять, что думает. Злится или просто не ожидала увидеть… Кашлянул и решил задать главный вопрос: – Как ты?

Голубые глаза закрылись на секунду, а у меня сердце застучало быстрей. Напрягся, гадая, не стало ли ей хуже? Может за медиками бежать надо? Мялся на месте, не решаясь подойти вплотную… А может она просто хочет, чтобы я ушел?

– Не знаю, – таким же обессиленным шепотом наконец честно Вероника выдохнула. – Даже что случилось не поняла.

– Выясню все, не беспокойся об этом, – пообещал я, честно признаваясь, что так и будет. Причем сегодня же… Сразу, как выйду. Выясню в деталях и подробностях. Если урод, что другой машиной управлял, жив – так я добью. Пожалеет, что на свет появился.

– А как папа и Андрей? – добавила тревожно жена, вспомнив, что не одна в машине находилась.

Вот тут сразу две новости неприятных в воздухе повисло. Первая для Ники, а вторая - для меня. Так с ними еще и этот был… хахаль.

– Не знаю, – решил извернуться я. – Но и это выясню. Только приехал, ничего не узнавал.

Про ее отца не ответил умышленно. У него, судя по словам врача, все сложно, а про Васенова вообще не в курсе был. На миг от раздражения кулаки сжались сами собой. Наверняка именно он за рулем был. Не он ли виноват в аварии?! Идиот!

– А мама знает, что я здесь? – голос ее задрожал, в глазах слезы застыли. Такой несчастной выглядела в этот момент, что обнять захотелось, утешить. Но нельзя было! Мы не близки, да и вряд ли ей вообще мое утешение нужно.

– Да, в коридоре ждет. Я ее позову, первым напросился тебя повидать.

Ника на меня взгляд бросила недовольный, и я понял, что пора уходить. Лишний я, не место и не время выяснять отношения. Ей вредно. Нужно заняться более полезными делами – узнать подробности происшествия, найти свидетелей и виновника. С органами связаться.

– Выздоравливай, – бросил я, стараясь не обращать внимание на ее осуждающий взгляд. – Еще увидимся.

Поторопился к двери, не оборачиваясь. Что ж, жива – это уже очень хорошо, а остальное решаемо.

– Вас Ника ждет, – выпалил я, возвращаясь в зал ожидания, где Людмила Петровна сидела. – Долго у нее сидеть нельзя, врач настоял.

Теща с места подскочила, охнув, засуетилась, задрожала, но застыла и на мелкую Никину посмотрела. Та с круглыми глазами сидела и словно бы вообще ничего не понимала.

– Я могу тебя попросить с Лизой нашей посидеть? Мне оставить ее больше не с кем.

Я сглотнул, косясь на чужого, почти незнакомого ребенка. Блть, а ведь я сразу и не подумал: мать с отцом здесь находятся, дед в реанимации вообще. Только бабушка и осталась. Конечно мог бы с ребенком побыть, но что с девочкой делать надо, не представлял.

Заметив, что своей просьбой Людмила Петровна меня совсем озадачила, поторопилась добавить:

– Саш, я не могу ее одну оставить. Не просила, если бы не это… – обвела рукой зал ожидания больницы и всхлипнула. – Трагедия такая. Пожалуйста. Я не смогу отсюда уйти. И Миша, и Ника…

– Конечно, я понимаю, – пробормотал я, жалея, что мать моя в Штатах осталась, а собственный отец мне с ребенком точно не поможет. Он всегда работой занимался, мной только мать и занималась.

– Огромное тебе спасибо! – с такой благодарностью и облегчением в голосе теща произнесла, к девочке опустилась, быстро-быстро объяснять стала, что ей с дядей остаться нужно, что скоро заберет ее, что нормально все будет и пусть не боится – я хороший.

Уж не знаю, поверила малая или нет, но выбора у нее не было все равно.

Людмила Петровна ушла к Веронике, а мы остались один на один с девочкой. Она на меня смотрела с опаской, а я на нее. Вот так сюрпризы мне жизнь подкидывает! То с бывшей меня свела вновь, теперь еще и за ребенком ее приглядывай. Ирония, не иначе!

Хотя… что там Ангелина говорила? Подход к Нике найти нужно, узнать, как жила все эти годы? Что любит? Как у нее с дочкой отношения складываются? Может вот он, шанс узнать жену получше? И мелкая станет той ниточкой, с помощью которой с женой помириться смогу? Вздохнул, понимая: надо пробовать.

Была, правда, еще одна проблема – нужно разобраться с насущными делами, список которых теперь возглавляла одна взрослая светловолосая и голубоглазая особа. Точная копия вот этой мелочи, что напротив меня сидела. Ну, почему девочка унаследовала такие же огромные глубокие голубые глаза? Васенов совсем ни на что не способен оказался, раз дочь даже внешнего ничего не взяла у него? К его счастью, Лиза являлась уменьшенной копией матери – кровь была видна четко. Такая же осанка и взгляд – сильные гены. Хотя сын был бы, наверно, его копией. Да уж… Как все повернулось. Сколько мелкой, три года? Да, именно. Мы расстались, и вскоре Ника забеременела. И теперь сидит это чудо напротив и глазами хлопает самыми красивыми в мире.