Как опасно быть женой - Дебра Кент

Короче, я не собиралась сюда заходить. Но Майкл сегодня работает допоздна, я слишком устала и не хотела готовить, а дети, в нетипичный для них момент единения и согласия, дружно воспылали идеей поесть в “Цыпленке Чарли”, вот мы и отправились в торговый центр.

И здесь я мгновенно нашла выход из своего трудного положения – в киоске “Фантазии Марлены”, завешанном сотнями шиньонов, похожих на конские хвосты: всех цветов, от платинового до угольно-черного, любой длины и фасона, короткие волнистые и невероятно длинные, завитые мелким бесом и пружинистыми локонами, а хочешь – прямые каре до плеч. Большой прогресс по сравнению с “гривой” моей матери, длинным рыжим хвостом, напоминающим дохлую змею, который она хранила в верхнем ящике комода среди чулок и трусов. Чтобы прикрепить “гриву”, требовалась масса шпилек, а фантазии Марлены непостижимым образом держатся на обычной пластмассовой клипсе.

– Мам, смотри! У Бетани есть такая штука! Она ее носит в школу! Ей даже разрешают в ней плавать! Можно мне тоже? Купи из моих денег! Обещаю носить каждый день! Ну пожалуйста!

Я иду к ларьку, старательно скрывая восторг. Это слишком здорово, этого не может быть!

– Могу вам чем-нибудь помочь, девушки? – За прилавком стоит старшеклассница с фантазией Марлены на голове – хвостом из разноцветных прядей, кудрявым и светлым, идеально сочетающимся с ее собственными волосами.

– Пожалуй что да.

Я вдруг вижу, что у девочки один глаз голубой, а другой черно-белый, с плейбойским зайчиком. Она понимает, что я заметила.

– Подарок на Рождество от бойфренда. Контактные линзы.

Девушка легко слезает со стула и поправляет парик. Ее живот – прямо скажем, немаленький – нависает над поясом. В пупке, на серебряной с сапфиром штанге, – как будто бы мало глаза с зайчиком! – провокационно болтается внушительного размера “ловец снов”. У нас в школе только девочки с впалыми животами осмеливались носить короткие топики. А сейчас даже толстухи преспокойно надевают штаны на бедрах и какую-то ерунду, еле прикрывающую грудь. Что это, новый, менее строгий идеал женской красоты? Или свидетельство переизбытка в этой части страны толстых и вульгарных девочек-подростков? Наш штат не назовешь Меккой моды, и у нас третье место по детскому ожирению.

Кейтлин ждет, что я замолвлю за нее словечко, но меня совершенно заворожил длинный рыжевато-каштановый шиньон над кассой. Это в точности мои старые волосы, густые, прямые, с ярко-рыжими прядками.

– Можно посмотреть? – показываю я.

– Потрясный выбор, мэм. “Ванесса”. Наш самый популярный товар. – Она отцепляет шиньон и указывает на высокий алюминиевый табурет: – Садитесь. Давайте примерим. Но сначала уберем ваши, м-м, волосы, чтобы не мешались. – Она отводит назад пышный куст у меня на голове, приглаживает, стягивает резинкой и девятнадцатью заколками, а затем прикрепляет “Ванессу” и протягивает мне зеленое пластмассовое зеркало. – Та-дам!

Я смотрю на себя и мгновенно перемещаюсь назад во времени, в золотые дни до встречи с Лу-Энн Бубански и ее сатанинскими розовыми коклюшками. Дети взирают на меня с почтительным восторгом.

– Мамина старая голова! – кричит Люси. – Мамина старая голова!

Я выбираю для нее кудрявый светлый парик и протягиваю девушке “Визу”. Плевать, даже если это стоит шестьсот долларов. Покупаю.

– Я возьму оба.

– Классно. С вас восемьдесят пять. – Девушка хочет отстегнуть шиньон.

– Нет-нет, оставьте.

Как же мне нравятся эти искусственные волосы! Они густые, объемные и раскачиваются при ходьбе. Я по старой привычке накручиваю прядь на палец. И даже жую, чтобы продлить иллюзию. Майкл будет дома через сорок минут. Мне не терпится ему показаться.

– Ух ты. – Майкл гладит “Ванессу”, изумленно качая головой. – Ух ты.

– Нравится?

– Очень. То есть те твои волосы мне тоже нравились, но это… просто фантастика.

– Ага! – хихикаю я. – И всего сорок баксов.

– Оно того стоит.

Майкл ухитряется рано уложить детей и уводит меня с кухни, где я вынимаю из посудомоечной машины еще теплые тарелки, в спальню. Он приглушает свет и проскальзывает под одеяло.

– Иди сюда. Поваляемся.

– Хорошо.

– Подожди. Разденься. Я хочу тебя чувствовать. Я снимаю блузку и расстегиваю лифчик, глядя, как он наблюдает за мной. Снимаю брюки, трусики, а когда собираюсь, по обыкновению, аккуратно сложить одежду, Майкл говорит:

– Брось! И быстро в постель.

Он знает, что я люблю, когда он командует, – но только в таких ситуациях. Вряд ли я была бы столь же послушна, если б он тем же тоном приказывал: “Пропылесось комнату. Мигом!”

Я ложусь рядом с ним, и он продолжает игру, приказывает лечь на спину, покрывает мое тело нежными, влажными поцелуями. Кого-то привычка, возможно, приводит к охлаждению, но нам в сексе она только помогает.

Однако я не глупа и знаю, что вчерашней бурной ночью обязана “Ванессе”. И близость, возникшая во время нашей короткой интерлюдии, непродолжительна. Сегодня Майкл опять где-то витает. За завтраком он читает газету, не звонит мне в обед, приходит домой после девяти и засыпает до того, как я успеваю почистить зубы.

Я в книжном магазине с детьми, рассевшимися по углам детского отдела. Кейтлин прекрасно читает, но, как обычно, выбрала книгу много ниже своих выдающихся способностей, про супергероя в подгузнике, спасающего детей от злых владелиц кафетерия. Люси лежит на животе, подперев руками подбородок, и мечтательно смотрит на фотографию золотистого ретривера. Джейк, растянувшись на полу, едва не роняет слюни на альбом с мотоциклами. В общем, дети благополучно пристроены. Я раздаю обычные наставления: не разговаривайте с незнакомыми людьми, не ходите ни с кем в туалет, не верьте, если вам скажут, что меня увезли в больницу, не помогайте искать пропавших котят – и иду в раздел “Психология”. Хочу найти брошюру из серии “Исцели себя сам”, что-нибудь вроде “Женщины с ужасным перманентом и мужчин, которым он отвратителен”.

– Извините, вы жена Майкла Флэнегана?

Эдит Берри с романом в бумажном переплете. “Роковая страсть”. Большая часть рисунка на обложке скрыта под ее пальцами, но общая идея понятна. Грудастая красотка, сексапильный полуголый похититель.

Эдит проводит рукой по волосам. Я – по “Ванессе”.

– Да, Джулия Флэнеган. – Я притворяюсь, будто не узнаю ее. Пусть это будет моим грехом на сегодня. – А вы.

Она прикладывает руку к груди:

– Ой, простите! Эдит. Берри. Ассистент юриста, помните? Пою в группе вашего мужа.

Я мгновенно настораживаюсь. “Пою”. Не “пела – в тот единственный раз”. Надо бы уточнить.