Пропавшие души - Ава Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Для начала проведем фокусированное ультразвуковое исследование сосудов и выясним, есть ли внутреннее кровотечение. Потом сделаем КТ, нужно проверить голову и позвоночник. Также необходимы общий анализ крови и пульсоксиметрия. А пока стабилизируйте позвоночник.
Мы как можно скорее должны понять, есть ли у пострадавшего опасные для жизни травмы.
– Поняла, – отзывается Сьюзи, и они с Хендриком приступают к работе.
Я собираюсь помочь Лоре и Гранту, но внезапно у моего пациента начинаются судороги.
– Нам нужно его стабилизировать! – кричит Хендрик, и они со Сьюзи спешат оказать ему помощь, чтобы он не откусил язык или как-то еще не ранил себя. Я не нахожу объяснений тому, что происходит, но вдруг в голове словно что-то щелкает. Травма головного мозга может привести к судорожным припадкам.
Проверяю реакцию зрачков и дыхание и жду: бывает, что судороги прекращаются сами по себе, но после бесконечных пяти минут наступает время действовать.
– Вводите лоразепам.
Сьюзи делает инъекцию, и, к счастью, приступ немедленно проходит. Какое облегчение…
– Хорошо, – говорю я, тяжело дыша. – Немедленно на КТ! Нужно исключить внутримозговое, суб- и эпидуральное кровоизлияния. – Надеюсь, ничего из этого у пациента нет. Скорее всего, он останется парализован. Впрочем, рано делать прогнозы, сначала надо провести КТ и сделать анализы. Если при повреждении спинномозговых нервов улучшение не наступает в течение следующих сорока восьми часов, на полное выздоровление не приходится рассчитывать.
Тяжело сглатываю и позволяю себе подумать о Митче, всего секунду. Когда мы работали вместе, он раздражал, отпускал глупые шуточки, отвлекал, но и следил, чтобы я отдыхала. Как бы странно ни звучало, но он помогал мне. Дарил оптимизм. Мне его не хватает. Очень.
– Сьерра! – кричит Лора, и я бросаюсь к ней. – Нужна твоя помощь.
Увидев ее пациента, понимаю почему.
Проклятье!
– Он только что поступил. Его состояние было стабильным, а кровотечение – слабым, но потом… – Голос Лоры дрожит. Она зажимает руками рану, из которой хлещет кровь. Судя по всему, задета брюшная артерия.
Грант – рядом с Лорой, помогает остановить кровотечение. Пациент на искусственном дыхании, и у него изо рта начала идти кровь. Монитор ЭКГ пищит, и я, опустившись на носилки, делаю массаж сердца. Нельзя сдаваться, пока есть шанс. Но понимаю, что это все. Кончено. В его брюшной полости много крови, и разрыв так быстро не закрыть. Он истечет кровью еще до того, как окажется в операционной. Нужно что-то сделать с этой чертовой фибрилляцией желудочков. Соскользнув с носилок, хватаю дефибриллятор и собираюсь крикнуть, чтобы все отошли, когда тревожный писк раздается снова и ЭКГ показывает нулевую линию.
Черт, черт, черт!
Если не остановка сердца, то кровопотеря и глубокая рана в животе его убьют.
– Видимо, что-то повредило брюшную аорту, и во время транспортировки она разорвалась, – говорит Грант сквозь зубы.
– Ну давай! – снова и снова повторяет Лора, непреклонно и решительно. Но сплошная линия на мониторе ЭКГ не меняется. Кровь продолжает вытекать из раны пульсирующими толчками.
К нам спешит доктор Колби. Она осматривает пациента и констатирует его смерть. Я объявляю время смерти, чувствуя, как внутри у меня все сжимается, и делаю шаг назад. Грант тоже отходит от носилок. Но Лора остается на месте. Она прижимает ладони к ране, меняет салфетки, в которых больше нет смысла.
Грант что-то говорит, но Лора лишь качает головой. Я уверенным движением отодвигаю его в сторону, обхватываю руками ее лицо, забрызганное кровью, и заставляю посмотреть на себя.
– Лора, – говорю настойчиво и тихо добавляю: – Отпусти его.
Она поднимает на меня глаза. По ее щекам стекают слезы. Как больно видеть ее такой! После смерти Рии она тяжело переживает смерть пациентов. Так было и раньше, но тот случай сильно повлиял на нее.
– Он не выкарабкался бы, – дрожащим голосом продолжаю я. – Ты не виновата, слышишь? Ты ничего не могла сделать.
– Доктор Харрис, проводите доктора Коллинз в уборную и возвращайтесь.
– Хорошо, – отвечаю я и киваю Лоре. – Пойдем.
Ее руки – ладони, предплечья – красные от крови. Весь ее халат красный, не осталось и клочка белой ткани. Даже туника насквозь промокла.
Приобняв Лору за талию, осторожно вывожу ее из отделения неотложки. Оказавшись в туалете, она лихорадочно моет руки, а потом опирается о край раковины и низко опускает голову. До сих пор я не проронила ни слова, чтобы дать ей время собраться с силами. Я выхожу и, вернувшись через несколько минут, молча протягиваю Лоре чистую тунику.
– Спасибо, – бормочет она, переодеваясь. Смотрит на себя в зеркало и тяжело вдыхает. – Все в порядке. Я просто… просто…
– Можешь ничего не объяснять, – говорю я, и это не пустые слова. – Это ничего не даст. Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Вот и все. В этом нет ничего странного. – Пожимаю плечами. Несколько месяцев назад, когда я только начала работать в «Уайтстоуне», то думала: хорошо бы другие интерны показали свои слабые стороны. Так у меня было бы больше шансов стать лучшей. Но теперь все иначе.
Я не стала менее амбициозной, но мои приоритеты поменялись. Да, я хочу быть первой, хочу быть идеальный. Но не в такие минуты, как сейчас. Есть вещи поважнее.
Благодаря только профессиональным навыкам хорошим врачом не стать. И уж тем более – если эгоистично ставить свои интересы выше всего.
Неожиданно я думаю о маме и с трудом сдерживаю ругательство, когда понимаю, что похожа на нее – пусть и не выбрала профессию, которую она пыталась мне навязать. Амбициозная, ограниченная, эгоистичная и невежественная. Я не хочу быть такой.
Не хочу походить на мать.
Амбиции – да, но не любой ценой. Или этот путь заведет меня в никуда. Эгоизм – да, но не когда он вредит тем, кто мне дорог.
Лора научила меня этому, сама того не подозревая. Лора, взрыв, моя работа. Горечь и боль. Но думаю, что боль лучше равнодушия. Боль может излечить.
Мне надо переосмыслить свои приоритеты, цели и желания, но на это требуется время.
– Пора возвращаться, – наконец говорит Лора и улыбается.
– Да, пора.
Глава 12. Митч
«Какого хрена ты творишь? Смотри, вот приеду в Финикс и отметелю тебя хорошенько!»
Прочитав сообщение сестры, смеюсь во весь голос. Мария старшая после меня, но ей всего восемнадцать, и она такая миниатюрная, что я с легкостью удержу ее
