Тень Земли: Дар - Андрей Репин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В глухую полночь проснулся Глеб от предчувствия близкой опасности. Будто чье-то ледяное дыхание коснулось его головы. В круглое окошечко заглядывала убывающая луна, призрачно освещая комнатушку. В бледном свете даже собственные руки выглядели жутко. Никифор метался по комнате, обнюхивая углы и подвывая не своим голосом, как волк или одичавшая собака. Мальчик вжался в угол, втянув голову от страха. Ему сразу вспомнились рассказы Старобора о демонах и бесах. Он нащупал рукой амулет, непривычно горячий и светящийся в темноте. Ледяная жуть наползла так плотно, что казалось, тело опустили в прорубь и сверху придавили льдиной, стало трудно дышать. Глеб рванулся, будто бы вверх, и начал отчаянно барахтаться. Но кто-то невидимый схватил его за голову, где-то внутри прозвучали непонятные жуткие слова, тело вытянулось в струнку и вмиг окоченело. Теперь мальчик мог только смотреть в одну точку, прямо на луну. И от луны к его голове протянулись незримые нити, они опутывали сознание, выворачивая память и вызывая страшные образы, которые разбредались по голове, забивая собой светлые просторы детской души.
Вдруг свет луны мигнул и погас, это Никифор вспрыгнул на окно. Амулет в руке мальчика вспыхнул, разгоняя по всему телу живительное тепло, и Глеб ощутил, как рвутся в его голове страшные оковы и рассеиваются призраки. Он дернулся изо всех сил, почувствовал, что вновь овладел своим телом, вскочил и бросился вон из спальни. Он бежал наугад по темным коридорам, натыкаясь на бревенчатые стены, пока не вырвался в светлый просторный зал, полный разных существ; увидел Григория и упал ему в ноги, лихорадочно дрожа и выкрикивая какие-то бессвязные фразы.
Григорий вскочил с места и обнял мальчика, укрыв его своим зеленым плащом. Глеб вспомнил, как мама укрывала его стеганым одеялом в холодную зимнюю ночь, и беззвучно заплакал, уткнувшись в грудь лешего. Он мучительно старался сдержать слезы, презирая себя за слабость, но не мог оторваться от надежных рук Хозяина Лещинного леса; слушал медленный стук его сердца и старался выбросить из памяти ночной кошмар.
По всем хоромам, в каждый закоулок, в погреба и подворье были посланы лучшие ночные следопыты – совы и летучие мыши. От лесного дворца во все стороны полетели крылатые гонцы и дозорные. Спустя какой-нибудь час весть о злодействе достигла самых отдаленных окраин, и даже в ближайших лугах забеспокоились редкие обитатели, пряча детенышей, засыпая изнутри входы и выходы своих нор, или, наоборот, взмывая в ночное небо, – кому как казалось безопаснее. В южной Пожарной пустоши заворочались духи пепла, в трясине под старыми соснами забурлили пузыри болотного газа и поднялся до самых сосновых вершин смрадный туман, зашевелились гнилые корни, открывая потаенные укрывища болотных тварей – носителей изначального зла, которым нет дела до Тьмы и Света, они созданы самой природой в незапамятные времена, чтобы душить и топить, рвать и губить все живое; природа создала и прокляла их, осудив на вечную самогрызню за то, что не смогли они подняться выше своих погибельных инстинктов.
До утра у Лещинных Хором собиралось лесное воинство – грызущие, клюющие, жалящие и разные другие воины Светлого Зеленого знамени. Серый Вихрь привел свою стаю – две дюжины волков; встали в строй раздобревшие на летних разносолах медведи-одиночки; матерые вепри – ударная гвардия – расположились табуном в ближайшем дубняке на спелых желудях. В трапезном зале, который кроме своего прямого назначения выполнял также роль судебной палаты и тронного зала, собрались суровые лесные воины-люди, вооруженные луками и копьями, а вперемешку с ними стояли лешие – все семейство в пятнадцать душ во главе с молодым (по лешим меркам, конечно) Вуколой Горемыкой. Вукола со своей женой Березницей и пятерыми малолетками сорок лет назад лишились собственного леса и сгинули бы где-нибудь в Великой пустоши, если б не приютил их Григорий. Теперь сам Вукола (двухсотдесятилетний детина), Березница и все их дети, включая шестилетнюю Иголочку, готовы были постоять за родной лес.
Когда солнце осветило взбудораженный лес, Григорий уже знал, что случилось. Местные злые духи в страхе перед гневом Хозяина сознались, что в лесу побывал Смерв, что он хотел захватить тут мальчишку для Черного Стража, но у него ничего не вышло и он бежал нынешней ночью по направлению к городу.
– Так. Смерв Черный Колдун, значит! – мрачно произнес Григорий. – Стало быть, это его козни я почуял на дороге. Только он один и мог меня выследить. Теперь не будет нам покоя.
Стоящие вокруг глухо зароптали. Послышались призывы отомстить злым духам и городским троглодитам за то, что лезут, куда не надо.
Дух лесного тлена Гнилозем (главнейший из местных духов) взмолился:
– О, справедливейший и мудрейший Хозяин наш Григорий Дубовая Глава! Не губи! Клянусь, мы не искали встречи со Смервом и не помогали ему. Многим из нас без леса не жить, да и лес твой без нас – что зима без мороза, что лето без грозы. Так и день без ночи – не день вовсе.
– Вы не предупредили меня.
– Мы не слуги твои, о Хозяин! А если б не мы, то и не знать бы тебе о Смерве. Пощади нас!
– Скройтесь с глаз! – распорядился Григорий, и когда духи удалились, обратился ко всем: – Чую я грозные времена. Враги наши сильны, как никогда прежде. На людей надежда плоха – далеко они, люди-то. Смертная тень осенила друга моего Старобора. И просил он меня позаботиться об этом вот отроке, явившемся к нам будто бы из мира людей и отмеченного будто бы рукой Провидения, будто бы от него что-то зависит в нашей вечной борьбе со Злом. Зовут его Глебом. И мне добром будет памятно это имя. Однако вы должны знать, что помощь этому отроку навлечет на всех нас тяжкие испытания, а может, и погибель. Что скажете?
В зале повисла тишина. Присутствующие смотрели на Глеба – его к этому времени одели в просторные штаны и рубаху, которую надо было подпоясывать веревкой. Все понимали, что возможен только один ответ. Его за всех дал Вукола:
– Мы не оставим тебя, Хозяин. Повелевай, пойдем за тебя хоть в болото.
– Я знаю это, – кивнул Григорий. – Расходитесь по домам. Авось, еще не скоро придется воевать.
А Глебу он сказал:
– Впредь ничего не бойся в моем лесу. Будем беречь
