Любовник № 1, или Путешествие во Францию - Бенуа Дютертр

— Пока!

Американец пожал ему руку, немного огорчившись, что их встреча закончилась. Он уже выходил из палатки, когда услышал:

— Дэвид!

Арно вернулся и порывисто предложил:

— Знаешь, сейчас каникулы! В Париже очень жарко. Если хочешь — на следующей неделе я еду в аббатство, — поедем со мной. Тебе это ничего не будет стоить. Ты увидишь деревни, которые совсем не изменились.

Дэвид записал его номер телефона.

На следующей неделе он сошел с автобуса на дороге департамента Валь-де-Луар. Арно, прибывший на несколько дней раньше, дал ему необходимые инструкции: следовало пройти около километра в сторону деревни до ворот монастыря.

Дэвид, в джинсах, клетчатой рубашке и соломенной шляпе, волочил за собой свой чемодан на колесах. Он шагал по дороге среди холмов, поросших тутовником, и высохших лугов. Вокруг его лица вились мухи. На лугу возвышалась старая разрушенная стена, и путешественнику показалось, что он наконец прибыл к уцелевшим истокам. Такой же пейзаж можно было видеть на картинах эпохи Возрождения. Разглядев среди поля руины готической церкви, под поросшими мхом сводами которой угадывались трансепт и боковые нефы, американец почувствовал блаженство.

В ложбине долины текла река. Дэвид перешел мост, глядя на прозрачную воду с зелеными водорослями. Каменная стена теперь виднелась вдалеке, и Дэвид понял, что удалился от ограды монастыря в сторону садов и домов. Он взобрался на вершину холма, и ему открылось аббатство, а за ним лес. Главное здание в центре напоминало замок, оба крыла которого были покрыты шифером. Дальше виднелись конюшни и склады. Дэвид двинулся вдоль стены и, к своему неудовольствию, вышел на автостоянку. Робкие туристы тихо захлопывали дверцы машин, а проходя на территорию монастыря, открытую для посетителей, понижали голос.

Дэвид вошел в первое здание, магазин сувениров, где пахло воском и ладаном. На прилавках покупателям предлагалось множество религиозных товаров: жития святых, четки, иконы, образки и молитвенники — все это было направлено на удовлетворение спроса духовного рынка, а также потребности монастыря в наличных деньгах. Три ханжи, отобрав дорогие безделушки, гордо расплачивались за них. Обычные туристы ограничивались открытками. Монах в черной рясе с профессиональной сдержанностью забирал кассовую выручку, в то время как два тридцатилетних служителя отвечали на вопросы покупателей, упаковывали покупки, обновляли ассортимент товаров. Поскольку Дэвид неподвижно стоял возле чемодана, один из послушников направился к нему, скользя в своих сандалиях, с услужливостью продавца магазина готовой одежды:

— Могу я вам помочь?

Американец объяснил ему, что приехал на несколько дней к своему другу семинаристу. Послушник покраснел:

— Ах! Ты друг Арно? Добро пожаловать в аббатство. Сейчас я позвоню батюшке, принимающему путников.

Через пять минут невысокий, юркий как мышонок пятидесятилетний монах, с выбритой тонзурой, вошел в комнату и засеменил к Дэвиду. Подняв свой заостренный нос, он представился:

— Отец Мюзар. Очень рад. Пойдемте со мной.

И пустился в обратный путь, Дэвид следовал за ним. В глубине магазина дубовая дверь вела в тщательно ухоженный сад. Дорожки, посыпанные гравием, сходились у фонтана. По обеим сторонам стояли постройки.

Дэвид оценил, что попал в мир, закрытый для туристов. Несколько монахов парами шли к лесу, другие быстро пересекали двор, как будто спеша по неотложным делам. Не было слышно ни гула машин, ни музыки, ни шума — ничего, кроме журчания фонтана. Здесь продолжался ход истории, безразличный к современным политическим и социальным потрясениям. Мысль, что здесь все происходит так же, как в Средние века, заворожила юношу. Вдруг зазвонил мобильный телефон. Отец Мюзар быстро сунул руку в карман своей рясы и, достав аппарат, произнес:

— Отец Мюзар, слушаю… Здравствуйте, отец Троншар, чем могу служить?

Сказав несколько слов, он решил финансовую проблему и, сунув телефон в карман, извинился:

— Мы все время бегаем, слишком много работы. А с телефоном очень удобно связаться с человеком в любом месте аббатства… — И, подняв свой лисий нос, уточнил: — Раньше мы использовали колокола. По количеству ударов каждый монах знал, кого вызывают в приемную. Но эта система устарела!

Отец Мюзар повел нового пансионера в монастырское здание, предназначенное для приема гостей. Они поднялись на третий этаж по каменной резной лестнице. Увидев келью с деревянной кроватью, с окном, выходящим в парк, с рабочим столом, умывальником и унитазом, американец пришел в восторг. Монах слегка замялся:

— Скажите, Дэвид… Вы крещены?

Он признался, что нет. Монах, похоже, обрадовался:

— Никогда не поздно. Я дам вам несколько книг.

Дэвид предпочел бы просмотреть старинные книги в библиотеке, но у отца Мюзара были свои соображения:

— Отец библиотекарь только что приобрел замечательную, очень актуальную для молодежи серию: я дам вам почитать «Крест и кинжал», историю дилера, который встретился с Господом. Мило, не правда ли?

Не смея ему противоречить, Дэвид кивнул. Отец Мюзар побежал за бесценной книжкой, сообщив, где комната Арно:

— Ваш друг в двенадцатой келье.

И исчез.

Дэвид постучал в двенадцатую комнату. По-христиански учтивый голос произнес:

— Войдите!

Он повернул ручку. Арно сидел за столом — с голым торсом, с карандашом в руке, склонившись над грудой книг по теологии. При виде Дэвида его лицо прояснилось. Он встал, подошел к нему и сжал в своих объятиях как любовника. Смутившись от такой интимности, Дэвид присел на край кровати. Он рассказал, как доехал, признался, что его удивили мобильный телефон и книги отца Мюзара. Арно расхохотался. Действительно, священник, принимающий паломников, стремясь понравиться «молодым», следит за современными тенденциями.

— В монастыре можно встретить удивительных людей!

В этот момент монах заглянул в приоткрытую дверь. Он выложил кипу книг для Дэвида, после чего с нервным смешком улизнул.

Через десять минут Арно потащил друга осматривать аббатство. Дэвид оценил древние красоты: строгую трапезную романского стиля с цилиндрическим сводом, тенистые внутренние монастырские галереи, кладбище под деревьями, бельведер, откуда можно было любоваться Луарой. Казалось, что тропинки в лесу вытоптаны поколениями монахов. Но американец испытал сильное разочарование, узнав, что конюшни и курятники пусты. Старый монах садовник, постригавший розы, объяснил, что уже десять лет как аббатство перестало заниматься сельским хозяйством и животноводством, закупая все в соседнем супермаркете. Он вздохнул:

— Похоже, это более рентабельно, с точки зрения руководства.

Дэвид считал, что монастырь не должен действовать вне принципа автаркии, благодаря которому он существовал на протяжении веков, пережив войны и голод. Брат-садовник пожал плечами, но Дэвид стоял на своем:

— Вам ничего не будет стоить производить все самим, ведь у вас нет заработной платы!

— Объясните это дирекции! Дело в том, что, работая в поле, монахи не смогут трудиться в цехах. А цеха приносят больше.

Дэвид не подумал о художественных промыслах. Он представил себе перегонные аппараты, в которых отцы Церкви производят настойки из трав. Можно посмотреть? Монах отрицательно покачал головой и повернулся к кустам. Приятели продолжили прогулку. Арно старался объяснить Дэвиду:

— Он не осмелился тебе сказать, но уже около десяти лет в аббатстве есть передовые цеха по сборке персональных компьютеров… Это очень кропотливая работа, приносящая большой доход. Современное аббатство работает как настоящее предприятие.

Колокол вдали возвестил начало очередной службы. Арно повлек Дэвида в церковь.

Все три дня они подолгу болтали. Гуляя по саду, сидя в комнате у одного или другого, Дэвид и Арно делились мыслями о монастырской жизни, отстаиваемой одним с религиозной, другим с эстетической точки зрения. Сообща они наблюдали за поведением служителей культа, которые все время сновали из сада в цех и из бухгалтерии в церковь. Дэвиду больше нравились пузатые старики, которые, казалось, жили для того, чтобы есть, как монахи у Рабле. У молодых чувствовался мистический невроз. Они теряли голову от запаха ладана, а затем, встретившись на «переменке», пересмеивались, как девушки. Под влиянием Дэвида Арно тоже смеялся от чистого сердца, не проявляя должного уважения к религиозности:

— Знаешь, в церкви тоже любят валять дурака!

Но стоило им очутиться на скамье монастырской церкви, где монахи пели псалмы, как будущий семинарист вновь обретал свой пыл, окунал пальцы в святую воду, протягивал их соседу, преклонял колени, сложив руки и подняв голову к кресту, а затем закрывал глаза и просил отпущения грехов.