Дыхание бури (СИ) - Лесная Ляна

— Неинтересно! — скептически хмыкнула я.

— Это с тобой постоянно происходит.

— Я же сказала!

— Никакой ответственности и здравого смысла.

— Ты прав, как всегда! — буркнула в сердцах, а он только молча глядел на меня из-под полуопущенных ресниц. Прождав ещё немного, я заявила разведя руками:

— И что, это всё, что ты можешь мне сказать?!

— Ты права… Сказать больше нечего… — медленно проговорил он.

— Значит, всё кончено? — боясь очевидного ответа, всё же пролепетала я.

— Мне нечего возразить… — донеслось с берега. Алекс поднялся, отвернулся и неторопливо пошёл прочь, но я не бросилась догонять его, так как гордость была сильнее моей легко воспламеняемой натуры. Глядя удаляющемуся парню в спину, не могла поверить в то, что только что прозвучало.

«Мне нечего возразить»

Моё чувство, теплящееся в груди, но не гаснущее, готовое воспламениться с новой силой, растоптано? Если могла, я бы испепелила его одним только взглядом.

«Как ты можешь? Где твоя вечная любовь?»

Следя взглядом за исчезающим навсегда из моей жизни возлюбленным, понимала, что он не оглянется.

Я ему больше не нужна!

Слёзы предательски покатились по щекам, и впервые за два года я не сдерживала их, и великое отчаяние наполняло мою душу.

Часть 2. Глава 16. Снова дом

Анна

Пустоголовая и взбалмошная девчонка, коей я являюсь, не собиралась мириться с таким с собой обращением. Недавно она была принцессой, на которую страшно было дохнуть, фарфоровой куклой, которая могла разбиться в любой момент. Её всегда нужно было оберегать. И что теперь? Куда подевались все нежные чувства? Неужели прошла любовь? Я не могла в это поверить.

Александр просто ушёл, вволю поиздевавшись над моим поведением, но так толком ничего и не сказав. Не оглянулся, словно меня для него больше не существовало. Я не собиралась молча страдать, решив ещё раз отправиться на хутор, к нему, и во что бы то не стало потребовать объяснений. «Хватит, за два года настрадалась! Не собираюсь терпеть такое отношение!»

Не откладывая в долгий ящик, на рассвете следующего дня, по моему прогулки в такое раннее утро скоро войдут мне в привычку, я красиво причесалась, умылась, позавтракала и отправилась по знакомой тропе на Андреевский хутор. Стараясь не задумываться о том, кого могу встретить в лесу, бодро шагала под сенью зелёных пихтовых лап, вдыхая свежий хвойный аромат.

Утренняя роса, бриллиантами сверкала в первых солнечных лучах на сочных зелёных побегах дикой смородины, растущей на одиноких прогалинах. Тяжёлые зелёные грозди, щедро омытые чистыми каплями, горели в лучах восходящего светила ярким огнём. Так же и моё сердечко сияло пламенем взаимной любви.

Когда-то.

Теперь всё не так.

Холодный суровый взгляд, жестокие слова почти погасили это пламя.

Тропа расширялась, выводя меня к хутору. Вот и первый покосившийся дом встретил меня зияющими пустотой дырами окон, за ним другой, заваливающийся на бок и поддерживаемый подпорой из согнутой в три погибели берёзы. Следующий старый, но крепко стоящий на дубовых стоянах дом, интересующий меня больше всего. Я не таясь подошла. Зачем прятаться?

Если Алекс внутри, пусть знает, что я пришла к нему, пусть говорит, что хочет, любые издевки, больше я этого не страшусь.

Тишина.

Открыла засов на калитке, громко стукнув щеколдой, и вошла во двор. Пробираясь сквозь колючие заросли, уже начала понимать, что здесь вряд ли кто проходил после меня, но всё же поднялась по ступеням крыльца, чтобы убедиться, что дверь так никто и не отпирал.

Что же, ладно, решила подождать. Где бы Алекс ни был, должен же заглянуть в свой дом!

Достала ключ за притолокой, тот, который оттуда же доставала только вчера, отперла замок и вошла. Этому дому требовалась генеральная уборка! Зато было чем заняться, пока длились томительные минуты ожидания.

Раздобыв ведро и тряпку, для этого пришлось переворошить половину кухни, вышла во двор и начала протаптывать путь к колонке. Это было нелегко. Жгучая крапива, заполонившая двор, местами высотой доходила до плеч. Она усердно жалила всё, что попадётся. Ноги я спасла, предусмотрительно надев джинсы и кроссовки, но руки и тело были искусаны — жгучая трава пробивала слишком тонкую ткань футболки. Будучи упрямой, искусав все губы, я всё же добралась до колонки и набрала воды. Обратный путь по примятой крапиве был легче, но это не облегчало жжение и покалывание кожи.

С оптимизмом решив считать прохождение через крапиву первым испытанием к достижению поставленной цели, распахнула настежь окна и двери, чтобы впустить в дом свежий воздух, и принялась за уборку. Вынесла из дома и вытряхнула все тканевые накидки и покрывала, расчихавшись от облака пыли, обмела паутину, которую два года старательно развешивали по углам трудолюбивые и щедрые пауки, вытерла пыль и тщательно вымыла пол.

Воду пришлось поменять несколько раз, так как пыли накопилась целая тонна, не меньше, поэтому путь к колонке и обратно я проделала несколько раз, протоптав широкую уже хорошо заметную дорогу.

Справившись со всеми делами, решила затопить печь, чтобы окончательно выветрить запах сырости из комнат, да и согреть чайник, так как после нелёгкой работы немного проголодалась. На полках буфета обнаружилась чайная заварка, сахар и сухари, до которых не успели добраться мыши. Электричество на хуторе давно отключили, так что другим способом чайник было не согреть. Дрова находились в сарае, а это значило, что мне предстояло протаптывание новой дороги. Назвала это испытанием номер два и оптимистично бросилась в бой.

Печка была натоплена, вода в чайнике согрета. Посредине широкого кухонного стола расположился букет ромашек в старинной вазе, наверняка оставшейся от первых хозяев и передававшейся по наследству каждым новым жильцам.

Высыпав на ладонь немного заварки, внимательно её рассмотрела и понюхала. За два года она не испортилась. Заварив чай в видавшем виды чайнике с отбитым краем носика, принялась чаёвничать. Сухари показались подозрительными, поэтому есть их я побоялась.

Время шло, солнце поднялось на свой летний максимум, но Алекс так и не появлялся. Решила посчитать это испытанием под номером три. Испытанием моего терпения. Собираясь во что бы то ни стало дождаться хозяина дома, даже если пришлось бы сидеть здесь допоздна, добралась до небольшой библиотечки в комнате Алекса. В ней в основном были книги по школьной программе.

Начав перебирать растрёпанные тома сочинений Пушкина, Гоголя, Толстого, Куприна, выбрала единственную книгу не по школьной программе — фантастику братьев Стругацких, уселась на добротную сосновую кровать и принялась за чтение. Минуты ожидания тянулись одна за одной, складываясь в часы, но ничего не происходило. «Вполне возможно, он вообще не придёт,» — росло подозрение, но я всё ещё верила в чудо.

Кровать Алекса была удобной. Она манила уставшее, изжаленное тело прилечь и расслабиться. Чтение ещё более усыпляло-успокаивало, и в этом сказывались несколько бессонных ночей. Я не заметила как уснула, не услышала скрипа открываемой двери, и потрескивания половиц под лёгкой поступью оборотня.

«Ну вот, уснула!» — подумала, потянувшись на крепкой удобной кровати. Стерев сон с лица кончиками пальцев, открыла глаза. Словно в розовой дымке, увидела родной образ и улыбнулась своим милым мечтам. Эти тёмно-серые ясные очи когда-то глядели на меня с любовью, а теперь они были безразличны и холодны. «Ах, если бы только я могла что-то изменить!» — подумала, порывисто вздохнув. И вдруг глаза раскрылись шире, окончательно стряхнув с ресниц остатки сна.

Вскочив, села в углу кровати у стены. Передо мной на стуле, оседлав его верхом, сидел Алекс, глядя хмуро прямо в глаза, пронзительным взглядом проникая в глубину моей души. Под гнётом тяжёлого взгляда я готова была воспламениться, все слова, заготовленные для разговора, испарились, словно были теперь неуместны. Молчание затягивалось, и я так и не могла раскрыть рот, чтоб произнести какую-то банальность. Так и не найдя слов, продолжала молчать, пока, наконец, не услышала произнесённое холодным тоном: