Город за рекой - Герман Казак

Щеки старика надулись, с губ сорвались сухие щелкающие звуки, подобные хлопкам пробок, выстреливающих из бутылок.

— Судьба, — напористо продолжала Анна, — освободила всякий суд от решения, господин адвокат. Потому что тот, другой, о котором шла и идет речь, тоже прибыл сюда, чтобы разделить со мной то, чего жизнь доныне нам не дала. Теперь мы соединились навечно.

Она протянула руку Роберту, который тем временем подошел к ней. Он привлек ее к себе и, заключив в объятия, как при торжественной церемонии, поцеловал в холодные губы.

— И это делаешь ты, Роберт, — прошептал старик. Он проглотил комок. — Сотворить такое со мной! — Он зашаркал ногами под столом. — Глупости! — крикнул он. — Бессмысленные повторения!

— Я достаточно зрел, чтобы знать, что я делаю, — сказал Роберт, по-прежнему держа возлюбленную в объятиях.

Отец смотрел из своего кресла на пару, которая напоминала фотографию на почтовой открытке.

— И вы не избежите ваших заблуждений, — изрек он, точно пророк из Ветхого Завета. Он с гортанным, клокочущим звуком, походившим на нечто среднее между смехом и рыданием, швырнул свою папку на стол.

— И от полномочий, — сказала Анна, голос которой обрел естественное звучание, — от полномочий, возложенных на вас когда-то, тоже откажитесь.

— Но вы должны войти в мое положение, — пробормотал старик дрожащим голосом. Казалось, что он готов был упасть им в ноги. — Я хорошо чувствую себя здесь, Роберт, ведь это и тебе выгодно, мой мальчик, если иск в местной инстанции долго разбирается и затягивается. Ты ещр не так хорошо освоился здесь. Смеркается…

Он умолк.

— Тебе нечего беспокоиться о нас, — сухо возразил Роберт.

Анна кивнула в знак согласия.

— Я человек самостоятельный и обеспеченный, — прибавил он, не замечая банальности в стиле объявлений о бракосочетании.

Он раздвинул шторы и распахнул створку окна. Воздух, хотя и теплый еще, был не так душен и сперт, как в комнате. На небе краснела полоса заката.

Отец заторопился уходить, чтобы успеть засветло добраться до подземного города. Анна проводила его до входной двери.

— Мне жаль, — сказала она, — что ваша роль окончена. Но я должна думать о своей.

Старик засеменил прочь.

Увидев на столе оставленные отцом бумаги, Роберт, не заглядывая в них, взял их себе, чтобы передать в Архив. Он подумал, что тем самым хотя бы что-то наконец сделал в этот день во исполнение своих служебных обязанностей. Снизу его позвала Анна. В передней перед окном трепетал на ветке черный платок. Вошел со двора отец Анны, который закрыл ставни на окнах в нижнем этаже. Его спрашивали, кивнул старик на Роберта, какой-то солдат хотел видеть господина доктора Линдхофа.

Роберт, изумленный, остановился. Старик рассказал, что солдату, молодому человеку в кепи, якобы сообщили в ведомстве, где служит Роберт, что господин доктор Линдхоф здесь и задержится до вечера. Однако отец Анны отослал солдата, потому что наверху шел разговор, которому он не хотел мешать. Роберт нахмурился; неприятно задело не столько самоуправство старика, сколько то, что знали о том, что он посещал Анну в доме ее родителей. Хорошо, что хоть в разговоре не упоминалось слово Архив, а шла речь о некоем ведомстве.

Мать пригласила Роберта отужинать вместе с ними, мол, все уже приготовлено. Анна молча смотрела на него. Оба старика так сердечно упрашивали, что он не в силах был им отказать. Ели в кухне за деревянным столом, выскобленным добела. Роберт, все еще терзаемый досадой, мало говорил, но несколько раз подкладывал себе вареного картофеля с овощами. После ужина каждый вымыл за собой посуду в раковине, которая стояла в углу рядом с плитой.

— А теперь я пойду к моему бочонку, — сказал краснощекий, как гном, старичок.

Он уговорил Роберта спуститься вместе с ним в подвальчик. Это было узкое каменное помещение, половину которого, сколько позволял разглядеть свет переносной лампы, занимал лежавший на полу бочонок.

— Похлопайте, господин инспектор, — предложил старичок и сам постучал костяшками пальцев по округлому боку. — Слышите? Доверху наполнен. — Он придвинул скамеечку и стал возиться со шпунтом. — Знаете, — сказал он, — вообще я никогда этого не делаю. Но глоток на прощание за меня и глоток при встрече за Анну, пожалуй, можно. — Он старательно наполнил две глиняные кружки.

Роберт собрался уходить.

— Ты не останешься? — спросила Анна. — А я думала, что этот вечер будет наш.

— Не сегодня, Анна, — сказал он, — ты ведь тоже, наверное, утомилась.

— Ах, нет, — возразила она и тряхнула головой, — только грустно, Роб.

— Мы скоро увидимся, — ласково сказал он. — Я ведь здесь надолго, но сперва мне надо осмотреться.

— Здесь никогда не знаешь, — испуганно сказала она, — что случится с нашим братом.

— У меня уже есть планы относительно нашего будущего.

— Не лучше ли было бы сразу отправить старика, чтобы сберечь эти часы для себя?

— Не надо так думать, — возразил он, — и ты ведь должна была когда-нибудь сбросить этот груз прошлого. Мы слишком долго шли друг к другу, Анна, чтобы придавать значение первому же часу.

— Ты тоже ждал меня, Роб?

— Я только теперь узнал, Анна, как ты любила меня.

Они не спеша прошли по усыпанной гравием дорожке к вдовой калитке и стояли в лунном свете перед открытой дверцей, медля с расставанием.

— Какое-то время, — тихо сказала она, растерянно поглаживая рукой свою юбку, — я даже забыла уже, как ты выглядишь.

— А теперь снова знаешь, — сказал он вполголоса.

— Да, — прошептала Анна и опустила лицо.

Он притянул ее голову к своему плечу и нежно гладил.

— У тебя волосы пахнут какой-то крепкой эссенцией.

— Не так, как обычно? — озабоченно спросила она.

— Это, может быть, ночные запахи из сада, — предположил он.

— Я боюсь за тебя, Роб. Ты никогда не обманешь меня?

Он увидел, что она дрожит.

— Дурашка! — пошутил он.

— Да, я совсем потеряла голову, — сказала она. — Из-за тебя.

Он поцеловал ее.

— И никогда не оставишь меня, Роб?

— Никогда не обману и не оставлю, — заверил он. — Классическая формула всех влюбленных!

— Поклянись!

— Клянусь, — весело сказал Роберт, — что я весь твой, душой и телом и всем, что у меня есть. Теперь еще тебе остается сказать: "Возлюбленный мой!" — а мне: "Навеки", и тогда все было бы как в романе.

— Тогда это как в жизни, — сказала она и засмеялась вместе с ним.

Когда он, дойдя до поворота, еще раз оглянулся назад, то увидел, как Анна машет ему вслед. Позади нее в бледном свете луны вдалеке неясно обозначались стены святилища — солдатских казарм. Проходя через площадь с фонтаном, он увидел в сумраке фигуру, в которой узнал господина в сером цилиндре, который ему уже раз попадался на глаза. Тот стоял неподвижно в выжидательной позе и, когда Роберт приблизился на достаточное расстояние, приподнял шляпу. Роберт ответил на приветствие, но свернул в сторону. Господин, точно он ничего другого не ожидал, облокотился на округлую стенку бассейна и более уже не глядел на Роберта. Тот направился прямо к Архиву.

9

В последующие дни у Роберта не раз возникало желание связаться по телефону с секретарем Префектуры. После того как он побывал в родительском доме Анны, он все сильнее испытывал потребность поговорить с кем-нибудь, кто был выше всего, что волновало его, кто мог бы все его разрозненные впечатления от города собрать в фокус.

В ту ночь, когда он впервые воспользовался своей комнатой в Архиве, городскими стражами был взят хозяин гостиницы и отправлен, как говорили, в отдаленные поля в Северо-западном направлении.

Роберт узнал об этом на другой день, когда церемонией обеда в гостинице руководил некий светловолосый господин, который представился новым экономом. Это был коренастый мужчина, носивший, как виноделы, нарукавники поверх рукавов рубашки. Никогда не знаешь, угрюмо сказал он, сколько тебе еще остается сроку и когда и для кого прозвучит рожок — сигнал отправления. Роберт признался, что он не слышал рожка ни в прошедшую ночь, ни раньше. Хозяин косо глянул на него и, опустив голову, пошел прочь. Старая Мильта при виде Роберта широко всплеснула руками, что означало скорее удивление, нежели испуг. У хозяйки было то же выражение немого послушания. Кажется, с приходом нового хозяина в ней произошла перемена. Уже скоро Роберт увидел, как она, разряженная, шла через двор под руку со светловолосым. У него все еще как будто звучал в ушах меланхолический голос предшественника, каким он говорил свое: "Временно, не так ли?"

В Архиве Роберт лишь изредка обменивался двумя-тремя фразами с старым Перкингом или с кем-нибудь еще из помощников. Как только он заговаривал о том или ином событии, касающемся жизни города — к примеру, что означает внезапное исчезновение прежнего хозяина гостиницы или кто такой господин в сером цилиндре и что это за часы упражнений, в которых участвует местное население, — то неизменно наталкивался на глухое молчание, как будто спрашивал о каких-то будничных, совершенно не стоящих разговора вещах.