Прерванный полет «Эдельвейса». Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г. - Дмитрий Зубов

Тем временем немецкие войска сами перешли в наступление и, проведя классическую операцию на окружение, вскоре отрезали ударную группировку от ее тылов. После этого авиация стала наносить удары по окруженным частям, а также предотвращала попытки прорыва.

Уставший от войны Эгон Хеллвег снова был вынужден участвовать в боях, некоторые из которых могли стать для него последними. «Хейнкели» 9-й эскадрильи KG27 каждый день наносили удары по скоплениям войск, автомобилей, танков и артиллерийским батареям. «В безоблачную погоду видимость была очень хорошей, – рассказывал Хеллвег об одном из таких вылетов. – Мы видим очаги пожаров и вспышки залпов тяжелых зенитных орудий задолго до цели. Товарищи из других эскадрилий тоже должны быть там.

Мы делаем небольшие маневры, чтобы по возможности избежать зенитного огня. Но ничего не получается, русские разместили их по всему периметру котла. Таким образом, мы теперь получили свою порцию снарядов… Уже на подходе мы осматриваем воздушное пространство в поиске истребителей противника. Вражеские машины видны, но им не до нас. Наши истребители сопровождения держат их в страхе».

Каждый самолет нес 32 бомбы SC50 во внутреннем отсеке. «Хейнкели» сбрасывали их поочередно на 4–5 различных целей. В момент, когда экипаж бомбардировщика Хеллвега искал в дыму и огне очередную цель, в наушниках раздался голос командира: «Внимание всем, истребители противника в этом районе!» Он приказал побыстрее сбросить бомбы и уходить. Однако было уже поздно. «И уже я вижу опасность, – вспоминал Хеллвег. – «Господин радист, два русских истребителя сбоку заходят на нас, расстояние 500 м, 400 м, курс прямо на нас!» Я открываю огонь по первой машине… Истребитель висит в 100 м позади нас, видно пламя из его пулеметов и мигающий огонь из его пушки… Ясно я вижу пилота. Он испытывает проблемы из-за нашей медленной скорости, ему трудно держаться у нас на хвосте».

Бортрадист Хеллвег расстрелял весь барабан своего пулемета, после чего вставил новый и продолжил стрелять. В итоге экипажу удалось отразить атаку. «Это первое нападение истребителя длилось всего лишь несколько минут, но для меня это была целая вечность», – делился впечатлениями летчик. На обратном пути к его «Хейнкелю», отставшему от основной группы, присоединилась пара Ju-88A из KG51. Втроем бомбардировщики отражали последующие разрозненные атаки истребителей[47].

Между тем в разгар боев 23 мая III./KG27 потеряла сразу две машины вместе с экипажами. В районе Бунаково по неизвестной причине упал Не-111Н-6 «1G+KS» лейтенанта Юргена Густа из 8-й эскадрильи, а в 100 километрах к юго-востоку от Харькова зенитным огнем был сбит «1G+CR» оберфельдфебеля Хуберта Огазы из 7-й эскадрильи. Еще два «Хейнкеля» получили повреждения (20 и 50 процентов) от зенитного огня, но все же смогли вернуться на базу в Сталино. А 27 мая самолет из 3-й эскадрильи получил сильные повреждения (60 процентов) в результате атак истребителей и огня зениток. При этом были ранены бортстрелок и бортмеханик.

Случались и небоевые потери. К примеру, в Кировограде во время купания в речке Ингул утонул 22-летний бортстрелок Эрнст Шляйхер из 2-й эскадрильи…

28 мая битва за Харьков закончилась. Красная армия потерпела второе подряд сокрушительное поражение, потеряв 75 000 убитыми и еще 239 000 пленными, а также свыше 1200 танков, 2000 орудий и 542 самолета. Если прибавить сюда разгром Крымского фронта, то общее число захваченных в плен красноармейцев в конце мая 1942 года достигает свыше 400 000 человек. Что было сравнимо с масштабами катастроф прошлого года.

Авиация, подчиненная IV авиакорпусу, за три недели боев совершила 15 648 самолето-вылетов и сбросила 7700 тонн бомб всех калибров, а также свыше 8 миллионов листовок. Потери составили 49 самолетов и 110 летчиков (12 убитых и 98 пропавших без вести). Зенитная артиллерия люфтваффе тоже отличилась. I зенитный корпус заявил, что с 12 по 28 мая его части сбили 33 самолета и уничтожили 124 танка, включая тяжелые КВ-1. Только одна батарея под командованием лейтенанта Райхвальда претендовала на шесть самолетов, причем сбитых всего за несколько минут 18 мая. Этот зенитчик был одним из лучших и известных в люфтваффе, и вскоре, в августе, он получит Рыцарский крест[48].

А что касается вышеупомянутого Эгона Хеллвега, то вскоре после окончания битвы за Харьков он едва сам не пополнил список погибших и пропавших без вести. 3 июня во время очередного боевого вылета его «Хейнкель» получил сильные повреждения в результате атаки советских истребителей, а затем во время посадки на аэродроме Сталино потерпел аварию. Самолет был полностью разбит, но сам Хеллвег при этом не пострадал.

Глава 5

ОСЕТРОВАЯ КРЕПОСТЬ

Солдаты подземелья

20 мая сразу после окончания операции «Охота на дроф» Рихтхофен встретился с Манштейном для обсуждения ближайших планов. Последний согласился с тем, что нападение на Севастополь потребует такого же уровня воздушной поддержки, как и во время предыдущего наступления. А через два дня Рихтхофен вылетел на встречу с Гитлером. Там он кратко изложил итоги захвата Керчи и планы по Севастополю. «Фюрер, как я понял, согласился с моими доводами, – писал Рихтхофен. – Затем у нас был разговор один на один. Мне было очень приятно, что фюрер называл меня своим специалистом, и т. д.». Ну а под конец беседы Рихтхофен и Гитлер посмеялись над рейхсмаршалом Герингом. В частности, над его увлечением повсюду собирать охотничьи трофеи. Фюрер в шутку спросил, почему у Геринга в комнатах до сих пор не висят челюсти мертвых русских солдат. На этой «оптимистической» ноте и закончили.

Рейхсмаршала вспомнили на следующий день. На встрече с Ешоннеком Рихтхофен узнал, что в ближайшее время планируется смена руководства 4-м воздушным флотом. Александра Лёра хотят отправить на Балканы, а на его место Геринг прочил своего друга командира II авиакорпуса генерала Бруно Лёрцера. Однако у Гитлера и Ешоннека были другие планы. Они решили, что после взятия Севастополя 4-й воздушный флот, которому предстояло сыграть важнейшую роль в наступлении на Кавказ, должен возглавить Вольфрам Рихтхофен.

Последний оказался не в восторге от этого предложения. Ибо Рихтхофен любил прежде всего находиться в гуще событий, лично командовать вверенными подразделениями, а штабная работа предполагала скорее административные методы. Однако начальник Генштаба люфтваффе остался непреклонен.

После четырех дней встреч с военной элитой рейха, в том числе Йодлем, Герингом и Мильхом, Рихтхофен поднялся на борт пассажирского Не-111 и после шестичасового перелета на рассвете 25 мая прибыл в Симферополь. После обеда и изучения накопившихся документов он провел совещание со старшими офицерами VIII авиакорпуса о планах на ближайшее время. Рихтхофен указал, что главная задача сейчас – не допустить новых десантов на полуостров, а также окончательно отрезать Севастополь от снабжения по морю. Оберет Вилд получил приказ силами Авиационного командования «Зюд» защищать с воздуха Керченский полуостров и тщательно вести разведку над Черным морем. Для этих задач в его распоряжении были оставлена одна бомбардировочная, одна торпедоносная и одна авиагруппа дальней разведки. В помощь авиации в Крыму сосредоточились и довольно значительные силы флота оси. К началу июня они состояли из немецкой флотилии (6 торпедных катеров и несколько легких патрульных судов) и итальянской флотилии (4 торпедных катера, 6 сверхмалых подводных лодок и 4 вооруженных катера).