Настоящие - Екатерина Белецкая

Кто-то задел Радала. Он оглянулся — ему в лицо широко улыбнулась совсем юная девушка с фиолетовыми волосами. Её причёска поднималась над головой крутым гребнем, на скулах светилась татуировка, а в уголках губ сверкали крохотные стразы.

— Извини, я случайно. — Девушка скользнула по Радалу оценивающим взглядом и замерла на миг — Радал сразу ощутил, что она примеривается: стоит знакомиться или нет — и что это знакомство ни к чему не обязывает. Здесь люди могут случайно познакомиться, провести вместе ночь, а наутро разбежаться и никогда не вспомнить друг о друге, и это нормально…

— Всё в порядке, — ответил он, поспешно отступая в сторону. — Простите.

Парень поспешно пошёл прочь, ощущая лопатками насмешливый, ядовитый взгляд. Она что, совсем не понимает, что делает? Зачем она так? Ощущение оказалось настолько противным, что Радал невольно поёжился и стал внимательно смотреть по сторонам, чтобы ненароком с кем-нибудь не столкнуться. Ну и город!..

А ведь Санни здесь живёт всю жизнь. И Рауль здесь прожил всю жизнь. И они любят этот город, это видно с первого взгляда. Как ЭТО можно любить? Впрочем, Рауль блонди, и Санни говорила, что она тоже блонди. Может, здешние люди особые? Здесь ведь даже не рожают детей, а создают искусственно, выращивают… причём, кажется, сразу до трёхлетнего возраста, а элиту — вообще чуть не до взрослого состояния… Радал представил и передёрнулся от омерзения. А вдруг у тех, кого здесь создают, с самого начала другая душа, они — для города, а город — для них?

От грустных размышлений его спас сигнал комма

— Привет, — сказала Санни. — Всё в порядке? Вижу, ты пошёл в город.

— Ага, — ответил Радал. — Санни, а ты сейчас где?

— Ужинаю, — сказала Санни. — Я в семнадцатом районе. Если хочешь, подъезжай.

Радал обрадовался.

— Конечно, ты только скажи, как это лучше сделать, — попросил он.

— Возьми такси, — посоветовала Санни. — Я в кафе «Серебряный лотос». Здесь такси автоматические, просто скажешь название заведения, этого будет достаточно. Или введи мой пеленг в систему целеуказания, так даже проще.

В такси Радал нырнул с облегчением. Хоть ненадолго спрятаться от этих огней…

— Кафе «Серебряный лотос», — сказал он.

Аэрокар плавно поднялся в воздух и заскользил, набирая скорость, в потоке таких же машин. Трасса пролегала на уровне среднего яруса города. Обзор был хороший, стены зданий вздымались над головой, огни сливались в светящиеся полосы… Радал прикрыл глаза, устав от мелькания. Кажется, даже задремал ненадолго.

Когда он открыл глаза, за окнами уже не было сумасшедшего блеска. Аэрокар снизился к наземному шоссе, здания вокруг стали похожими на что-то нормальное, человеческое, не сверкающе-павлинье.

Машина остановилась, ожидая разрешения на поворот, и тут Радал с удивлением заметил в глубине улицы странную надпись, красующуюся во всю стену, красным по чёрному. Надпись гласила: «Хряки». Здание, которое украшала надпись, было словно из другого мира. Обшарпанное, чёрное, с выступающими металлическими балками… Странно.

— Это что за «Хряки» такие? — спросил Радал, зная, что в такси должна быть справочная система.

— Известный развлекательный клуб, — откликнулся компьютер приятным женским голосом.

«Посмотреть, что ли? — подумал Радал. — Уж больно странное место на фоне всего остального».

— Повернуть туда, — приказал он.

— Принято.

Высадив его у клуба, машина умчалась. Радал остановился перед тяжёлой, явно металлической дверью. Точно как осколок другого мира… Радал знал, что во многих районах города была проведена реконструкция, старые, отжившие своё дома реставрировались и заменялись новыми строениями, — и понял, что нововведения просто обошли «Хряков» стороной. Ладно, это недолго. Должен же он хоть что-то увидеть в городе, кроме сияния рекламы?

Радал толкнул дверь и решительно вошёл внутрь.

Большой зал был переполнен, почти все места были заняты, в воздухе плавал сигаретный дым, звучала тихая, почти неслышная музыка — какая-то простенькая мелодия.

И никаких реклам, никаких огней, стены из голого металла и камня, всё простое, даже примитивное, на столиках красные огоньки свечей… Настоящий, живой огонь. Голограммы на стенах… нет, не голограммы — плоские снимки, причём чёрно-белые, от входа было не разобрать, кто на них изображён. Люди какие-то.

Маленькая сцена в углу.

Похоже, клуб был действительно популярен. Свободные места виднелись только у барной стойки. Радал прошёл туда и уселся на высокое сиденье.

— Добрый вечер, — сказал ему бармен, молодой черноволосый парень в светлой рубашке. — Что будете пить? Пиво, стаут?

— Простите, а сок у вас есть? — вежливо спросил Радал.

— Конечно, — кивнул бармен. — Какой предпочитаете? Радал на секунду задумался.

— Брусничный. Ну или из смородины. — Эти соки нравились ему больше всего, в интернате их давали часто.

Бармен посмотрел на Радала с уважением. Через минуту перед ним в высоком стакане красовалось заказанное.

У напитка оказался непривычный вкус, он был явно синтезированным и на брусничный сок походил мало. Радал потихоньку осматривался.

В столешницу барной стойки были вплавлены чёрно-белые фотографии. Радал пригляделся. На снимках угадывались улицы этого самого района, наверное, таким он был когда-то, до реконструкций; драки какие-то непонятные, лица… Он заметил, что на многих фотографиях был один и тот же человек — парень с длинными чёрными волосами, кажется, почти ровесник Радала; довольно красивое лицо, только необычное, слишком тонкое по сравнению с лицами большинства эвенцев. На паре снимков этот парнишка был на сцене во время какого-то шоу, а ещё на одном — рядом с Клео (рослому блонди по плечо), причём вид у обоих был совершенно счастливый.

Клео! Это уже интересно.

— Скажите, а что это за человек? — спросил Радал, указав на одно из бесчисленных изображений длинноволосого парня.

Бармен открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался звук гитары. Живой, не запись. Радал обернулся и увидел, что свет в зале приглушён, остался только на маленькой сцене. Человек, вышедший на сцену, на музыканта похож не был. Кажется, это был один из посетителей и по виду явно не артист. Может, у них так заведено, чтобы каждый по желанию мог что-то сыграть? Впрочем, играл парень неплохо, люди в зале отвлеклись от выпивки и слушали.

Мелодия была простой, грустной и плавной, совсем не похожей на музыку, кричавшую в центре города.

Вокруг неустойчивойТонкой свечиЗа шатким столом в ночиМозаику из осколков душиПытались сложить с тобой.Движения рук, движения глазНеспешны, как под водой.Наверх никто не рвётся из нас,Ни первый и ни второй.А там, наверху, каждый день и час —Прибой.Эй, как там у вас?Не хотите к намПрийти и изведать тьму?

Ведь только здесь,Здесь и сейчасПроверено, что к чему.У вас, наверху, законы просты,Вам ясно, где свет и тьма…У нас за столом такие, как вы,Сходили тотчас с ума!Иль тупо, молча,Уставившись в пол,В стремлении не понятьВсплывали обратно,К себе, наверх,Ушедшего дня искать…

Четыре аккорда, Слова просты— Без смыслаИ без души…А что посложней —Не прорвётся вверх,Пиши или не пиши.Вокруг неустойчивой,Тонкой свечиСияющий ореолМетаний и слёзНастоящей души,Спасательный кругДля бессмертной душиВ сияющем сонме волн…

Народ в зале зааплодировал. Парень раскланялся и покинул сцену, подошёл к стойке, передал свою гитару бармену. Тот кивнул, убрал её, а певец взгромоздился на стул рядом с Радалом, не обратив, впрочем, на него внимания.