Рождественские колокольчики - Леандра Логан

— Сколько вам было тогда?

— Десять лет.

— Почему же никто не взял над вами опеку?

— Потому что я был слишком хитер, — пояснил Алек с горечью и гордостью одновременно. — Я решил, что все эти органы опеки только ухудшат дело. Девочки не хотели разлучаться… и все мы любили мать. Не так уж трудно было заставлять ее расписываться на официальных бумагах. Можно сказать, для меня это стало делом чести. Вообще для меня семья была и остается чем-то очень важным.

Явилась Лесли с заказом, и Алек обрадовался возможности оборвать свою исповедь.

— Скажите… вон тот человек… — начал он, кивая в сторону рыжеволосого.

— А, доктор…

— Не родственник ли он…

— Мы все здесь чьи-нибудь родственники, — довольно резко оборвала его хозяйка и тут же махнула кому-то у кассы. — Прошу простить, меня ждут посетители.

— Странно, стоит заикнуться об их семьях, как здешние жители тут же замыкаются, — произнес Алек, вспомнив Хола и фотографию в конторе гаража.

— А почему вы не проводите Рождество с сестрами? — спросила Сара.

— Потому! — отрезал он, старательно сдабривая гамбургер зеленым салатом.

— Мне бы хотелось, чтобы вы когда-нибудь рассказали о себе подробнее, — проговорила Сара, доверительно наклоняясь к нему через стол. — Что вы делаете тут, в этой гостинице, один, в разгар Рождества? Без жены, без подруги… Почему вышли в отставку?

Алек принужденно улыбнулся. Это дознание оказалось тяжелее, чем он предполагал. И так уже он поведал ей о своем детстве больше, чем открывал даже близким друзьям. Вдобавок они, кажется, поменялись ролями. Это ему хотелось бы знать, что она здесь делает.

— Почему это вас интересует, Снегурка?

Теперь, считая ее Келли Хаттон, Алек не мог заставить себя называть ее Сарой.

— Потому, — передразнила она. — Потому что мне не все равно. Знаю-знаю, это не мое дело. — Она вскинула руки. — Вы для меня всего лишь ворчливый незнакомец, который интересуется скорее не мной, а моим ребенком. И все же вы чем-то нравитесь мне, Алек.

Он криво усмехнулся. Женщине нужно обладать недюжинным характером, чтобы с такой прямотой требовать отчета от крепкого орешка вроде него. А то, что она и сама мастерски владела искусством лицемерия, очаровывало и притягивало еще больше.

— Не хочу, чтобы сестры видели меня таким, — отрезал он.

— Каким?

— А вот таким! Поверженным, беспомощным… Таким, которого собственные товарищи признали негодным по ничтожному поводу! — Он помолчал, пытаясь унять заново вспыхнувшую обиду. — В представлении сестер я остаюсь непобедимым, и мне не хочется разочаровывать их. Простое невезение они могут принять за слабость. Не знаю уж, что миссис Несбит наговорила вам о моей отставке…

— Только то, что вы служили в ФБР и получили пулю.

— Ну так знайте, что отстранение меня от оперативной работы было величайшей несправедливостью. Мой отдел был… и остается… лучшим во всем ведомстве! Я вложил в это дело всю жизнь. Всю, без остатка! Но происходит нелепейший случай — и меня сажают в контору заниматься бумажками.

— А вас это не устраивает.

— Ни в коей мере. — Он решительно мотнул головой. — Разработка операции на бумаге — это лишь первый шаг. Главное — грамотное воплощение. Чувство опасности… оно электризует… дает ощущение подлинной жизни!.. Со мной поступили гнусно, уж можете мне поверить!

Сара слушала молча. Так вот он какой! Уязвленный, отчаявшийся и угрюмый воитель, мучительно переживающий свою отставку и неспособный примириться с неизбежным. Все еще пытающийся неловко угнаться за бывшими товарищами.

Ясно, что в ее лице он просто нашел удобный объект слежки, возможность отвлечься от своего унылого существования и вновь ощутить себя бравым агентом.

Легкий досадливый вздох сорвался с ее уст и не укрылся от Алека.

— О чем вы думаете? — решительно спросил он. — Только честно.

— Э… я подумала, что, конечно, тяжело, когда тебя понижают или увольняют… Но ощущать себя…

— Меня никто не понижал и не увольнял! — Он возмущенно стиснул зубы. — Я в отпуске по болезни. Уверен, моя группа ждет моего возвращения. Потому меня и отправили отдыхать в этот допотопный отель. Все сделано для того, чтобы я смертельно соскучился в этом богом забытом краю… чтобы даже сидячая работа показалась раем… Но я не вернусь.

— По-моему, вы здесь вовсе не скучаете.

— Это правда, — согласился он.

Некоторое время они смотрели в глаза друг другу.

— С тех пор, как сели за стол, вы еще ни разу не назвали меня Сарой, — с мягким упреком промолвила она.

— Вам это неприятно?

— Немного. Мое имя в ваших устах звучит восхитительно.

Морщина, залегшая между его темных бровей, разгладилась.

— Так зовут мою младшую сестру. У нее имя пишется с двумя «р». А ваше как?

— Эти сведения интересуют агента ФБР? — холодно спросила она.

— Я уже не агент.

Как будто для того, чтобы шпионить, нужны какие-то официальные титулы! — подумала Сара.

— Нет, мое имя пишется иначе, — сухо проговорила она.

Алек рассчитывал, что здесь, вдали от сентиментальной атмосферы гостиницы, он наконец возьмет быка за рога, вплотную подступится к этой женщине и выяснит все, что касается денег и кредитной карты. Но, черт возьми, у него ничего не получалось! Похоже, придется еще некоторое время пожить в неведении, руководствуясь презумпцией невиновности.

Солнце уже клонилось к закату, когда они вышли из кафе и не спеша двинулись по Главной улице Элм-Сити. На руках, как драгоценный трофей, Алек нес Рози. У Сары на миг перехватило горло от этой картины. Ребенку действительно нужен отец.

— Вы купили ножницы? — услышала она.

— Да, а также фен и щипцы для завивки. Теперь я во всеоружии и готова делать любые, самые замысловатые прически.

— А я вот просто купил всем шоколадных конфет. Кроме Тимоти. Ему надо подарить что-нибудь особенное.

— Может, заглянем в супермаркет?

— Хозяйственные закупки предоставим миссис Несбит, — постановил Алек, увлекая Сару в книжную лавку.

Внутри оказалось очень романтично: магазин был отделан под старинную бревенчатую хижину, стены уставлены полками, возле них топтались кучки людей. Алек без труда нашел уголок с детскими книжками, а в нем — серию о приключениях братьев Харди.

— Как здорово вы придумали! — обрадовалась Сара. — У него только старые выпуски.

Вдохновленный ее одобрением, Алек направился в угол, где собралось особенно много народу. И вдруг наткнулся на того самого немолодого человека, которого заметил в кафе. Кажется, Лесли еще назвала его доктором.