Деграданс (СИ) - Калугин Алексей Александрович

33

СТОПОЛЬСКИЙ

19,13. Пятница

Черный «мерседес» с тонированными стеклами, бесшумно, почти не тормозя, миновал обе линии оцепления и уверенно встал в метре от штабной машины, из которой пулей вылетел Арутюнян.

– Товарищ подполковник!

Дверца «мерса» медленно распахнулась.

Сначала показалась нога в начищенном светло-коричневом штиблете. Медленно, как в кино. Твердо ступила на землю. Затем круглая голова с наметившейся проплешиной на затылке. Подполковник Стопольский, длиннолицый, нахмуренный, выбрался из машины. Крупный, но не грузный. Все замечающий. Светло-голубые спортивные брюки, белая тенниска с синей окантовкой на вороте и рукавах, на груди эмблема известного гольф-клуба.

– Где Петунин?

– Капитан Петунин проводит осмотр объекта!

– По телефону сейчас я с тобой разговаривал?

– Так точно!

– Штраф в размере месячного оклада!

Стопольский сделал знак своему водителю:

– Запиши, чтобы не забыть.

– Товарищ подполковник!

– Молчать! Если я требую на связь капитана Петунина, капитан Петунин обязан мгновенно оказаться у телефона. Это входит в твои обязанности, лейтенант. И никаких привходящих обстоятельств.

– Есть никаких привходящих обстоятельств!

Арутюнян нажал кнопку экстренного вызова.

– Что там у тебя? – отозвался Петунин.

– Товарищ капитан…

– Не теряй время…

– Товарищ капитан, тут у меня… тут у нас… подполковник Стопольский…

– Я же сказал тебе, что меня нет. Минут на пять.

– Но подполковник уже в машине!

– Мать твою! Сейчас буду.

Подполковник Стопольский заложил руки за спину.

Капитан Петунин появился меньше чем через минуту, отдал честь и влез в распахнутую подполковником дверцу «Мерседеса». Откинулся на широкое заднее сиденье, отгороженное от водителя прозрачной звукоизоляционной перегородкой, подвинулся, впуская подполковника. Дверца хлопнула, сразу уютно зашуршал кондиционер. Закрыть бы сейчас глаза и всех послать… Легкое дуновение на щеке… Ничего больше не надо… К черту всех террористов, придурков с оружием… Хотя бы на минуту…

– Ну?

– Слушаю, товарищ подполковник.

– Это я слушаю. Что задумал, умник?

Петунин провел языком по сухим губам:

– Подготовил штурм, товарищ подполковник!

– Ладно. – Стопольский повел плечом. – Нужная мера. А почему от меня прячешься?

Капитан вздохнул. Не спрашивая разрешения, открыл встроенный в спинку переднего сиденья холодильник. Провел пальцем по ряду запотевших бутылочек, выбрал пузатую склянку «Перье», одним движением свернул пробку, от хлебнул из горлышка. Подполковник в это время молча вытянул руку и прижал ладонь к прозрачной стеклянной перегородке. Она замутилась, медленно потемнела, скрывая Петунина и Стопольского от глаз молчаливого водителя.

– Ну?

– Псих в галерее.

– А ты что, раньше не видел психов?

– Видел. Но этот убивает. И будет убивать дальше.

Капитан Петунин (опять без разрешения) ткнул пальцем в кнопку пленочного телеэкрана.

Седьмой канал.

Дикторша с гладко зачесанными волосами.

Изящные очки. Необычной формы. Не дань моде, а профессиональная необходимость: по внутренней стороне стекол обычно бежит отчетливая информационная строка.

…двести двадцать тысяч контрафактных дисков раздавлены гусеницами бульдозеров… впрочем, наступление пиратской продукции продолжается… все новое по этим делам в ближайшие десять минут…

За дикторшей экранная врезка:

…размахивая обрезом, беззвучно кричит Шивцов…

…над бортиками бассейна взлетают кровавые брызги…

…искаженное лицо молодой кричащей женщины…

…сенат США принял решение, в соответствии с которым вносятся изменения в правила игры в шахматы. Отныне из соображений политкорректности право первого хода предоставляется только черным фигурам…

На экранной врезке:

…Шивцов прикладом обреза разносит голову оскалившейся мумии…

…сбившиеся в толпу люди, не понять, где кто, рыдания, визг, вскрики…

…парень в оранжевой футболке падает на пол, поблескивают стекла разбившихся очков…

Ага, вот!

…террорист, захвативший художественную галерею «У Фабиана Григорьевича», расположенную в центре Москвы, кажется, собирается убить очередного заложника. Свое решение он мотивирует тем, что власти отказываются выполнить предъявленные им требования. Имя террориста уже известно. Это Виктор Алексеевич Шивцов, работник одного из столичных охранных ведомств. Служил в Чечне, контужен, находится на инвалидности. Мотивы действий Шивцова непонятны. Только что стало известно, что он называет себя создателем нового направления в искусстве. Концептуализм? Трэш-реализм? И то и другое малопонятно. Разобраться в тонкостях предложенной террористом терминологии нам поможет известный искусствовед Эраст Домский…

Врезка вдруг растянулась до размеров экрана.

На краю взбаламученного бассейна мужчина в оранжевой майке.

– Павел Иванович Гребнев… Тридцать два года… Холост… Работник департамента профтехобразования… – мрачно подсказал Стопольскому капитан. – Любит оранжевые футболки… Если мы не вмешаемся, ему…

– Спокойнее, капитан.

– Но чего мы ждем, товарищ подполковник?

– Ага, значит, хотел проявить инициативу? Припекло тебя? Потому и бегал от меня, да?

Выстрел…

Короткий всплеск…

Бледные лица на весь экран…

«Тащи его из бассейна!» – Шивцов упер ствол обреза в широкую спину охранника. – «А ты чего? – орет он парню лет двадцати с длинными светлыми волосами. – („Сергей Галь… Двадцать девять лет… – машинально бормотал Петунин. – Рок-музыкант… Этих везде можно встретить“). – Кайф решил словить? Помоги придурку!» – Рок-музыкант, не оглядываясь, лезет в бассейн. Он по пояс в крови. Подхватив убитого, Галь и охранник («Александр Павлович Оконников… Двадцать девять лет…»), скользя, чуть не падая, тащат мертвое тело. – «Шевелитесь, падлы!» Парень тянет убитого за руки, охранник снизу выталкивает тело на скользкий бортик. Стекая с одежды, расплывается по полу темно-алая лужа. «Сажай мертвяка к мумиям!» – голос Калинина.

Окровавленные лица…

Тащатся по полу ноги убитого…

Шесть или семь заложников у бассейна, остальные на коленях вдоль стены…

– Товарищ подполковник!

– Молчи, капитан. Приказа пока не будет.

«Бросай его на ковер!» – опять голос Калинина.

Охранник и рок-музыкант бросают убитого под кривую мумию, поставленную посреди искусственного, как бы вытканного плесенью ковра. Обвисшие сухожилия… размотанные кишки…

«Сажай мертвяка под мумию!»

Напрасные хлопоты: убитый не желает сидеть.

«Ладно, бросайте! – это уже голос Шивцова. – Только разденьте до гола».

«Я не могу! Не могууууууууу!» – лицо рок-музыканта в размазанных слезах.

«Чего ты не можешь?»

«Раздеть его не могу».

«Тогда раздевайся сам!»

«Я не могу! Не могуууууууууу!»

«Ну, что за дела? – недовольный голос Калинина. – Витя, у нас материал бунтует».

Всхлипывая, встряхивая головой, то ли чтобы откинуть перепачканные мокрые волосы, то ли от нервного озноба, рок-музыкант бросается к застреленному, пытается стянуть с него брюки.

«Ремень расстегни, мудак».

«Я не могуууууууууу!»

«Хочешь пулю?»

«Да хрен с ним, Витя. Не стреляй. Лучше объясни всем, зачем этого мертвяка надо раздеть?»

Ответ не слышен.

Реклама.

ФИТНЕС-ЦЕНТР «ЖАННА».

СЕГОДНЯ ТОЛЬКО У НАС!

СОЖГИТЕ КАЛОРИИ!

– Товарищ подполковник, у меня все готово для штурма.

– А у меня паспорт готов, – неохотно откликается Стопольский. – С визой Нидерландов. А? Завтра в Амстердаме открывается Международная конференция по проблемам терроризма. А я вместо того, чтобы шляться по Кварталу красных фонарей, пить голландское пиво и шлюх по задницам хлопать, сижу здесь…