Светлая в академии Растона: любовь или долг (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

— Так ведь в дверь ломились, — язык, словно ватный, говорить ей удавалось с трудом.

— Не могла прикинуться любовницей посла или тайной обожательницей курсанта Слипера? Вновь — неумение общаться с мужчинами! Которое на одном из заданий станет причиной твоей гибели, Леа! Четвертое. Раз уж додумалась лезть с балкона вниз — убери за собой. Только в книгах, что ты так любишь читать, шпионы ходят под камерами видеонаблюдения, стреляют в разгар дня в центре города, оставляют привязанные к балконам веревки. Разумеется, если ты из Растона, а твоя миссия в землях вампиров или драконов — это другой вопрос. Но когда действуешь на собственной территории — тебя вычислят. А раскрытый шпион — напрасно затраченные средства и время на его обучение. Пятое — ты не можешь вернуться в зал и продолжить миссию. Я в тебе разочарован.

— Мне все равно. Главное, что документы у меня. А как я должна их достать, в задании не оговаривалось!

— Ну, хоть чему-то ты у меня научилась, — улыбнулся Блэквел, опускаясь на диван рядом со светлой.

— Это чему же? — ей решительно не хотелось перенимать у него ни единой черты. Темной, как сама ночь и как его душа.

— Манипулировать фактами. Ты права. Документы у тебя и отчислена ты не будешь. Но будь это боевое задание, ты бы его провалила. Новички все время забывают о путях отхода продумывая план ровно до того момента, где они выполняют возложенную миссию.

— Вы меня сюда притащили результаты обсудить? Я бы с радостью подождала до… никогда, например.

— Вообще-то нет, — деловым тоном сообщил он. — Я пришел к выводу, что тебе необходим курс сексуального просвещения.

— Что, простите? — хмель от опустившегося страха вновь начал отступать.

— Мы поговорим с тобой о сексе, Леа. Здесь. Сейчас, — плотоядно улыбнувшись, обозначил темный маг.

Девушка молча поднялась и двинулась к выходу из беседки. Она об этом беседовать точно не станет. Ни здесь. Ни сейчас. И уж тем более не с ним.

— Стоять! — рявкнул он так, что девушка немедленно остановилась, выпучив глаза от страха. Внутри все напряглось. Она ожидала чего угодно: удара, очередного крика, грубости. Но вместо этого Блэквел спокойно произнес: — Сядь обратно, Леа и не заставляй меня вновь повышать голос.

Безропотно повиновавшись, она присела на краешек дивана и уставилась на собственные руки.

— Я дам тебе тридцать персональных уроков, начиная с сегодняшнего дня. Они будут проходить здесь, в этой беседке, по вечерам. Через две недели переберемся в мою спальню и перейдем к некоторым практическим аспектам. Кроме того, что это отлично поможет тебе в будущем, возможно, даже жизнь спасет на одном из заданий, ты привыкнешь ко мне и будешь готова отдать дар добровольно.

Она боялась вслух произнести хоть слово, но про себя повторяла, что этому никогда не бывать. Если с Калебом завтра не выйдет, куратору придется забрать дар. Добровольно она не дастся, и будет брыкаться до последнего! Хоть шансы рядом с этой ходячей скалой мускулов, у нее нулевые. Зато совесть будет чиста.

— Тридцать первое занятие станет своего рода экзаменом, — его тон, деловой и даже академический, выбивал почву из-под ног. Он хочет говорить с ней о сексе. Как это может быть связано с учебным процессом? Секс — отношения особого рода между двумя влюбленными. Это нечто сакральное, соединяющее души и сердца любящих, а не набор ритмичных движений для непонятного конца. Но разве ему, темному, дано это понять?

— Итак, Леа. Что ты знаешь о сексе? — его глаза сверкнули от предвкушения интересного зрелища. Словно по мановению волшебной палочки, щеки светлой залила пунцовая краска. — Светлая, я не хочу повышать голос или распускать руки, но ты сама вынуждаешь. Либо мы беседуем как два взрослых человека, либо мы беседуем как шпион и объект. Какой вариант ты выбираешь?

Гневно стиснув зубы, она поняла, что умеет ненавидеть. Раньше думала, что не сможет никогда пасть до подобного, но сейчас, в этот момент осознала, что всем сердцем презирает человека, который сидит рядом с ней и заставляет говорить о вещах неприемлемых для обсуждения.

— Ничего, — едва слышно выплюнула она.

— Я так и думал. Впредь, прояви уважение. Отвечай громко и внятно, глядя мне в глаза. Поняла?

Гонимая единственно — ненавистью и желанием поскорее убраться отсюда, она вскинула голову, посмотрела на куратора безжизненным взглядом и произнесла:

— Поняла, господин Блэквел.

— Отлично, — мягко улыбнулся он, внимательно наблюдая за реакцией светлой, изучая ее. — Я кое-что расскажу тебе об отношениях между мужчиной и женщиной.

Леа мгновенно отвернулась и вновь уставилась на пальцы рук, ставшие вдруг такими интересными для разглядывания.

— Суарес, я начинаю сердиться. Поверь мне, тебе не понравится мой гнев.

Ты слушаешь, смотришь и отвечаешь. Чем дольше ты ведешь себя как маленькая закомплексованная девочка, тем дольше мы будем сидеть здесь и наслаждаться пейзажем. Я никуда не спешу.

— Вас ждут не дождутся на собрании.

— Рад, что ты переживаешь обо мне, милая, — усмехнулся он. — Но на собрании справятся и без меня. Ты взрослая девушка, а не маленький ребенок. Осознай это и прими.

Ложной гордостью светлая не отличалась, а потому с неохотой признала, что в словах куратора есть рациональное зерно. Ей пора повзрослеть. Чем раньше это случится, тем проще ей будет выжить в этом богами проклятом месте. Подняв на куратора ненавидящий взгляд, она была намерена выдержать все, что он скажет и ответить на любые вопросы, чтобы как можно раньше подняться и уйти в свою комнату. Основное задание она выполнила, а духов искать уже не придется — платье безнадежно испорчено.

Опытный шпион знает, когда противник сильнее тебя, необходимо встать на его сторону, как бы странно это ни звучало. Это зачастую помогает если не спасти жизнь, то существенно облегчить положение.

— Я приняла, господин Блэквел.

— Договоримся еще о двух вещах. Когда мы наедине, обращаешься ко мне на «ты» и зовешь по имени.

— Я поняла тебя, Этан, — ответственно играя роль, произнесла светлая. Темный маг с неудовольствием отметил, что неестественно податливая светлая, действующая против своего нутра, ему совершенно не нравится. Он не хочет сломать ее и сделать робота. Его цель — раскрыть девушку и позволить ей использовать весь арсенал, дарованный природой — свою женственность и чувственность.

— Леа, — недовольно протянул он. — Давай двигаться постепенно. Обращайся ко мне, как тебе будет привычно. Но я предпочту Этан.

— Хорошо, господин Блэквел.

Даже ее полное ненависти «господин Блэквел» звучало куда более благозвучно, чем вымученное имя куратора. Он осознал, что цель, стоящая перед ним, куда более трудная, чем хотелось думать. Но тем интереснее достичь ее. А Леа четко поняла, что лучше не спорить с Тенью, а выполнять его приказы. Это сэкономит обоим время.

— Итак. Сегодня мы поговорим, почему мужчин и женщин тянет друг к другу. И почему они занимаются сексом, — не отрывая взгляда от глаз светлой, напоминающих ему грозовые облака, он наблюдал. Девушка изо всех сил боролась со своей стеснительностью, тем не менее, сильно стиснув челюсти, не отрывала взгляда и не отворачивалась. Едва не ревела. — У тебя есть мысли?

— Мои мысли по этому поводу разительно отличаются от ваших. Предпочту оставить их при себе.

— Предпочитать ты можешь, что угодно. Но делать будешь, что скажу я. Говори.

Где это видано, чтобы в современном мире мужчина указывал, что нужно делать женщине? И пусть она в техническом смысле слова женщиной еще не была, но чувствовала себя оскорбленной. Понимая, что возмущения результата не дадут, ответила начистоту:

— Я думаю, что они занимаются… этим…

— Этим? — он иронично вздернул бровь. Леа-таки отвела взгляд, гневно фыркнула. — Суарес, чем — этим?

— Вы понимаете чем! — недовольно прыснула она.

— Не понимаю, — мужчина явно глумился.

Это сложнее, чем она думала. Подобные разговоры со светлыми ведут матери, подготавливая чуткую и ранимую психику светлой девочки постепенно, готовя ее к встрече со своей первой любовью не один и не два дня, а месяцами. Вместо матери перед ней сидел незнакомый мужчина, темный маг, который хочет забрать ее дар. Видели боги, каких усилий стоило маленькой храброй девочке не расплакаться и, до боли сощурив глаза, едва слышно произнести: