Осторожно, сало! (сборник) - Владимир Миркин

Прежде я любил сидеть на этой скамейке и часами наблюдать за местной публикой. Ничего здесь не изменилось. Так же, как и раньше, мимо гуляли разомлевшие от жары курортники, между ними иногда скромно пробегали поджарые и загорелые ялтинцы. Все здесь напоминало мне о прошлой жизни: и знакомый запах моря, и полуденный зной, и тонкие кипарисы…

Напротив виднелось знакомое здание гостиницы «Ореанда». Я как и прежде стал с любопытством рассматривать приезжающих, вспоминая при этом свою прошлую жизнь, свои бывшие мечты, которые сейчас уже казались мне иллюзорными и пустыми и не вызывали в моей опустошенной душе каких-либо ощущений. В приезжающих богатеях я уже не замечал какой-то особой избранности и загадочности, мне виделись лишь праздные, сытые и немного ожиревшие лица. Я уже собирался уходить, как вдруг из толпы ко мне подошел какой-то небритый и плохо одетый пожилой человек и, невзирая на охрану, тронул меня за локоть.

– Подайте на бедность, молодой человек, – обратился он ко мне.

Знакомый голос заставил меня вздрогнуть. Я всмотрелся в незнакомца, что-то неуловимо знакомое проглядывалось в нем.

– Стойте! – крикнул я подбежавшей охране. – Я знаю этого человека!

Я продолжал в недоумении смотреть на него. Сомнений не было… Это был Шульгин… Но какие страшные изменения произошли с ним: из преуспевающего бизнесмена он превратился в жалкого оборванца. Он сильно постарел, осунулся, видимо сильно пил.

– Вы меня не узнали? – наконец вымолвил я, невольно разглядывая его старую, полинявшую от пота майку. – А я вас искал…

Шульгин удивленно посмотрел на меня все еще не понимая, о чем я говорю, и ничего не ответил.

– Ну как же, – волнуясь, продолжал я, все больше удивляя свою охрану. – Неужели не помните, Иван Ильич? Вас еще тогда чуть не ограбили… Ну вспомнили? Набережная, магазин сувениров, ваш портмоне, воришка… перстень, который вы мне подарили…

При упоминании перстня у Шульгина заблестели глаза, отступив немного, он с каким-то особым любопытством, даже с радостью, посмотрел на меня.

– Молодой мечтатель с набережной! – наконец воскликнул он, и, подойдя ближе, начал восторженно трясти меня за руку. – Признаюсь, честно ни за что бы вас не узнал! Вы сильно изменились! Хотя я ничему не удивляюсь. Наслышан о ваших успехах!

Он многозначительно посмотрел на моих охранников.

– Все сбылось, не правда ли…

Я молча кивнул головой.

– Вот вам и волшебная палочка, – продолжал он. – Но самое поразительное в этой истории – это то, что мы с вами поменялись местами. Даже хуже… для меня… С тех пор, как я вам отдал перстень, вся моя жизнь пошла под откос… На меня свалились все беды и неприятности, какие только могут быть у человека… В тот же день я обанкротился. В одночасье я потерял все: деньги, власть, семью… А дальше… вы сами все видите… Я скатился на самый низ: грязь, пьянство, вонь, ничтожество существования. Одним словом, сплошная гнусность…

Шульгин тяжело вздохнул, глаза его заблестели, было видно, что он с трудом сдерживает навернувшиеся слезы. С минуту продолжалось молчание.

– Послушайте, что же мы стоим посреди набережной, – первым прервал я молчание. – Разговор у нас некороткий. Давайте зайдем вон в тот ресторанчик у фонтана, там подают отличную свиную ногу.

Оставив охрану снаружи, мы зашли внутрь небольшого уютного ресторанчика. После яркого солнца в зале было темно, шумно работал кондиционер. Мы сели рядом на желтый кожаный диван, я заказал солянку, свиную ногу, жареную рапану с луком, два литра вина и фирменный коньяк «Ай-Петри».

Шульгин выпил залпом стакан красного вина и вытер грязным платком свой вспотевший лоб.

– Не умеют здесь готовить настоящую свиную ногу, какую я едал в «Метрополе», – говорил он, жадно глотая большие куски мяса. – Ее замачивали в специальном рассоле двое суток, затем готовили на медленном огне пять часов! Хорошее было время. А какой я пил коньяк! Какие курил сигареты!

Шульгин горестно покачал головой и стал корочкой хлеба подбирать с тарелки мясной соус. Он ел быстро, стараясь больше съесть и выпить.

– Кстати, вы, кажется, сказали, что искали меня, – спросил Шульгин, медленно и с наслаждением глотая коньяк. Он выразительно посмотрел намою правую руку, пытаясь рассмотреть перстень. – Неужели что-то не так… Появились проблемы?

Шульгин оторвал взгляд от перстня и пристально посмотрел на меня, словно ища в моих глазах ответ на свой вопрос.

– Неужели я был прав?

– Да… – тихо произнес я. – Вы оказались правы. Все так и случилось, как вы говорили… Волшебная палочка оказалась губительной для меня…

Шульгин быстро оглянул почти пустой ресторан и нагнулся ко мне поближе.

– Вы хотите вернуть мне перстень? – спросил он шепотом.

– Да Иван Ильич, – чуть слышно ответил я и снял с руки перстень. – Волшебная палочка не для меня… не по Сеньке шапка… А я просто хочу выздороветь… опять полюбить жизнь!

– Полюбить жизнь? – медленно проговорил Шульгин, словно что-то припоминая.

Он опять приблизил свое лицо к моему лицу и в упор посмотрел на меня.

– Что же это хороший повод отказаться от перстня, – опять заговорил он шепотом. – Но только имейте в виду, если вы это сделаете, то потеряете все: деньги, славу, власть, женщин… Готовы ли вы к этому?

Я на мгновенье задумался.

«Неужели я так быстро, прямо сейчас, сию минуту, расстанусь с перстнем… со своей волшебной палочкой… и с тем, что имею… Но в то же время мне необходимо сделать этот шаг на пути к выздоровлению… похожий на хирургический разрез, спасающий жизнь человеку».

Я в последний раз посмотрел на золотой перстень и вложил его в руку Шульгина.

– Так будет лучше, – тихо промолвил я. – Я хочу опять стать городским мечтателем и вернуть себе свои мечты… Перстень отнял у меня все желания… Даже желание жить…

От волнения Шульгин закашлял, прочищая горло. Кажется, он был сильно растерян. Он выпил еще рюмку коньяка и немного пришел в себя.

– Ну что же, – успокоившись произнес он. – Лечение началось. С этой секунды вы теряете все деньги… У вас опять ничего нет, молодой человек…

В этот момент зазвонил сотовый телефон и мне сообщили о том, что банк, в который вложил все свои деньги, «лопнул» и моя финансовая империя рухнула… Я стал банкротом…

– Вот вам и лечение… – на прощание сказал мне Шульгин и вышел из ресторана. Больше я его никогда не видел. Через несколько дней я узнал из газет, что известный бизнесмен и меценат Иван Ильич Шульгин скоропостижно умер в собственном номере гостиницы «Ореанда». Причины смерти неизвестны… Хотя мне кажется без губительного влияния перстня тут не обошлось.

А какова судьба перстня? О его дальнейшей судьбе мне ничего не известно. Хотя поговаривают, что в Ялте появился новый мультимиллионер, поражающий всех своим богатством и блеском. Не успел ли ему Шульгин передать перстень перед смертью? Это остается загадкой.

Ачтоже произошло со мной? После моего банкротства все мое многочисленное окружение сбежало от меня, и я остался один. Оставшиеся деньги я быстро проел, устроился на работу и живу простой жизнью обывателя. И также, как раньше, люблю гулять по набережной и наблюдать за жизнью заезжих олигархов.

Опыты профессора Иванова

Опыт первый

Вечером 18 августа 1992 года известный ученый и публицист, автор нашумевших статей о работе мозга, профессор Сергей Иванович Иванов принял 25 капель tincturae opii simplicis, сел за стол и приступил к работе. Спустя пять минут он заметил, что под действием опия и его собственного обостренного воображения, написанные им на бумаге буквы стали приобретать какие-то фантастические формы. Буква «а» как-то вытянулась, у нее появились глаза, нос, уши… Образовалась какая-то отвратительная рожа. Она нагло ухмыльнулась и подмигнула профессору.

Сергей Иванович в страхе бросил ручку, выскочил из-за стола и стал нервно ходить из угла в угол. Прошла целая неделя с тех пор, как он начал проводить научный эксперимент прямо в номере гостиницы. У него не было ни жены, ни детей, так как он полностью посвятил всю свою жизнь науке, а точнее, исследованию в области психиатрии. Каждый вечер он садился в кресло, закрывал глаза и ощущал внутри глаз рассеянное молочно-белое свечение. Затем перед его внутренним взором появились плавающие бледные пятна различных размеров, которые, как казалось ему, могли под влиянием его воли менять свою форму. Профессор пытался с помощью собственного воображения превратить их в яркие экзотические формы растений, животных, фантастических существ. И все это должно было происходить у него в голове, как на экране. Таким образом, он хотел ни мало ни много совершить революцию в психиатрии – доказать, что человек может с помощью воображения искусственно вызывать у себя галлюцинации, а затем управлять ими с помощью своей воли.

В номере было душно, профессор широко раздвинул шторы и открыл настежь окно. Гостиница, в которой он жил, была построена еще в прошлом веке в стиле модерн и находилась у самой набережной. Поэтому из окон было отчетливо видно, как серо-зеленые волны угрожающе надвигались на волнорезы и с шумом падали на них, превращаясь в бурную белую пену. Сергей Иванович сел в кресло, закрыл глаза и стал смотреть внутренним оком в направлении света, исходящего от огромной бронзовой люстры. Сквозь закрытые веки проникал слабый свет, и профессор увидел в темном поле зрения, как бы экран внутри себя. Спустя минуту перед его внутренним взором появились плавающие белые пятна. Он выбрал самое большое пятно в правом углу экрана и решил с помощью воображения превратить его в письменный стол. К удивлению Сергея Ивановича, пятно действительно начало увеличиваться, затем потемнело и стало приобретать какие-то конкретные черты, постепенно превращаясь в знакомый стол. От волнения у него застучало в висках. Он опять напряг свое воображение и рядом со столом увидел второе кресло, телевизор и край зеленой шторы.