Господь - Романо Гвардини

«Вы слышали, что сказано: «люби ближнего твоего, и ненавидь врага твоего». А Я говорю вам: любите врагов ваших... и молитесь за... гонящих вас, да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете?» (Мф 5.43-47). Это еще раз подчеркивается словами: «И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же» (Лк 6.34).

Здесь опять та же мысль, только еще более глубокая в своих истоках. В старом учении говорилось: отвечай любовью на любовь и ненавистью на ненависть. Заповедь основывалась на соответствии чувств, - можно сказать, на справедливости сердца. Но само сопоставление этих чувств показывает, что упомянутая там «любовь» еще не была свободной. Она представляла собой лишь часть внутренней сущности человека и противопоставлялась ненависти как другой, столь же законной части его существа. Эта любовь жила тем, что другая любовь шла ей навстречу. Она была еще только одним из непосредственных проявлений человеческого «я», слагающегося из расположения и отпора. И вот Господь говорит: та мнимая справедливость сердца, не может осуществляться сама собою. Ненависть, считающая себя законной в своем противостоянии ненависти, неминуемо станет больше той, на которую отвечает; поэтому она будет несправедливой, а тем самым будет давать право на новую ненависть. Любовь же, ставящая себя в зависимость от любви других, всегда будет стесненной, неуверенной, нетворческой. Это еще не настоящая любовь, ибо подлинная любовь не терпит рядом с собой ненависти, а представляет собой силу и меру всего существования.

Подлинная справедливость чувств становится возможной лишь тогда, когда она охвачена направленностью сердца, которая не ищет больше взаимной меры воздаяния, а основывается только на свободной творческой силе сердца. Только в этом пробуждается настоящая любовь. Она уже не зависит от настроения другого и поэтому свободна для проявления во всей чистоте своей сущности. Она стоит выше напряженности чувств, и способна любить даже там, где другой как будто дает ей право ненавидеть. Она приобретает силу лишать ненависть корней и затем преодолевать ее, осознавать, какова подлинная суть другого, и что есть его «неправота», и в какой мере она «неправота», и в какой мере она, быть может, в сущности, и не неправота вовсе, а наследственность, рок, нужда, что побуждает признать перед Богом его право разделять общую вину и общую беду.

«Вы слышали, что сказано древним: «не прелюбодействуй». А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф 5.27- I 30).

Шестая из десяти заповедей повелевает: «Не прелюбодействуй». Она защищает честь и порядок семейной жизни. Иисус же говорит: смысл этой заповеди глубже. Она требует бережного отношения к человеку другого пола, который - тоже чадо Отца небесного - и вместе с тем к своей собственной чистоте, которая принадлежит не себе, а тайне любви между искупленным человеком и Богом. Из внутренней направленности рождается действие; поэтому брак может быть нарушен уже одним только взглядом, даже затаенною мыслью. Пока ты считаешь свои действия правильными только потому, что они не переступают известных пределов, ты не предохраняешь себя от злого поступка. Исключить его можно, лишь обратившись к тому, в чем корень всякого действия, - к настроенности сердца, проявляющейся уже во взгляде и слове.

Суть дела, таким образом, не во внешнем порядке, а в чистоте и благоговении, А эти последние означают дисциплину настроений и осторожность по отношению к первому движению души.

Если продумать все это, то мы увидим, чего хочет Иисус: создать такого человека, какого замыслил Бог. Иисус призывает человека возвыситься над преходящими различиями между заповедью и запретом, правом и отрицанием права. Но именно в этом и находит себе выражение старый закон различий... То же самое можно выразить и по-другому: святая воля Бо- жия нисходит к человеку, требует исполнения и тем самым несет человеку обетование его собственного совершенства. Человек же отступает перед величием требования, и защищается от него тем, что ограничивает его. Человек делает это, во-первых, проводя различие между внешним и внутренним: согласно этому различию, действительным созревшим злом представляется лишь внешнее действие, вполне конкретное, осязаемое и целенаправленное. Тем же, что остается скрытым внутри, можно не так уж тяготиться. В противоположность этому Господь говорит: человек есть нечто цельное, он неделим. Действие рождается не вдруг. В конечном итоге оно возникает из сердечного чувства, передающегося словами, жестами, поведением. Если ты хочешь соблюсти меру только по отношению к действию, то ты непременно преступишь ее, если допустить зло в слове, то действие уже наполовину совершено. Если дать ему волю в мыслях, то росток действия уже взошел. Хорошим должен быть человек, а не только его рука. Человек же - существо единое во внешнем и внутреннем... Настроенность сердца сама по себе даже важнее внешнего действия, хотя бы и казалось, что влияние этого последнего более ощутимо. Как только мысль становится поступком, она уже превращается в частицу мирового процесса и более не принадлежит самой себе. Пока же она внутри, она в гораздо большей степени находится во власти свободы, и характер добра и зла выражается с большей определенностью. Первая самоотдача или отказ, первое «да» или «нет» по отношению к страсти решают все. Здесь требуется немедленный отпор.

Другая защитная преграда, сооружаемая человеком против Божьего требования, есть разумность. Она говорит: конечно, следует быть добрым, но разумно. Следует быть человеколюбивым, но в меру. Следует не упускать из виду блага других, но в соответствии с их поведением и в границах, определяемых собственным интересом. Господь возражает: с этим ты далеко не уйдешь. Человек не может осуществить справедливость, если он хочет только ее. Подлинно справедливым он может быть только с позиции, которая стоит выше справедливости. Человек не может противостоять несправедливости, если он только старается соблюсти меру; он может это сделать, если действует силой любви, которая не отмеряет, а дарит и творит. Только тогда становится возможной подлинная справедливость. Если ты хочешь быть добрым только тогда, когда встречаешься с добротой, то даже и той доброте ты не сумеешь соответствовать. Даже воздавать доброте добротой ты можешь только в том случае, если достигнешь более высокого, чем доброта уровня - если достигнешь любви. Только под ее защитой твоя доброта станет чистой.

А затем мысль Иисуса идет дальше: желать только справедливости - значит «поступать как язычники» (Мф 5.47). Это всего только «этика». А тебя призывает Бог живой. Ему недостаточно этики, потому что ею Ему не воздается то, что Ему подобает, и благодаря ей одной человек не становится тем, чем должен стать. Бог свят. «Добро» —это одно из Имен Бога, сущность Которого невыразима. Он хочет не только послушания «добру», но и твоей приверженности Ему, Богу живому. Он хочет, чтобы ты рискнул отдаться этой любви и новому существованию, исходящему из любви. Вот в чем цель Нового Завета; и только тогда становится возможной полнота «этичного».

Конечно, это превосходит человеческие силы. Очистить сердце до самых глубин так, чтобы уважение к достоинству другого подавляло первые признаки пробуждения природной похоти; уничтожить в себе ненависть, вплоть до самых скрытых ее источников; преодолеть насилие свободой, создаваемой любовью; воздавать за зло добром, за вражду - дружеским отношением - все это превосходит человеческие силы, и к таким вещам не следует подходить легкомысленно. Лучше, чтобы человеческое сердце оборонялось при налете этих требований или пребывало в трепете и надежде на благодать, чем говорить о них так, словно это всего лишь принципы более высокой этики, ставшие со времени Христа общепризнанными. В действительности это - призывы к новой жизни. Это и выражено ясно в словах Христа, например, когда Он говорит: «Любите врагов ваших... молитесь за... гонящих вас, да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф 5.44-45). Этими словами мы призываемся участвовать в свершении воли Того, Кто обладает всемогуществом и святостью в чистой любви и поэтому может стоять над злыми и добрыми, праведными и неправедными. И дальше сказано прямо: