Три дезертира - Курт Маар

* * *

Его сознание судорожно цеплялось за последние мысли, словно хотело удержать его от беспамятства. Но он все же потерял сознание.

Снова придя в себя, Челлиж удивился тому, что он все еще жив. Слепящий, бесшумный взрыв, падение в невесомости, полет сквозь наполненное светом, лишенное ориентиров пространство, которое, казалось, было смертью, устремившейся к нему из дула термопистолета Лауэра. И внезапно не стало ни света, ни невесомости, ни парения. Было темно, он лежал на чем-то жестком, а правый бок его горел жгучей болью.

Он медленно выпрямился. Боль была такой сильной, что слезы непрерывно катились из глаз Челлижа.

Он удивился, почему было так темно. Потом он вспомнил, что Ронсон Лауэр разрезал на две половинки пульт управления. Когда он стрелял по нему, снаружи еще был дневной свет и с экрана, который не был связан с пультом управления, словно через широкое окно, падал свет. Теперь же была ночь. Только серый, едва заметный отсвет показывал, где находится панорамный экран.

Гюнтер Челлиж знал, что с ним произошло, но потребовалось некоторое время, прежде чем он вспомнил, что происходило до этого. И еще он знал, что Саттни, Лауэр и Роане хотели покинуть корабль; но потребовалась пара минут, чтобы вспомнить, зачем это им понадобилось.

Опасность! Грозящая кораблю опасность! Первый же земной корабль, который увидит "Газель", без колебаний тут же уничтожит ее.

Эта мысль полностью привела его в себя. Он попытался забыть о боли, которая бушевала в бедре, и поднес часы на левой руке поближе к глазам, чтобы различить светящиеся цифры. Он знал, что было восемь часов сорок минут по земному времени, когда Лауэр выстрелил в него. Теперь было девять часов пятнадцать минут. Он пролежал без сознания больше получаса. Сейчас было самое время покинуть бот.

Люк был открыт: после того, как Лауэр разрушил главный пульт управления, больше не было энергии для того, чтобы закрыть его. Челлиж подумал, что обе двери шлюза тоже должны быть открыты. Так что он сейчас дышал воздухом Тантала. Странно, он не заметил никакой разницы и, казалось, было не особенно жарко.

172

"Ничего странного,- подумал он в следующее мгновение -На Тантале должен быть сильно континентальный климат. Ночью отвратительно холодно, а днем невыносимо жарко".

Он, спотыкаясь, пошел по коридору и остановился перед шкафом, в котором должны были находиться скафандры. Шкаф был пуст. Скафандры лежали в паре метров от него на полу, и, осмотрев их, Челлиж обнаружил, что все они были повреждены. В каждом из них была по меньшей мере одна дыра, по размерам достаточная, чтобы просунуть в нее голову. Они не оставили ему ни одного шанса.

Его охватил душащий гнев, и он, шатаясь, направился дальше по коридору, к шлюзу.

Нижний край внешней двери находился на высоте метра над почвой. Челлиж выпрыгнул наружу и упал. Правая нога не выдержала удара. Он ткнулся лицом в песок. Затем перевернулся на бок и, перенеся всю тяжесть тела на левую ногу, встал. Это ему удалось.

Песок был теплым. Он еще не успел рассеять в пространстве все тепло, полученное за день от местного солнца. Пару часов после захода он играл роль аккумулятора тепла, но не было никакого сомнения, что под утро будет очень холодно.

Челлиж осмотрелся. По небу расплывалось молочное сияние, которое позволяло ему видеть окружающее.

Он посмотрел вверх и вниз. Правое бедро превратилось в твердый, хрупкий конгломерат из расплавленной пластмассы, жженой материи и горелого мяса. Выстрел Ронсона Лауэра, казалось, лишь вскользь задел его. Боль была ужасной, но ее можно было выносить.

Челлиж осмотрел почву и через некоторое время нашел следы Саттни и его товарищей. Какое-то странное удовлетворение охватило его. когда он увидел, что они повернули в глубь ущелья, чтобы укрыться в горах, где была тень.

Челлиж пошел по этим следам. Он старался как можно меньше нагружать правую ногу. Волоча ее за собой, он уже через пару минут заметил, что левая нога не привыкла к такому способу передвижения. Она начала болеть. Так что он двигался вперед не особенно быстро. Во всяком случае, не так быстро, как Саттни, Лауэр и

Роане.

Но его ярость за это время достигла такой степени, когда разумные соображения больше не принимаются во внимание. Он должен был догнать этих троих - безразлично, сколько бы это ни продолжалось.

* * *

В восемь часов пятьдесят пять минут по бортовому времени пеленгационная станция боевого корабля "Барбаросса" обнару

173

жила, что от одного из находящихся поблизости арконидских кораблей отделилась крошечная посадочная шлюпка, которая пересекла установленную Перри Роданом границу и приблизилась к планете, несомненно намереваясь обыскать ее поверхность или совершить посадку.

Генерал Дерингхаус, под командованием которого находилась "Барбаросса", не колеблясь ни секунды, убежденный, что аркониды угрожают земному флоту, решил, что они пропустили мимо ушей предупреждение Перри Родана.

Когда был произведен первый выстрел, посадочная шлюпка находилась в семнадцати тысячах километров от "Барбароссы".

Орудия "Барбароссы" заговорили, и поток энергии ударил в маленькую шлюпку.

Через десять секунд шлюпка перестала существовать. Она исчезла в ярком, беззвучном взрыве. Орудийные башни "Барбароссы" снова смолкли. За пультами гиперсвязи сидели люди, пытаясь что-нибудь узнать о реакции арконидов. Но ничего не происходило.

Через полчаса после обстрела шлюпки, когда стало ясно, что от арконидов больше нечего ожидать, Перри Родан сам решил отправиться с флагманского корабля "Друзус" на планету на одной из "Газелей" с полным экипажем. Генерал Дерингхаус принял на себя командование всем земным флотом, включая и флагманский корабль.

Сначала казалось, что от задней стенки ущелья не было дороги дальше. Ронсон Лауэр направил широкий луч фонаря на камень. И только тогда, когда они уже хотели отказаться от своей попытки пройти дальше, он обнаружил узкую расселину, начинающуюся на высоте полутора метров от почвы и ведущую внутрь стены. Он подошел ближе и увидел, что дно расселины поднимается вверх. Казалось, этот путь ведет на плато.

Он вопросительно посмотрел на Саттни. Саттни кивнул Роане. Тот первым вошел в расселину. Оказавшись наверху, он повернулся, чтобы помочь Саттни, которому было довольно тяжело нести кассету. Последним шел Ронсон Лауэр. Несмотря на передатчик микрокома, висевший на нем, он делал это довольно проворно. Поднявшись по расселине, он снова вышел вперед и осветил путь фонариком.

Внезапно Ронсон Лауэр услышал, как климатизатор его скафандра изменил звук, и по наручному термометру увидел, что температура снаружи поднялась до сорока градусов Цельсия.