Аннапурна - Морис Эрцог

При нашем приближении к лагерю Удо выходит навстречу.

– Привет, доктор! Какие новости?

– Все уже здесь и чувствуют себя отлично. Как вы?

– Видел ли ты Гастона?

– Он вернулся вчера.

– Прекрасно! Сегодня 14 мая, и нам нужно наметить план действий. После обеда устроим совещание.

Что же произошло на Дхаулагири во время нашего отсутствия?

Вечером в понедельник 8 мая Нуаель быстро спускается из лагеря на Восточном леднике. Страшно взволнованный, он рассказывает, что поднялся на ледник с Кузи и Шацем. Затем они ушли вперед, и он увидел их в очень крутом снежном кулуаре.

Этот путь представляет интерес: он, вероятно, позволяет обойти огромные и очень опасные сераки в верхней части Восточного ледника. Однако он также труден и опасен, как и первый путь, поскольку по кулуару идут лавины.

В полукилометре выше видны гигантские сбросы голубого льда.

В тот момент, когда Нуаель наблюдает за движением второй связки, огромная ледяная глыба в верхней части ледника отделяется и летит вниз. Тонны льда со страшным грохотом мчатся по склону, едва не задевая нашего офицера связи, и разлетаются в пыль далеко внизу, на плато Восточного ледника.

– И подумать только, что мой аппарат не был заряжен! – сокрушается Нуаель. – Впрочем, – философски добавляет он, – в эту минуту я думал лишь о своей шкуре.

Кузи и Шац настойчивы. Их не могут остановить подобные пустяки, однако все попытки выйти из кулуара на скалы не увенчиваются успехом. С громадным трудом они преодолевают какой-нибудь десяток метров: скалы скользкие и ненадежные. У Шаца одно слабое утешение – он забивает свой первый крюк в Гималаях на высоте свыше 5000 метров. Исчерпав все возможности, они прекращают попытку и 9-го числа спускаются вниз.

На следующий день Удо и Террай в свою очередь идут наверх. По дороге они встречают возвращающихся шерпов,

но это их не обескураживает. Они устанавливают лагерь на Восточном леднике на высоте 5100 метров у большой скальной стенки на правом берегу. Днем камень попадает как раз в их палатку и разрывает ее: не слишком безопасное место!

11-го числа Удо и Террай снимают лагерь рано – в три часа утра, и, таким образом, для решения задачи у них целый день.

Надев кошки, они начинают подъем и с большим трудом проходят несколько метров. Очень холодно, лед твердый. Ценой больших усилий им удалось добраться до основания громадной ледяной стены. Первые разведывательные группы на нее поднимались, а Кузи и Шац обошли справа. Вместо того чтобы преодолевать эту стену, на большей части которой еще сохранились ступени, Удо и Террай направляются к левому берегу ледника. Вырубая ступеньки и медленно продвигаясь по крутым склонам чистого льда, они доходят до высшей точки, достигнутой предыдущими группами.

Вскоре им открывается возможный путь, невидимый с того места, куда выходили Ляшеналь, Ребюффа и я: им удается обогнуть множество сераков и набрать некоторую высоту; с большим риском они доходят до места, где ледник наконец выполаживается.

Перед ними простирается лабиринт из трещин и снежных полей, через который не видно пути. Немного дальше, справа, склон снова становится круче и теряется в северном гребне возвышающегося перед ними ясно очерченного и неприступного Дхаулагири.

Удо и Террай правильно решают, что трудность и опасность этого восхождения чересчур велики. Какой смысл продолжать эту затею, от которой позднее все равно придется отказаться? Путь на Дхаулагири идет не по этому леднику, и, если нет другого пути, эта вершина никогда не будет покорена.

Оценив, таким образом, наши реальные шансы и сознавая, каким горьким разочарованием их вывод явится для всех нас, Удо и Террай решают отступить.

В этот же вечер они, усталые, возвращаются в базовый лагерь у подножия Восточного ледника и на следующий день в Тукучу.

Если нам предстоит сосредоточить все силы экспедиции на штурме Дхаулагири, это предприятие будет величайшим риском, полным неизвестности и опасности, и мы можем решиться на этот шаг, только тщательно взвесив все «за» и "против". Мы должны обсудить этот вопрос трезво и беспристрастно.

14 мая вся экспедиция собирается в большой палатке лагеря в Тукуче. Предстоит большой военный совет.

Военный совет

Анг-Таркэ разливает нам целые реки кофе. Жара давит. Солнце сверкает нестерпимо, но в общую палатку, где мы собрались, сквозь стенки проникает приятный зеленоватый свет.

Лица сосредоточенны. Как бы ни шутил Ляшеналь, я чувствую, что смех и веселье маскируют вполне понятную тревогу и нетерпение: через час будет принято решение.

Шерпы волнуются. Они чувствуют что-то необычное: собрались все сагибы.

– Надо серьезно поговорить, – начинаю я. Внезапно воцаряется тишина. Я иду напролом:

– Сегодня 14 мая, и с 22 апреля мы не добились никаких успехов. Мы не нашли никакого пути. Мы не знаем даже, в каком направлении идти. Никакой уверенности у экспедиции нет. Нам остается уповать лишь на случай. Время не терпит. Надо принимать окончательные решения.

Все молчат.

– Конечно, горы здесь трудны. Возможности восхождений весьма ограниченны. Для подъема на Дхаулагири было бы слишком смело наметить путь через Дамбуш-Кхола и Неизвестное ущелье, путь, проходящий через два перевала высотой 5000 метров и по грандиозному, почти непроходимому ледопаду. И все это только для того, чтобы добраться до подножия вершины.

Путь по Восточному леднику еще более сомнителен. Я не могу взять на себя ответственность за переход всей экспедиции по такому рискованному маршруту. Слишком много опасностей ждет нас наверху, чтобы мы позволили себе рисковать в самом начале пути.

Остается еще одно решение: пик Тукучи, который не был разведан. Неужели, чтобы победить восьмитысячник, надо предварительно взойти на семитысячник? Это путь отчаяния. Самый длинный, если не самый опасный.

– Ноги моей не будет на этой вершине, – объявляет Террай, находящийся еще под впечатлением неустойчивых сераков и ненадежных снежных мостов Восточного ледника.

И Лионель добавляет:

– Дхаулагири никогда не будет взят. Я лично пасую!

– Старина, – вставляет Шац, – мне кажется, надежда слабовата. Я не вижу решения: о юго-восточном гребне говорить не приходится, что касается северного гребня…

– Северный гребень, – восклицает Террай, – никогда никем не будет пройден! Он целиком ледовый, а крутизна такая, что пришлось бы рубить захваты для рук!

– Когда Кузи, Удо и Шац ходили в разведку на "Перевал 27 апреля", они вернулись с кроками[67] средней части северного гребня Дхаулагири. Она выглядит приемлемой. Крутая часть как будто не более 400—500 метров по вертикали. На левых по ходу склонах видны трещины, в которых, может быть, удастся организовать лагеря. И наконец, кто нам мешает навесить перила?