Смертельный лабиринт - Фридрих Незнанский

— Ну как же не было? — удивился Климов. — А зачем же вы тогда неоднократно являлись к нему?

— К кому я являлась и когда? — холодно переспросила Зоя и поплотнее закуталась в шубу. Здесь действительно дул пронизывающий ветер.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить… Может быть, вам что-то известно о тех, кто был враждебно настроен по отношению к вашему бывшему жениху? Кто мог желать ему зла?

— Вам и это уже известно? Да, большой город Москва, а сплетни разносятся… позавидуешь… Были. Когда-то. А позже сохранялись чисто деловые отношения. Они к вашему расследованию никакого отношения не имеют. Я вообще уже сожалею, что пришла сюда… взглянуть в последний раз… на несостоявшегося… Извините, мне некогда.

— Вам лучше согласиться, Зоя Сергеевна. Иначе я буду вынужден вас вызвать повесткой в прокуратуру. И будет уже не беседа, а допрос. И вы не одна поедете в поезде, а вас, как важную свидетельницу, доставят под конвоем. Разве вам такой позор нужен? Соглашайтесь, будет проще.

— Хорошо, — не раздумывая, сказала она. — Считайте, уговорили. Куда я должна явиться?

— Вы где остановились?

— Неважно… У друзей, а что?

— Вы на поминки в «Космос» поедете?

— Меня никто туда не приглашал! — почти фыркнула она.

— А где вы обычно завтракаете, когда бываете в Москве? Или обедаете? Ужинаете?

— Где придется. Ну перестаньте спрашивать глупости, говорите, куда приехать? И когда?

И Климов хотел уже назначить ей встречу в прокуратуре, на Пятницкой улице, на завтра, в одиннадцать часов. Но не удержался и задал последний, как он думал, на сегодня вопрос:

— Скажите, Зоя Сергеевна, а почему ваши родители не захотели проститься с Леонидом? Воробьевы ведь, насколько я знаю, давно дружили семьями с Морозовыми? Не так?

— А об этом, если у вас есть желание, спросите у них самих. Мои родители уже несколько лет не разговаривают с этими жлобами.

— Вот как? Хотя работают вместе?

— Хотя работают вместе. Да, так, к сожалению или нет, но бывает в жизни.

— Скажите, а зачем нам оттягивать разговор? Вы сейчас куда-то торопитесь? Вы, кажется, обмолвились, что вам некогда, но, может быть, уделите мне полчасика? Поговорим у меня в машине, а потом я вас доставлю куда прикажете, как?

Вот тут она задумалась. Но потом решительно тряхнула головой:

— Согласна, если больше потом не станете морочить мне голову. Где ваша машина?

— У выхода, на площадке. Вы меня там подождите, пожалуйста, нужно перемолвиться кое с кем из сотрудников телевидения. И я — к вашим услугам.

Зоя с иронией посмотрела на разговорчивого следователя, покачала головой и кивнула:

— Договорились. — И отправилась к выходу.

Стараясь не упускать ее из виду, Климов стал оглядываться в поисках Марины. И увидел ее неподалеку от Морозовых, в группе знакомых ему лиц с телевидения, фамилии которых с ходу назвать он бы затруднился.

Сергей Никитович решительно направился к ней, но притормозил, заметив, как в глубине аллеи к Зое, хорошо заметной в своей шубке, присоединился мужчина, похожий на того, кому Климов ткнул под нос свое удостоверение прокуратуры. И они пошли, о чем-то разговаривая. Знакомый, мало ли!..

Марина увидела Сережу и шагнула навстречу, что-то сказав своим коллегам, те обернулись, смерили взглядами рослую фигуру «сыщика» — так надо было понимать их мимику — и равнодушно отвернулись. Она посмотрела на Климова вопросительно.

— Со всеми договорился. А с этой — прямо сейчас, в машине. Так что тебе придется ехать с кем-нибудь из своих. А со стариками у меня встреча сегодня в девять, в «Останкинской». Думаю, не больше полутора-двух часов. Ты не обидишься?

— За что? — Она пожала плечами, но видно было, что осталась недовольна.

— А вот за то, о чем ты совершенно зря сейчас подумала. Когда тебе позвонить, чтобы подъехать и забрать домой из ресторана?

— Я сама позвоню тебе, — суховатым тоном ответила Марина. — Между прочим, ты тоже мог бы поехать на поминки. Или это не входит в твои рабочие планы?

— Не язви, дорогая. Чего-то у меня препаршивое настроение… Ну хорошо, я непременно буду ждать твоего звонка, и скорее всего на стоянке у «Космоса», — терпеливым тоном ответил он и быстро отправился к выходу с кладбища.

2

— Зоя Сергеевна, прежде чем мы начнем разговор, я хотел бы договориться с вами об одной мелочи, которая для вас ровным счетом не будет иметь ни малейшего значения, а мне важна, поскольку я веду, как вы знаете, расследование тяжкого уголовного преступления. И в любом случае должен был бы встретиться с вами и допросить. Но я не хочу формально усложнять наш разговор, рассчитывая на ваше понимание моих проблем. Поэтому, если вы не станете возражать, я включу диктофон, и он зафиксирует нашу с вами беседу. Но вы должны для этого дать ваше согласие, желательно в письменном виде. Буквально две фразы: о том, что идет запись и вы не возражаете. Это чисто формальная вещь, иначе нам пришлось бы ехать в прокуратуру, записывать каждый вопрос и ответ в протокол допроса. Тягомотина. А так мы поговорим, потом запись расшифруют, а я вам покажу ее, чтобы вы внесли свои коррективы, или пришлю, если вас не будет уже в Москве. Я к тому, что это здорово сократило бы ваше время, тем более что без вашей подписи все это будет недействительно. Как?

— Да, в общем, не возражаю. Надо так надо, о чем спорить?

— Благодарю вас. Вот я текст набросал, прочитайте, пожалуйста, и распишитесь, что не возражаете… И я разъясню вам ваши права, предусмотренные Конституцией и УПК РФ.

Климов объяснил ей обязанности свидетеля, его права и ответственность, достал из папки лист бумаги и быстро написал нужный текст, протянул ей. Она пробежала глазами несколько строчек и расписалась, где он показал.

— Так, спасибо. Тогда начнем, я включаю… — И он поставил между собой и ею небольшой диктофон, нажал клавишу записи. — Что вы думаете, Зоя Сергеевна, по поводу этого трагического происшествия — убийства вашего друга?

— Что я думаю?! — Девушка изобразила, впрочем довольно естественно, изумление. — Это вы, следователь, у меня спрашиваете?!

— Именно у вас. Вы были достаточно, как мне известно, близки с Леонидом Борисовичем. Хорошо, видимо, знали его характер. Его слабости и сильные стороны. Его привязанности, интересы помимо чисто служебных. И все это на протяжении многих лет, не так ли? — Климов, конечно, блефовал, но делал это уверенно.

— От кого вы это все узнали? Это же чушь собачья! Я — знала Леонида?! Да его собственные родители толком не знали! Кто все это вам наплел?!

— Вы не поверите, но эти сведения исходили от него самого. Мне передали лица, которым он доверял.

— И даже наши интимные подробности? — уже не с иронией, а с откровенным сарказмом спросила Зоя.

— Насчет интима ничего не могу сказать, не интересовался, но к вам он относился, насколько мне известно, по-доброму.

— Ничего себе доброта!.. Задним числом…

— Вы что имеете в виду?

— Добрым ему надо было быть раньше…

— Ну хорошо, не будем спорить, вам все-таки видней. Как вы думаете, кому он мог перейти дорогу?

— Не знаю… Он говорил однажды, что ему постоянно угрожают. Но я почти уверена, что это было обычное мужское кокетство. И он был не лишен этого противного для мужчины качества.

— Когда вы с ним виделись в последний раз?

— За неделю до его гибели.

«Ответила уверенно, но слишком быстро, — отметил про себя Климов. — А как найти следы ее пребывания?»

— Вы были у него? На работе или дома?

— Приезжала на студию… потом куда-то поехали. Кажется, в тот же «Космос»… Нет, «Космос» был до того. А тогда поехали на ВВЦ. В «Подкову». Однажды к нему домой заезжали, показал, как живет.

— О чем говорили, если не секрет?

— Теперь-то уж какой секрет?.. Ну, словом, я решила, что сидеть у моря и ждать погоды… В смысле в Нижнем… Бессмысленно. И поставила вопрос ребром. Он начал юлить. Врать. И я поняла, что у него здесь кто-то завелся. Он говорил, что не готов к браку, что впереди большие планы и брак будет его стреноживать, да, именно так и сказал.

— А вы не пытались узнать, кто ваша соперница?

— А зачем? Я хоть и простой врач, но чести своей не лишилась. Человеческой, — поправилась она. — Проверять? Выслеживать? Вы так это понимаете? Нанимать сыщиков?

— Почему бы и нет? Многие так делают, когда хотят быть твердо уверены. А может, он тянул по той причине, что не хотел, чтобы и вы были замешаны в те разборки, которые у нас устраивают уголовники? Может, он в первую очередь о вас заботился?

— Как же, как же! Он ни о ком, кроме себя, не думал… Типичный эгоист.

— Но товарищи отмечали его высокое гражданское мужество. Как-то не совпадает.

— А почему? Можно быть в одном смысле мужественным, а в другом — тряпкой. И одно другому в характере человека не противоречит. Человек — сложный организм.