Рандеву на границе дождя - Мария Воронова

– Не отвлекайся.

– В общем, привозит она наркомана. Упоротый, засиженный, наркобарон, короче говоря. Взяли его за торговлю в особо крупных, видимо, нашли не одну дозу, а две, ну не суть. А у опытных сидельцев, как попали в камеру, сразу начинается. Тайны народной медицины на службе человечества. Собрали, видно, консилиум, туда-сюда, научили симулировать аппендицит. В итоге я его смотрю и чувствую себя полным идиотом. Я как бы знаю, что это работа на публику, но, черт, так талантливо исполненная, что и придраться не к чему. Аппендицит в своем лучшем проявлении, если не знать, что зэк и лейкоцитоз нормальный, то хватай да оперируй. Естественно, в сознание заползает предательская мысль, а вдруг и правда? Сижу, глажу ему живот, в надежде, что он даст промашку и обнаружит свою истинную сущность симулянта.

– Обнаружил?

– Как же! Собран и напряжен! Не в этом суть. Вдруг замечаю на нем до боли знакомые рубцы. Спрашиваю: «Откуда это у тебя, дитя мое?» Он отвечает, мол, да так, осколок. А начальница тюрьмы мне говорит вдруг, что у него три ордена за Чечню. Три! Прикиньте? То есть он, получается, мой боевой товарищ, а я должен его на нары отправить! Что поделать, ладно, хочешь аппендицит, будет тебе аппендицит. Сколько я отростков неизмененных удалил по молодости, еще один ничего не изменит в моей карме.

– Так ты сам оперировал? – спросила Мила.

– Да, а кому я дам? У него же все витамины, и В, и С, и ВИЧ.

– И что? Был аппендицит?

– Конечно нет. Ну хоть недельку-другую полежит в человеческих условиях, а может быть, полицейским надоест возле него пост держать, и они попросят ему меру пресечения изменить.

Руслан спросил, почему он не в тюремной больнице, а у них.

– Свои тонкости. В тюремной больнице могут только осужденные лечиться, а он еще подследственный. Непросто все.

– У меня тоже был такой, – сказала Мила. – во втором часу ночи «Скорая» привозит пожилого наркомана, в сопроводке, как водится, куча диагнозов: и тебе почечная колика, и аппендицит, и остеохондроз и черта в ступе. Сердобольные граждане вызвали к бесчувственному телу, а милосердные доктора и рады стараться, потому что если вдруг они его оставят, а он дуба даст, то будет ата-та. Поскольку ясно, что там, кроме наркотских дел, ни фига нет, я выбираю тактику «ушел до осмотра врача». Иду пить чай, потом смотрю очередной внезапный прыщ и полуночный фурункул, с прицелом, что сейчас ему надоест и он свалит со всеми своими аппендицитами и коликами. Смотрю – сидит! Да что ж такое! Снова пью чай – никакого терапевтического эффекта. Сидит, черт!

– Упорный, – улыбнулся Колдунов.

– А то! Ладно, делать нечего, иду смотреть. И, знаешь, так резко залетаю, типа, ну что, гибрид немытый, какого черта тебе надо? И тут он поднимает на меня просто адски добрые глаза и говорит… Вот сейчас вы не поверите, но клянусь, он буквально говорит: «Спасибо, доктор, извините, меня ничего не беспокоит, я просто шел домой, присел отдохнуть и сам не заметил, как оказался здесь». Я в нокауте, еле нахожу в себе силы спросить, что ж он тут сидел столько времени, если его ничего не беспокоит, и он выдает такую фразу: «Доктор, ну меня же «Скорая» привезла, если бы я просто ушел, у вас могли бы быть неприятности!»

– Да ладно! – хором сказали Руслан с Яном Александровичем.

– Собственными ушами слышала. У меня реально слезы на глаза навернулись, это не метафора. Чтобы кто-то в наше время думал об интересах доктора…

– Да уж, на такое только конченый наркоман способен, – ухмыльнулся Колдунов.

– Не ерничай. В общем, я говорю, давай хоть посмотрю тебя, полечу от чего-нибудь, раз такое дело. И тоже весь живот в рубцах от и до. В Афгане еще получил. А вернулся, тут особо никому не нужен, потом вроде какое-то онкологическое заболевание перенес, сам не знает какое, помнит только, что химию получал и лысый был, так потихоньку и подсел. Видно, что мужик хороший, а такой горемыка. Я говорю, ну что я могу сделать для тебя? Хочешь, в больницу положу, хоть поешь по-человечески недельку? Нет, спасибо. На том и разошлись.

– Поэтому русский народ и непобедим, – вдруг сказал Ян Александрович. – а, да что тут объяснять!

– Но не все наркоманы такие героические.

– Не все. Люди вообще все разные, и относиться к ним надо по-разному.

– Слушай, Мила, а какие-то координаты этого мужика сохранились?

– Надо в журнале в приемнике посмотреть. А зачем тебе, Руслан?

– У меня брат – превосходный психиатр, он бы с ним с удовольствием поработал. У вашего крестника, Ян Александрович, сейчас, как я понимаю, другие интересы, ему больше адвокат нужен, чем доктор, а афганец вроде на свободе пока, пусть бы походил.

– Ох, Руслан! Там такой стаж… Кажется, в жизни уже ничего не осталось, за что зацепиться.

– Не бросит, так, может, хоть немного легче ему станет. А вообще вы моего брата не знаете.

Тут подал голос телефон Руслана, и сердце екнуло, когда он увидел на экране имя Инги.

– Слушаю, – сказал он, чувствуя, что спокойный голос дается ему нелегко.

– Зайдите ко мне сейчас, Руслан Романович, – бросила она и отключилась.

В чем дело? Что еще она придумала, какую месть? И почему звонит лично, а не через секретаря? По голосу непохоже, чтобы она отказалась от своих планов, очень сомнительно, что его ждет сейчас помилование и продление контракта. Хотя…

Следовало спокойно напечатать протокол операции, переодеться и только потом идти к ректору, но Руслана так раздирало любопытство, что он попросил Милу оформить документы и помчался, накинув халат прямо поверх хирургической робы.

– Добрый день, Инга Валерьевна, – холодно сказал он, беспрепятственно войдя в ее кабинет. Пока они с Милой возились в операционной, рабочий день кончился, и секретарша ушла.

Инга посмотрела на бывшего любовника пустым, перевернутым взглядом и резко протянула руку, указывая на стул. Руслан сел.

– Я многого ждала от вас, Руслан Романович, – сказала она тихо, – но не такого. Видит бог, не такого.

– Какого? – Руслан растерялся.

– А вот то, что вы начнете строить из себя дурачка, я как раз предвидела. Что ж, подлость непобедима – это общеизвестный факт, который мне не стоило игнорировать. Получилось, как у твоего любимого Пушкина. Пчела ужалила медведя в лоб. Она за соты мстить обидчику желала. Но что же? Умерла сама, лишившись жала. Каков удел того, кто жаждет мести? – Гроб. Ну, гроб не гроб, но отплатили вы мне здорово, Руслан Романович.

– Инга Валерьевна! Я рад, что вы обратились к поэзии, но, как видите по моему костюму, у меня был сегодня большой операционный день, я устал и не готов вести с вами философские беседы. В чем дело?

– Вы прекрасно знаете, в чем дело.