Газета Завтра 302 (37 1999) - Газета Завтра Газета

В.ПЕТРОВ, начальник службы радиационной безопасности

СНАЧАЛА — ДИАГНОЗ

Влияние космоса разнообразно, и разработчики таких уникальных сооружений, как международная космическая станция, обязаны учитывать любые эффекты влияния с целью предупреждения нерасчетных случаев разрушения. Станция "Мир" после ее тринадцатилетнего пребывания в космосе сама представляет бесценный материал как объект исследования. Появившиеся в последнее время планы затопления станции без проведения контроля технического состояния ее силовых узлов и конструкций представляют невосполнимую потерю информации. Опыт эксплуатации — это не констатация факта длительного пребывания станции на орбите. Опыт эксплуатации — это мониторинг и диагностика технического состояния конструктивных элементов станции в ходе ее длительной эксплуатации. Такая диагностика и научная оценка остаточного ресурса станции может быть проведена с использованием современных методов неразрушающего контроля. Модули, входящие в состав станции, эксплуатировались в космосе разное время. Исследуя типовые узлы модулей упомянутыми методами, можно получить информацию о кинетике процесса накопления повреждаемости и оценить остаточный ресурс силовых конструктивных элементов станции с последующим использованием этих данных для поддержки международной космической станции. Поэтому обязательным условием нынешнего этапа работ станции "Мир" выступает объективный научный контроль фактического состояния его основных узлов и элементов. Уникальность этих данных очевидна, только такие результаты дают практически подтвержденные данные и могут составлять основу гарантий успешной работоспособности международной космической станции с заявленным ресурсом в пятнадцать лет.

Б.ПАТОН, президент Академии наук Украины

Есть два соразмерных по значению и символичности сооружения — космическая станция "Мир" и Мавзолей Ленина. Они были воздвигнуты и сохранялись одной и той же силой — народной, созидательной, государственной. Одна и та же сила ниспровергает их — разрушительная, антироссийская.

Закрылся люк за последней, как говорят, экспедицией на "Мир". Космос вновь стал необитаемым. Такого же рода ощущение возникнет и в нашей стране,если будет снесен Мавзолей.

"Мир" закрыт временно — мы в этом уверены. Прежде чем он отработает свой полный срок, на российских заводах будет собран первый отсек новой отечественной пилотируемой станции. И назовут ее "Россия".

С каждым километром автопробега крепла эта уверенность. Функционируют все заводы "военки". В них остались самые классные специалисты, самые нужные и преданные высоким технологиям будущего. И в отряде космонавтов по-прежнему служат люди несгибаемые и героические, преданные Родине.

Вот такие эти летчики-космонавты и должны быть, присматриваясь в агитпробеге к космонавту Викторенко, думал я, невысокие, гимнастически сложенные, невесомые в шаге. Улыбка обязательно гагаринская. Абсолютная открытость, от которой совестно делается, что сам не можешь так же.

- Саша, надень погоны!

Немного обидно, что с ним обращались панибратски. Что хотели с ним сфотографироватся не только как с четырежды космонавтом, но еще и как с полковником. Мелковата затея.

А он сидел на месте водителя пятидесятиместного "мерса", будто в кабине тренажера, привыкал к новой компоновке приборов, проигрывал пальцами последовательность включения. Хотелось бы ему прокатиться и на этом "корабле шоссейных дорог".

- Саш, и Звезду нацепи!..

Автобус агитпробега " За сохранение космической станции "Мир" стоял на обочине посреди жаркой оренбургской степи. Публика фотографировалась на фоне бескрайнего хлебного поля. Его, космонавта Викторенко, установили в почетный центр, вокруг него выстраивали кадр.

Потом опять он снимал погоны и Звезду, совал их в карман, и в легком кремовом форменном костюме становился похож на обыкновенного курортного человека.

Едем в Оренбург. Викторенко смотрит в окно. Это же самое шоссе он тридцать лет назад видел с высоты тренировочного самолета, когда летал здесь курсантом. Тридцать лет прошло.

-...Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Будто я весенней звонкой ранью пролетел на розовом коне!

Не хочется поправлять в его исполнении "пролетел" на "проскакал".

Училище военных летчиков, где вставал на крыло Викторенко, располагается на крутом берегу Урал-реки. На другом берегу — пределы казахов, если пока еще и не вражеские, то — чужие. В быстрой реке по утрам купался Викторенко. Потом по широкой лестнице взбегал курсант в аудиторию с сотнями других молодых, чистых душой и телом, отборных советских ребят, как бы сейчас сказали — молодежной элиты. Тут дневальный стоял. Там — полковое знамя.

Видно, как сжимается сердце Викторенко от воспоминаний, он как бы на миг слегка теряет ориентацию в пространстве. То, что для нас — объект посещения, для него — возвращение в юность.

- Жара. По плацу маршируешь три часа подряд, — вспоминает он. Воротничок жмет. В сапогах хлюпает от пота. Зачем, думаю, мне это надо? Не лучше ли домой рвануть? И тут как раз Гагарин приезжает. Поглядел я на него, послушал. Думаю, нет, я так же смогу!Закончил с красным дипломом...

Теперь здание училища пустует. Пыль везде. Мертвая тишина. Идем, как по раскопкам. Плакаты, схемы в аудиториях висят вкривь и вкось. В большом зале стоит Як-18, старый, с перкалевой обшивкой, взрезанный для наглядности по фюзеляжу и крылу. Боже мой, деревянные нервюры видны! И напоминают они о первых, штучных самолетах молодых Антонова, Туполева, Илюшина, — двадцатые годы века. Планерные слеты в Коктебеле. Резиновые жгуты катапульт. Сатиновые трусы пилотов. Всеобщую для тех времен гелиоманию. Поломки на взлете. Ремонт по ночам при свете костра. Кислый крымский виноград...

И все это закончится теперь на наших глазах падением "Мира" в океан.

Нет. Начнется другой период. К чему теперь приложит свои силы, ум, мечту русский человек, глядящий в небо? Четыре раза побывавший в космосе Викторенко кем продолжится в XXI? А ведь потребуются еще и посильнее люди. Просто лично, индивидуально покрепче. Хотя, кажется, дальше уж некуда: не только выжил Викторенко после удара током, не только выкарабкался с того света, но и восстановился настолько, что снова пустили на старт в Байконуре.

А вышло так, что на очередном снятии кардиограммы на электроды, прикрепленные к телу космонавта, подали двести двадцать вольт. Не сеанс кардиоскопии получился, а какой-то американский электрический стул. Казнь.

Он умер.

Если бы сие невольное злодеяние совершилось не в кабинете кардиолога, то на том бы и закончился земной путь Викторенко "весенний, звонкий, ранний". Но его вытащили на свет божий. Долго лечили. Он окреп. Другая опасность приближалась- списание с летной работы, из отряда космонавтов. Не потому, что сердце забарахлило ( ни одна комиссия не зафиксировала никаких отклонений), а потому, что, побывав на том свете, он стал как бы меченым.

Но он все-таки добился необходимой медицинской визы и снова полетел.

Вот и Россия так же восстает теперь к новой жизни.

Александр ЛЫСКОВ

Материалы, опубликованные в предыдущей, второй части, подбирались корреспондентом "Завтра" без согласования с руководителем агитпробега Н.П.Сорокиным

Юрий Семенов ПРИЗЕМЛЕНИЕ

ОСУЩЕСТВЛЯЕМЫЙ С 1986 ГОДА полет пилотируемой орбитальной станции "Мир" — сегодня не только подтверждение мировых приоритетов нашей космонавтики, но и символ жизнеспособности и авторитета России. Станция "Мир" олицетворяет высочайший уровень научно-технического потенциала, созданного в области космонавтики, и прокладывает путь к его дальнейшему наращиванию на рубеже нового тысячелетия.

Весьма символично, что такое положение в космонавтике сложилось впервые, на пороге XXI века. Это не случайность, а результат направленной 40-летней работы, мобилизации достижений во всех областях современной науки и техники, рационального распределения работ и эффективной организации труда, интенсивного использования накопленного десятилетиями фундаментального задела во всех направлениях научной и инженерной мысли. Значительную роль сыграли многие предприятия и организации нашей страны, учреждения Российской Академии наук и зарубежных стран-участниц. На практике пилотируемая станция "Мир" как наиболее уникальный научный инструмент не только сконцентрировала опыт решения разнообразных прикладных проблемных задач в условиях космоса, но и значительно расширила сферу применения научных методов в областях, ранее недоступных Человечеству. Полет станции дал импульс и стал источником ряда важнейших научных открытий и изобретений, реализованных не только в ракетно-космической технике, но и во многих других направлениях человеческой деятельности.