Железные игрушки — магнитный потолок - Юрий Невский

— Не, братаны! ничего не проплывало! — откликнулся Рашпиль.

— За базар отвечаешь?

— Зуб даю! отвечаю! у нас тут братуха помирает! ухи просит!

— Ну пусть передает на тот свет привет солнцевской братве от пацанов. У нас тут все чики-пики. А если чо, мы тебя вздернем на рее, понял?

Взревел двигатель, ухнула волна, джип класса «река-море» пошел утюжить акваторию.

…А этим-то чо надо? — Реактор выполз из мрака на свет божий.

— «Чо те надо, чо те надо»! — передернул Рашпиль, натерпевшийся страху. — То же, чо и другим. Чо они гоношатся с утра самого?!

— Давай допьем, тут осталось… А то опять пришкандыбают. — Кеша притащил канистру из беловатой полупрозрачной пластмассы; в ней плескалась темная жидкость. — Хоть это не раздавили… Бесы…

Рашпиль приковылял, кряхтя опустился на раздолбанный ящик. Выпили из смятых пластиковых стаканчиков — и тут же добавили, проваливаясь в мутное забытье. «Э-э… м-м-мы-ы… э-э!» — подрваньем заворочался Вайн, протянул дрожащую руку со стаканчиком. — Ишь ты… чует… Жив курилка! — Кеша-Реактор налил полный. Рука исчезла, под тряпьем забулькало. — Подфартило нам с этим Вайном… Десантура-то как подплыла… Так и застремались газовой атаки… — («Э-э… м-м-мы-ы… э-э!» — процедура с наполнением стаканчика, его исчезновением и бульканием повторилась.) — А собачары их всеми четырьмя лапами уперлись. Только бы сюда не лезть.

— Да если надо… наша десантура… хоть к черту в пекло полезет… — возразил Рашпиль. — А тут видят… сидят два нормальных жулика. Ас третьим куралтай приключился. Ну, чо они полезут. Им собак беречь надо. Чтоб нюх не отбился.

Задымили сигаретами. Кеша прикурил и сунул полагающуюся Вайну в его черную вылезшую клешню.

Бурый и грязный (для троих оказавшихся здесь) — в некотором смысле поток Бытия — нес всевозможный мусор и источал зловоние, с утробным урчанием протекая мимо. Выпитое «вино» не навевало, конечно, «чудные грезы» — лишь немного затуманивало и приукрашивало окружающее. Два «нормальных жулика» так давно бомжевали, что в их мозгах, вытравленных алкоголем, не возникали обычные человеческие связи с действительностью. Никакой дружбы между ними не было. С наступлением лета каждый поодиночке (болтаясь зиму где придется) перебирался в эту трубу. В центре шакалить сытнее. Вайн же валялся здесь всегда — и зимой, возможно? и что он жрал? и жив ли на самом деле? — не задумывались об этом. Почему-то подле него всегда была канистра с «вином»: то полная под завязку, то на дне чуть-чуть. «Жулики», что-то надыбав за день, сползались на ночлег, употребляли свое. А видели, что в канистре «вино» — выпивали и это.

— А может… ну как его… — Рашпиль хотел высказать что-то мучившее его, приносящее беспокойство. — Может, они эту штуку ищут? Вчера же она приплыла вечером. Мы еще ее схватили.

Кеша даже поперхнулся дымом, закашлялся, тревожно глянул в проем. Катавасия на реке, похоже, сместилась в сторону Москворецкого моста, гул вертолетов и рев моторов всевозможных плавсредств слышались отдаленно. — Да ты очумел, что ли? Кому эта штука нахрен нужна?!

— Нужна, не нужна… Хрен бы знал. Куда ты ее замастырил?

— А чо? Достать?! Я вон ее, в ручей заховал. Как будто в печенках екнуло.

Кеша-Реактор ожидал решения подельника, зная его рассудительность. Когда-то Рашпиль работал главным инженером на крупнейшем оборонном предприятии и даже что-то изобрел в системах самонаведения баллистических ракет, получил на это патенты. Но иссякли военные заказы — завод перешел на производство алюминиевых банок для пива и женских гигиенических прокладок по новейшим нанотехнологиям — он не перенес этого, сорвался в запой. Не смог (да и не видел смысла) выйти из пьяного тумана. Сознательно разрушал себя, растворяя последние остатки совести рабочего человека.

— Ну достань, — кивнул Рашпиль.

(«Э-э… м-м-мы-ы… э-э!» — как будто услышав, запротестовал Вайн. Еще «вина» требует? Налили ему. Пей, не жалко, только не смерди.)

— Я и кирпичюгами ее привалил… — Кеша-Реактор засучил рукав, встал на колени а затем лег. Опустил руку по локоть в поток — и по самое предплечье. Шарил на дне. И, наконец, кое-как вытащил «штуку».

Необычный, странный и нелепый здесь (так что убогая дыра, казалось, осветилась исходящим от него сиянием) плоский кейс какой-то особо плавной, обтекаемой формы.

Можно было принять его за цельный слиток металла, если бы не зазор (вроде тончайшей линии, будто прочерченной твердым карандашом) между двумя половинами — да изящно выгнутая ручка в специальной выемке. Две матово-белые клавиши под ручкой, похоже, относились к тому, что можно назвать «кодовым замком». Но совершенно невообразимо… «космический» суперкейс был украшен черно-золотой хохломской росписью! В золотистом (как бы «каленого» золота) металле чемоданчика проявлялся многоцветный узор — и фантастические, «райского сада» цветы сплетались с такими же дивными плодами и птицами. Роспись чудесным образом была запечатлена на поверхности (словно дыханием мороза на стекле) драгоценно искрящейся старинной парчой…

Кеша повертел чемоданчик так и сяк, попытался поддеть ногтем зазор, надавил на клавиши, встряхнул его и даже приложил ухо, прислушался… Ничего. Поставил на кусок картона; пусть «инженер» репу чешет, что это за хренотень. Выпили еще по стаканчику, закурили. Рашпиль сидел, согнувшись в три погибели, и боялся пошевелиться, разбередить утихшую от выпитого боль в руке.

— Ну, чо это, а? — пристал Кеша. — А если миллион баксов в нем? Или общак зоновский? Братва же нас поубивает!

Рашпиль глубокомысленно затянулся, выпустил дым. Кеша нудил, что, мол, снести его к такой-то матери барыгам, хоть пару пузырей да выцыганить, а то на цветмет сдать, весу-то в нем сколько?

— Куда ты сунешься? — обломил его «инженер». — Крутом все оцеплено, заметут.

Опять «прорезался» Вайн с требованием «вина» и сигареты. «Прямо как бляди какой в постель… сидишь тут ему, наливаешь… Выпивку подай! Курево!» — безнадежно и просто по привычке ругался Кеша-виночерпий.

— Отвянь ты! — Рашпиль был сосредоточен. — Тут знаешь чо. Тут такие дела. Я подумал. Это же никакая не херня. Это…

ЭТО ЯДЕРНЫЙ ЧЕМОДАНЧИК!!!

При слове «ядерный» Кеша непроизвольно дернулся, ненадежный ящик под ним развалился… Он хряпнулся об пол, но продолжал сидеть, оскалив щербатый рот. (Прозвище «Реактор» приклеилось к нему, ведь в свое время он был ликвидатором Чернобыльской катастрофы. Их отряд одним из первых, разумеется, никто не предупреждал об этом, бросили в радиоактивный ад.

Кеша стал инвалидом, потерял все и всех. Никакой помощи. Какая после этого разница: кончить жизнь на больничной койке — или сдохнуть как собака под забором? Он выбрал второе).

ЯДЕР? чо?! твою! НЫЙМ мать!!!

Пропеченное яблоко Кешиной лысины неестественно побелело, выступили крупные дробины пота. И Вайн замычал из-под наваленного на него саркофага тревожную «песню без слов». Да хоть ты не вой, сирена!

— Он как рванет сейчас! валим отсюда!!

— Не… чо он рванет… — успокоил Рашпиль. — Тебе чо бояться? Ты своих рентгенов нахавался, что вон, светишься в темноте. А это, знаешь… У всех президентов есть такой. Этот же, сразу видно, нашенского! Ишь… весь в хохломе, узорчатый.

— Он чо, потерял его?!

— Ну! у нас же ракеты теряются при запуске! И космические спутники — хрен знает куда улетают. А чемоданчик маленький… Это они его ищут. А то чего бы нас четыре раза метелили?

Обоих подтрясывало нервной дрожью, они зябко ежились. Накатили еще «вина».

— А он чо ему? чемоданчик этот? президенту? — спросил Кеша.

— Х-ха! да это самая главная фишка, короче. Ну, такой комплекс. С него… э-э… можно послать… всех нахер! Сигнал, в общем. В случае чего. На весь наш ракетно-ядерный щит.

— И Америку угандошить?

— Чо там Америку? Весь мир медным тазом накроется!

Кеша-Реактор аж задохнулся от пригрезившихся ему перспектив. — Давай его откроем, — предложил он.

— Ну, ты тупой! Как его откроешь?! Это же код знать надо! Хотя… нет, подожди. Ага! Сщас покумекаю. Дай-ка… вон валяется… «Желтые страницы Москвы». — Взял растрепанный справочник и кое-как, левой рукой пролистал его. Дошел до оглавления, внимательно изучал. — Я тут… совсем алфавит позабыл…

И выдал минут через пять напряженного «кумеканья»: — Ты вот чо… Ты вон на ту клавишу нажми-ка семнадцать раз.

— Семнадцать раз? — Кешу-Реактора дернуло и перекосило. — Тут после семнадцати раз от Москвы один котлован останется! Я же по кино видел… У меня чо, думаешь? У меня в зимнем торчке, где со шмарой зависаю, все оборудовано. Одних японских видаков штук десять, на свалке подбираю. Кассет сто пятьдесят тысяч. Там как бывает? Такой вот чемоданчик, а потом — на! Трешь-мандежь! Последний отсчет! Четыре-три-два-один-ноль… — прокомментировал бывший ликвидатор.