Юлианна, или Игра в киднеппинг - Юлия Вознесенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аннушка надела платье, подошла к зеркалу и обомлела.
– У меня еще никогда не было такого красивого платья! Вот бы бабушка увидела!
– Класс! Тебе голубой идет даже больше, чем мне. И волосы так хорошо лежат, – сказала Юлька, тоже надевая платье. – Ты не заплетай косу – так лучше. Дура я, что волосы перекрасила: вот теперь я вижу, что светлые мне больше идут.
– А ты можешь волосы в обратный цвет перекрасить?
– Могу, конечно. Но тогда мы с тобой совсем одинаковые будем.
– Не беспокойся, не будем. У нас все-таки лица разные.
– У тебя, если приглядеться, веснушки заметны, а я свои еще в мае вывела. И вообще мне мое лицо больше нравится.
– Вот и хорошо. Я своим тоже вполне довольна: лицо как лицо, не хуже и не лучше других.
– Я сейчас макияж наведу, и тогда тебе со мной никак не сравниться!
– Конечно. Я же краситься не стану.
– А почему?
– А потому.
– Разве верующим нельзя краситься?
– Почему нельзя? Можно. Только сами верующие обычно считают, что делать этого не стоит.
– А почему не стоит, можешь объяснить?
– Могу, но сейчас не хочу.
– А чего ты сейчас хочешь?
– Завтракать, вот чего.
– Ой, и правда, уже девять! Пошли скорей вниз.
– Пошли. И знаешь что, Юля?
– Что?
– Ты или перестань за мной ухаживать за столом, или прекрати озорничать.
– Как это – озорничать? Я не озорничаю за столом, меня в лицее хорошим манерам обучают, а дома еще и Жанна воспитывает.
– А кто в мою чашку перед завтраком каждый день соль насыпает?
– Так ты замечала? А я думала, что ты такая неразборчивая – заглушаешь соль сахаром и пьешь. А что, очень противно?
– Ты вот в свою чашку насыпь соли и попробуй, тогда и узнаешь!
– А зачем же ты пила?
– Я не хотела поднимать шум за столом, чтобы не огорчать папу. Он бы подумал, что ты меня совсем не любишь.
Юлька едва удержалась, чтобы не сказать, что так оно и есть.
– Он ведь не знает, что ты, глупенькая, просто хотела обратить на себя мое внимание, – продолжала Аня.
Юлька так и задохнулась от ярости. Если бы не сознание, что впереди ее ждет освобождение от сестры, она бы не сдержалась, вцепилась бы ей в косу и оттаскала как следует.
После завтрака Юля сразу повела Аню в бассейн, потом они забежали домой пообедать, а после отправились гулять по острову.
По приказу Жанны за сестрами увязались Прыгун и Михрютка.
Ане очень понравился обширный парк с неожиданными выходами к воде, стадион ошеломил ее своей огромностью, но особого восторга не вызвал. Она удивленно разглядывала виллы «новых русских», знаменитостей и политических деятелей, а потом вдруг спросила:
– Юля, а на вашем острове есть церковь?
– Нет. Но раньше была часовня. Она и теперь стоит, только в ней ничего нет. Я знаю это место.
– И можешь мне показать?
– Ну, если хочешь, завтра могу тебя туда сводить.
Юлька ликовала: сестрица прямо своим ходом шла в ловушку!
– Это очень далеко?
– Да нет, не очень. Но надо одеться соответственно – не лезть же в заброшенную часовню в этих платьях. Завтра наденем джинсы и пойдем.
– Чудно! Я так и думала, что должна быть церковь или часовня: странно, чтобы в старом Петербурге был остров, а на нем не было церкви.
– А была церковь? – спросил Юлиуса паривший рядом Иоанн.
– Конечно, была! Остров этот некогда царь Петр подарил любимой своей сестре Наталье Алексеевне, царевна и построила церковь. А еще до того островитянами был обретен в земле древний крест, оставленный первыми просветителями северных русских земель. Имена же их весть един Господь.
Девочки шли по широкой улице под сенью старых раскидистых вязов.
– А на острове собираются строить церковь? – спросила Аня.
– А зачем она нужна? Если кому-то надо, он может съездить в центр, там полно церквей.
– Странно. Неужели все эти богатые люди, которые живут здесь, такие бесстрашные?
– Вовсе они не бесстрашные. Ты посмотри – заборы, закрытые ворота, охранники, решетки на окнах.
– А церкви нет…
– А зачем им еще и церковь?
– Чтобы от зла охраняла. Бесы боятся колокольного звона.
– Ну ты даешь, сестрица! Жанна говорит, что темные духи ничего на свете не боятся.
– Жанна врет, а вот девчонка правду говорит, – сказал Михрютка Прыгуну. – Знаешь, Прыгун, почему я такой мелкий? От колокольного звона! Я ведь при соборе жил. До революции это тяжелое было место, зато платили хорошо. Потом те, которые без Хозяина жить решили, устроили в храме музей: хорошо-то как стало! Вместо кадила – маятник Фуко, я на нем качаться любил… Колокольный звон запретили, и все бесы такие упитанные стали. А сколько церквей взорвали, разобрали, под склады пустили! У-у, какая власть у нас тогда была! Да, было времечко, эх, не ценили мы его! Теперь не то… Вот и на этом острове того и гляди что-нибудь этакое, с крестом, построят.
– Типун тебе под жвалы! – ответил Прыгун и даже еще больше позеленел от такого страшного предположения домового.
По Вязовой улице, идущей параллельно Малой Невке, сестры подошли к гребному клубу, со всех сторон, кроме водной, заросшему старой сиренью.
– Знаешь, – сказала Юлька, – я что-то устала. О, уже семь часов! Давай посидим на лавочке, отдохнем и пойдем домой, а завтра продолжим прогулку и сходим в часовню.
– Давай так и сделаем.
– Смотри-ка, мои друзья идут! – воскликнула Юлька, увидав Юрика с Гулей и Кирой, вышедших прямо из ворот клуба. – Эй, ребята! Привет! Как дела?
– Порядок! – ответил Юрик. – А у тебя?
– Тоже полный порядок. Гуляете?
– У нас деловая прогулка: мы тут одной нашей хорошей знакомой кое-что относили.
– Понятно…
– Пока, сестрички!
– Пока, ребятки!
Юлькины друзья ушли, а за ними вскоре поднялись со скамейки и сестры. Аня ничего не заподозрила, а Юлька выяснила все, что хотела: ребята уже побывали в сарае и отнесли туда сено, спальные мешки и продукты. Теперь оставалось только письмо…
Хуже обстояли дела у Бульдозера. У него была проблема – найти приличный костюм, чтобы послезавтра его беспрепятственно пустили в кафе при яхт-клубе. В поисках костюма или хотя бы пары недраных брюк с чистой майкой он уже с утра обегал всех своих знакомых. Но не много у него было друзей, имевших в гардеробе хороший костюм или даже просто вторую пару брюк, и никто из них не соглашался дать Бульдозеру на время свою приличную одежду, даже если она у них и была. С горя он уже решился на покупку собственного костюма, но денег у него, разумеется, тоже не было, а в долг… Ну подумайте сами, кто же даст Бульдозеру в долг больше, чем на бутылку водки? Разве что вовсе наивный человек, а вот уж таких знакомых у Бульдозера точно не было. В общем, положение казалось безвыходным, и к ночи Бульдозер решился на отчаянный шаг.
В одном из крестовских гребных клубов служил ночным сторожем скромный старичок Вадим Кириллович Буденвайзер. Его степенный и достойный вид, холеные пышные усы, золотые очки и опрятный старомодный костюмчик удивления ни у администрации, ни у членов клуба не вызывали: многие интеллигентные пенсионеры в нынешнее время стремятся найти приработок к пенсии и соглашаются на любую работу. Если бы Бульдозер не сблизился в свое время на зоне с бывалыми уголовниками, ему бы и в голову не пришло, что благообразный старичок-сторож не денежки к пенсии прирабатывает в гребном клубе, а держит там явку для воров в законе. Старичок-паучок Буденвайзер сидел в этом неприметном уголке, а к нему сходились паутинки криминальной сети всего Санкт-Петербурга, и когда по сигналу паханов – главарей преступного мира – он дергал у себя в уголке кончик какой-нибудь паутинки, на другом конце города порой гремели взрывы и грохотали автоматные очереди. Недаром были так похожи на паучьи лапки сухонькие узловатые ручки Буденвайзера, украшенные старинным серебряным перстнем с крохотной сердоликовой геммой – отличительным знаком его роли в преступном мире. Кстати сказать, гемма эта была некогда похищена из витринной пирамидки Эрмитажа, и цена ее в долларах определялась семизначным числом. Бульдозер слышал на зоне, что через лапки Буденвайзера проходили многие и многие воровские миллионы. А кличка у него была, конечно, Буденный – в соответствии с усами и фамилией. Вот к нему поздно вечером, можно сказать, уже ночью и явился на поклон Бульдозер.
– Товарищ Буденный, – воскликнул он, падая перед ночным сторожем на колени, – будь отцом родным! Выручи мелкого воришку, с тобой в одном КПЗ сидеть недостойного!
– А я, голубчик, в КПЗ отродясь не сидел и сидеть не буду, – ответил ему, усмехнувшись в буденновские усы, Буденвайзер. Бульдозера он, конечно, знал, а кто на острове его не знал? Знал не только в лицо и по кличке: ему было известно даже настоящее имя бомжа, а вот это уж мало кто знал, это уже и сам Бульдозер призабыл. – И что это ты со мной, Миша, так церемонно: «Товарищ Буденный!». Ну, подумай сам, Мишенька, какой же я тебе товарищ? Гусь свинье, как известно, совсем не товарищ. Так что ты зови меня попросту – Вадим Кириллович. И на «вы», пожалуйста, если тебя не затруднит.