Маленькая хозяйка большой кухни-2 (СИ) - Лакомка Ната

- Раньше вы готовили для своего дорогого дядюшки, - заявил Эбенезер скорбно, - а готовить для постороннего мужчины – это попросту неприлично! Кто знает, что могут подумать…

- Хорошо, тогда буду готовить для вас. Надеюсь, в этом случае никто не заподозрит нас в неприличностях? – я поцеловала Эбенезера в щёку и убежала прежде, чем он нашёлся, что ответить на такое нахальство.

Кухня в доме герцога была больше, чем в доме дядюшки. Высокие потолки, вентиляция и… идеальная чистота. Как в музее. Я посмеялась, спрятав лицо в фартук, хотя скрывать смех мне было не от кого – Эбенезер ещё не спустился со второго этажа.

Ну нет, милорд де Морвиль, пора покончить с музейной чистотой в вашей кухне.

Теперь я устроила здесь всё на свой вкус. Копчёный окорок отправился на лёд, овощи – в холодную кладовую, вместе с яйцами, маслом и мукой. Хлебному ларю, наконец-то, нашлось применение, и он с благодарностью разинул рот-крышку, принимая круглую пшеничную булку и посыпанный кунжутом тёмный хлеб, с которым так вкусно пить послеобеденный чай. На полки я поставила специи, развесила по крючочкам медную блестящую посуду, а зелень сложила в глубокую миску, сбрызнула водой и поставила на подоконник – чем не букет для кухни?

Когда Эбенезер появился, я уже отбивала говяжий край деревянным молотком. Орудовала я им изо всей силы, очень надеясь, что стук помешает разговору. Обсуждать наше теперешнее проживание мне пока не хотелось. К тому же, я побаивалась, что Эбенезер будет выспрашивать меня об отношениях с герцогом, или что я случайно проболтаюсь о местонахождении дядюшки.

Но стук молотка и мой чрезвычайно занятой вид Эбенезера не остановили. Подкинув в печь пару поленьев, он остановился возле стола и сказал, словно бы между прочим:

- В лавке пекаря я встретил горничную госпожи Лович. Она спросила, как я мог устроиться на работу к тому, кто виноват в смерти моего прежнего хозяина.

- И что вы ответили? – спросила я, невольно сбавляя силу ударов.

- Что служу за деньги, а не из личной приязни, - произнёс Эбенезер, почти с ненавистью.

- Правильно, - похвалила я его. – И чтобы совесть вас не мучила – не переживайте. Милорд де Морвиль ничуть не виноват. В этом я клянусь вам.

Слуга помолчал, пожевал губами, а потом недовольно заметил:

- Вы слишком расположены к нему, леди.

- Фанни, - поправила я его. – Фанни Браунс, господин мой. И – да, расположена. Герцог де Морвиль – чудесный, добрый и замечательный человек. Надеюсь, вы будете относиться к нему с таким же уважением, как и я.

- Разумеется, буду, - буркнул Эбенезер. – Мне надо выйти во внутренний двор, чтобы стряхнуть пыль с одежды милорда.

- Вперёд, - подбодрила я его, откладывая мясо в сторону и рассыпая по разделочной доске пригоршню муки.

- Если кто-то придёт – позовите меня, - предостерёг меня слуга. – Сами не открывайте.

- Обязательно, - я добавила к муке соли и молотого перца, а потом обваляла в этой смеси отбитое мясо. – Выполняйте свой камердинерский долг, дорогой мой Эбенезер, и к обеду будете вознаграждены фаршированной говядиной. Вашей любимой…

Против говядины он не устоял – сделал мне последнее внушение относительно безопасности и удалился, чуть ли не мурлыкая под нос.

Вскоре со двора раздались мерные хлопки. Я выглянула в окно и увидела Эбенезеа, который пылебойкой охаживал камзол и мундир герцога де Морвиля. Причём, делал это так старательно, что вспугнутые воробьи носились над деревьями, как безумные.

Полюбовавшись на эту картину, я поставила на огонь большую сковороду и растопила в ней две ложки сливочного масла. А в масло бросила раздавленный зубчик чеснока. Когда чеснок отдал маслу свой острый аромат, зубчик я вытащила и выбросила, и положила на сковороду половину тёртой пшеничной булки, тёртого лука и рубленой петрушки. Через пару минут была готова самая простая и самая изумительная начинка для мяса. Я разложила её по отбитой говядине, свернула мясо в рулет и сколола деревянными шпажками.

Слегка обжарив рулет со всех сторон, я переложила его в сотейник, подлила немного воды, красного вина и самую капельку яблочного уксуса. Туда же были отправлены лавровый листик, щепотка семян тмина и нарезанная крупными брусочками морковка.

После этого говядине полагалось запекаться до мягкости, а на мясных соках, муке и масле, оставшихся в сковороде, я сделала густой соус, добавив вина и пряностей. Просто, вкусно, сытно и безотходно – то что нужно кухарке, которая не горит желанием торчать у плиты дни напролёт.

К говядине я собиралась подавать зелёный салат с заправкой из оливкового масла с уксусом, и отварную в молоке цветную капусту, а на сладкое – ломтики готового имбирного кекса, сбрызнутые бренди и украшенные «розочками» из взбитых сливок.

Когда в дверь постучали, у меня уже была отварена капуста, была готова салатная заправка и ломтики кекса пропитывались ароматами бренди, разложенные по креманкам. Салат так же ждал своей очереди – вымытый в проточной воде, обсушенный на солнце, порванный и разбросанный живописными клочками.

Совершенно позабыв наставления Эбенезера, я вытерла полотенцем руки и побежала открывать. Нет, за порогом не ждал карательный королевский отряд. Это вернулся герцог, и первое, что он спросил, переступив порог: «Где Эбенезер?».

- Во дворе, выбивает пыль из вашей светлости, - ответила я и тут же добавила с улыбкой: - Вернее, из одежды вашей светлости. Хотите, чтобы я его позвала?..

Герцог не ответил, а пинком закрыл дверь, обнял меня и поцеловал – тут же, в коридоре.

Всякий раз, когда милорда де Морвиля не было рядом, я мысленно давала клятву, что буду держать и его, и себя в строгости. Никаких поцелуев, никаких объятий. Возможно, несколько прикосновений… И Эбенезер, при котором и прикосновения будут под запретом… Но вот Ричард обнял меня, притянул, и все клятвы были позабыты, а я ответила на поцелуй с не меньшим пылом.

Губы герцога были горячими, и от них жар растекался по всему телу, но в то же время я тянулась к ним, будто умирала от жажды, а теперь получила возможность припасть к живительному источнику.

- Как я скучал, - прошептал герцог, оторвавшись от меня, чтобы сделать быстрый судорожный вдох.

- Прошло часа два, милорд, - шёпотом напомнила я, закрывая глаза и снова подставляя губы для поцелуя.

Ещё несколько упоительных минут мы продолжали грешить напропалую, а потом де Морвиль подхватил меня на руки и понёс на второй этаж.

- Милорд! – перепугалась я не на шутку.

- Сесилия, вы же знаете, что я ничего не сделаю против вашего желания, - ответил он, взбегая по ступенькам.

- Боюсь, вы меня уроните, - ответила я, обхватив его за шею.

- Уроню? Вы смеётесь надо мной.

– И Эбенезер…

- Надеюсь, пыли там будет предостаточно, - сказал герцог, но в это время хлопнула дверь и со стороны кухни раздались быстрые шаги.

- Леди! – послышался голос Эбенезера. – Леди Сесилия! Где вы?

- Немедленно отпустите меня! – зашептала я, и герцог нехотя поставил меня на ноги.

Можно было быстренько спустится и сделать вид, что хозяин только что пришел домой, но мы промешкали и не успели, а Эбенезер уже почти бегом ворвался в коридор.

Герцог облокотился о перила, я едва успела поправить чепец, а старик уже появился у подножия лестницы, держа вешалку, на которой висел мундир. Увидев нас, Эбенезер окаменел лицом и чопорно произнёс:

- Вы вернулись, милорд.

- Да, только что, - ответила я за милорда, а он потёр переносицу, глядя куда-то в сторону.

- Я не увидел вас через окно, леди, - произнёс Эбенезер таким тоном, что я сразу почувствовала себя воришкой, попавшейся на краже.

- Милорд пришёл, я открыла ему дверь, - сказала я, стараясь сгладить неловкость. – Теперь возвращаюсь обратно в кухню, где мне и положено находится.

Герцог кашлянул, и Эбенезер тут же с подозрением уставился на него.

- Всё в порядке, - успокоила я старика, спускаясь по ступеням, хотя сама совершенно не была спокойна – колени дрожали, а уши горели, и мне оставалось только надеяться, что не слишком горят щёки, потому что спрятать их под чепец возможности не было.