Подземелье ведьм - Кир Булычев

Он позвонил. Открыла его невеста, уже созревшая, красивая до умопомрачения. В одном халатике.

Анатолий попросил маму.

— Мама на рынке.

Девушке не понравился Анатолий, он ее испугал, но не настолько, чтобы спрятаться в доме.

— Тогда я у вас подожду, — сказал Анатолий. — Я твой дядя.

— Николай! — позвала девушка.

Вышел здоровый молодой парень, в лучшие времена Анатолий взял бы его в телохранители.

— Разберись, — сказала девушка. Она была такой же холодной, как ее истинная мама. Для нее существовали только ее самец и жизненные блага. Но, конечно, самец был важнее.

— Простите, — сказал Анатолий, — я опоздал. Я ухожу.

Девушка встала на цыпочки, прижалась к Николаю, стала кусать его ухо и ластиться к нему.

— Пошел, пошел, — велел парень.

«Я еще вернусь, — подумал Анатолий. — Еще не все потеряно».

К обеду он отыскал еще одну свою невесту. Она работала официанткой. Анатолий уселся за стол в кафе, в меню которого были капуста с сосисками и чай. Заказал пиво. Пиво нашлось. Он стал спрашивать девушку, кто ее мама. Тоже назвал себя дальним родственником, который знал маму в детстве.

Девушка даже не старалась быть вежливой.

— Погодите, — сказал Анатолий. — Вы не имеете права меня игнорировать. Я вам докажу…

Он нервничал.

Официантка позвала повара.

Повар был непростым поваром, а местным бандитом. У Анатолия был на таких наметан глаз. Девушка была его любовницей. Впрочем, с такой иначе нельзя.

Повар выбросил Анатолия из кафе. Хорошо, что не побил.

Анатолий пошел к Виктории, бывшей подруге Раиски. Виктория долго не могла узнать Анатолия, так он изменился и поизносился.

— Ты к ней не лезь, — сказала Виктория. — Она живет у Марининого хахаля. Они круто живут.

— Кто такая Марина? — спросил Анатолий и уже догадался — его невеста.

Он не выдержал.

— Не для них я все это сделал!

Виктория не поняла. Но адрес дала.

Они в самом деле жили в солидном доме, Анатолий не решился звонить. Он долго ждал на той стороне улицы, пока не показалась Раиса.

Грузная старуха, с палкой, в другой руке тащила сумку с овощами. Страшная как смертный грех.

Анатолий окликнул ее.

Раиса сразу его узнала.

— Не смог приехать, как хотел? Где твой боевой конь, господин маршал?

— Это временно, — сказал Анатолий, — то есть я нарочно, чтобы не узнали. Провожу инспекцию.

— И лучше ничего не придумал?

— Мне не надо придумывать.

— А я рада, что ты приполз ко мне, как побитый пес, — сказала Раиса. — Я тебя боялась, ой как боялась. А теперь можно не бояться. И ты больше не будешь мне сниться, как с охраной приезжаешь и увозишь мою девочку.

— Я приеду.

— Нет, — сказала Раиса. — И уходи отсюда, а то увидят тебя — я не буду защищать или врать. Я хочу, чтобы тебя убили.

— Но я подарил тебе дочь!

— Ты отнял у меня все остальное.

Анатолий пожал плечами. Своей вины перед Раисой он не видел.

— Как она… Марина? — спросил он.

— Пока верна своему Эдику. Только пока. Она далеко пойдет. Она шлюха почище меня, но моих ошибок не допустит.

— А ты?

— Мне и на кухне хорошо. Жизнь ведь недобрая штука.

— Я хочу посмотреть на Марину.

— Я тебя предупредила.

Марина вышла из-за угла. Они и не заметили.

— Вот ты какой, Анатолий, — сказала она. — Мать мне про тебя все рассказала.

— Как ты могла! — возмутился Анатолий.

— Я от тебя защищалась.

— Так я тебя предупреждаю, работорговец, — сказала Марина, звук голоса которой казался Анатолию зовом флейты, — чтобы ты близко ко мне не подходил. И к моим, так сказать, сестренкам, сколько их осталось, — не приближался. Мы вместе соберемся и яйца тебе отрежем!

— Я думаю, что это уже не актуально, — сказала Раиса.

Они пошли к дому, от дома Марина обернулась и сказала:

— Кыш отсюда. Линяй.

Анатолий отыскал еще двух невест. До одной не смог добраться — она уехала отдыхать со своим хахалем. А последнюю отыскал.

Случайно.

Она шла по улице в платье на просвет — вся фигура видна. Он побежал за ней, тяжело дыша.

Его невеста остановилась и ждала его.

И неясно, может, она уже поговорила с Мариной, а может быть, бредовая теория о том, что клоны могут унаследовать память своей матери-донора, что-то значит… Не знаю. Не скажу. Я описываю только то, что будет.

Она остановилась и ждала его.

А когда он подошел и неуверенно поздоровался, шаря глазами вокруг — не появится ли молодой битюг, она вдруг сказала:

— Толик, утри нос, в соплях запутаешься.

Давным-давно Анатолий слышал эти слова. Из записных книжек Ильфа и Петрова.

— Прости, — сказал Анатолий, — я хотел только напомнить, что я пошел на это ради высокого чувства любви.

— И больше не возникай, старикашка вонючий.

— А если бы я вернулся… если бы я весь ваш городишко купил, с потрохами?

— Купи. Тогда посмотрим.

— Я это сделаю.

— Никогда не сделаешь. Но если бы и сделал, все равно бы ты никого из нас не купил. Мы все, весь клон, — потаскухи, давалки, изменщицы, ради мужика готовые на все… но покупают нас не деньгами. С самого начала надо было понимать.

— А чем? — спросил Анатолий.

Девушка засмеялась.

— Погоди. — Анатолий полез в карман, вытащил горсточку алмазов в газетке. — Вот возьми, это стоит больше вашего города Веревкина.

Но девушка уже уходила прочь, а догнать ее Анатолий не мог — одышка.

Он хотел утопиться, но не решился, потом пошел на станцию, чтобы броситься под поезд, но поезда долго не было.

Его забрали омоновцы. Избили. И он умер в камере под утро.

Там его нашла Раиса, которая чуяла недоброе.

Она взяла у зятя денег. Его похоронили в Веревкине. На похороны привезли его мать, но она так и не сообразила, кого хоронят.

Девушки, а их в городе осталось шесть или семь, на похороны не пришли, да и не пустили бы их — не такое время, чтобы красивые девушки разгуливали по городу без охраны.

Чума на ваше поле!

Махонький муравей волочит сосновую иголку, для него эта ноша солиднее, чем бревно для участников субботника.

Неизмеримы возможности и достижения.

За подвигом должно стоять страстное желание его совершить.

В 1998 году чемпионом мира по футболу стала сборная Франции, которая разгромила в финале великих и непобедимых бразильцев. За спинами французов маячили Фермопилы. Поэтому поражение, столь очевидное для всего трезвого мира, оказалось немыслимым.