Око Мира - Роберт Джордан

Все было тем же самым, но с одним отличием. На полированной столешнице стояли три маленькие статуэтки: грубые, лишенные всяких индивидуальных черт фигурки, словно бы скульптор слишком торопился со своей глиной. Рядом с одной из них стоял волк, его законченность контрастировала с недоделанностью человеческого подобия. Другая — сжимала крохотный кинжал, красная точка на рукояти сверкала в свете ламп. Последняя держала меч. Волосы на затылке у Ранда аж зашевелились, он придвинулся, ясно различая цаплю среди изящных деталей маленького клинка.

В панике он вскинул голову и взглянул прямо в одинокое зеркало. Отражение в стекле было по-прежнему расплывчатым, но не таким затуманенным, как прежде. Он почти различал черты своего лица. Если вообразить себе, что он бросил взгляд искоса, то можно почти с уверенностью сказать, кто это был.

— Очень долго ты прятался от меня.

Ранд развернулся прочь от стола, воздух наждаком царапал горло. Мигом ранее он был один, но теперь перед окнами стоял Ба'алзамон. Когда он заговорил, каверны огня разверзлись на месте его глаз и рта.

— Очень долго, но не слишком.

— Я отрекаюсь от тебя, — хрипло произнес Ранд. — Ты не имеешь власти надо мной. Я не верю, что ты есть!

Ба'алзамон засмеялся, из огня покатился глубокий раскат.

— По-твоему, это так просто? Ладно, ты всегда так поступал. Всякий раз, когда мы стояли так, в тебе теплилась мысль, что ты в силах бросить мне вызов.

— Что значит «всякий раз»? Я отрекаюсь от тебя!

— Как и всегда. С самого начала. Этот спор идет меж нами бессчетно. Всякий раз лицо твое иное, как и имя, но каждый раз это — ты.

— Я отрекаюсь от тебя! — это был полный отчаяния шепот.

— Всякий раз ты бросал свои хилые силы против меня, и каждый раз в итоге понимал, кто из нас господин. Эпоху за Эпохой ты становился предо мной на колени или умирал с одним желанием: иметь силы, чтобы успеть преклониться предо мной. Глупышка-дурашка, тебе никогда не победить меня!

— Лжец! — выкрикнул Ранд. — Отец Лжи! Отец Дураков, если не можешь придумать ничего лучшего! Люди поймали тебя в последнюю Эпоху, в Эпоху Легенд, и заточили обратно, туда, где тебе и место.

Ба'алзамон вновь захохотал, раскат издевательского смеха за раскатом, пока Ранду не захотелось заткнуть уши и не слышать этих звуков. Он заставил себя вытянуть руки по бокам. Пустота или же нет, они еще дрожали, когда смех наконец стих.

— Ты червь, ты вообще ничего не знаешь! Несведущий, как жук под скалой, которого так же легко раздавить. Эта борьба длится с самого мига творения. Люди всегда принимают ее за новую войну, но это лишь продолженная вновь битва. Только ныне перемены несет ветрами времени. Перемены! На сей раз — необратимые. Те гордячки Айз Седай, что думают выставить тебя против меня. Я закую их в железо и отправлю нагими бегать у меня на посылках или набью их душами Бездну Рока, дабы вечность наслаждаться их воплями. Всех, кроме тех, кто уже служит мне. Они будут стоять на ступень ниже меня. Выбирай: ты можешь встать рядом с ними, а мир будет валяться у ваших ног. Я предлагаю это еще один, последний раз. Ты можешь встать над ними, над любой силой и властью, кроме моей. Были времена, когда ты делал такой выбор, времена, когда ты жил достаточно долго, дабы узнать свою силу.

Отрекайся от него! Ранд уцепился за то, что мог отрицать.

— Айз Седай тебе не служат. Опять ложь!

— Это они тебе рассказали? Две тысячи лет назад я спустил на мир моих троллоков, и даже среди Айз Седай я нашел тех, кто познал отчаяние, кто понял, что миру не устоять перед Шайи'таном. На протяжении двух тысяч лет среди остальных живут Черные Айя, невидимые в тенях. Возможно, это даже те, которые утверждают, будто помогают тебе.

Ранд замотал головой, стараясь избавиться от сомнений, которые забурлили в нем, от всех тех сомнений, что у него были о Морейн, о том, как хочет с ним поступить эта Айз Седай, какой подвох она замышляет на его счет.

— Чего ты хочешь от меня? — закричал Ранд. Отрекайся от него! Да поможет мне Свет отречься от него!

— На колени — Ба'алзамон указал на пол перед собой. — Стань на колени и признай меня своим господином! В конце концов так и будет. Ты станешь моим, а иначе — умри!

Последнее слово эхом загремело, заметалось по комнате, отражаясь от самого себя, удваиваясь, учетверяясь, пока Ранд не вскинул руки, словно желая защитить голову от неминуемого удара. Пошатываясь, он попятился, тяжело ударившись о стол. И тогда он закричал, стараясь заглушить бьющие в уши звуки:

— Неееееееееееет!

С воплем Ранд развернулся, сметая фигурки на пол. Что-то вонзилось в ладонь, но он не чувствовал боли, топча и давя глину под ногами, размазывая се в бесформенные пятна. Но когда его крик затих, эхо все еще звучало, становясь громче и сильнее: умри-умри-умри-умри-умри-Умри-Умри-Умри-Умри-Умри-УМРИ-УМРИ-УМРИ-УМРИ-УМРИ-УМРИ!

Звук затягивал, словно водоворот, втаскивал в свою глубину, в клочья разрывая пустоту в разуме. Свет померк, перед глазами Ранда все сузилось в туннель, где последним светлым пятном в конце стоял во весь рост Ба'алзамон. Яркий кружок все уменьшался, пока не стал размером с ладонь, с ноготь, и не превратился в ничто. Вокруг Ранда, словно смерч, крутилось и кружилось эхо, бросая юношу в темноту и смерть.

Ранд очнулся, глухо ударившись об пол, все еще изо всех сил стараясь выплыть из этой тьмы. Комната была погружена в темноту, но все же не в такую беспросветную, как та во сне. Он яростно пытался сосредоточиться на пламени, сжечь в нем свой страх, но спокойствие пустоты ускользало от него. Дрожь била Ранда по рукам и ногам, но он удерживал в мыслях образ язычка пламени, пока в ушах не перестала барабанить кровь.

На своей постели ворочался и метался Мэт, вскидываясь и стеная во сне:

— ...отрекаюсь от тебя, отрекаюсь от тебя, отрекаюсь от тебя...

Слова его затихали в неразборчивых стонах. Ранд протянул руку, чтобы разбудить Мэта, и при первом же прикосновении к нему тот сел, сдавленно лепеча. С минуту Мэт оглядывался дикими глазами, потом втянул с всхлипом воздух и уронил голову на руки. Вдруг он извернулся всем телом, запустил руку под подушку, а затем повалился на спину, сжимая у груди обеими руками кинжал с рубином в рукояти. Мэт повернул голову к Ранду, бледное лицо его скрывали тени.

— Он вернулся, Ранд!

— Знаю.

Мэт кивнул:

— Там были три фигурки...

— Я тоже их видел.

— Он знает, кто я, Ранд. Я поднял ту, что с кинжалом, и он сказал: «Так вот ты кто». А потом смотрю: у фигурки мое лицо. Мое лицо, Ранд! Она походила на плоть. От нее ощущение, как от плоти. Помоги мне Свет, я же чувствовал, как моя собственная рука сжимает меня, будто я был той фигуркой!