Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

Обобщая немногочисленные пока материалы по поселениям у подножья городищ, Р. Волкайте-Куликаускене полагает, что они занимали значительные площади и состояли в среднем из 10 усадеб. Росли они стихийно, застройка была бессистемной (Volkaité-Kulikauskiené R., 1959, 135–137 psl.).

Сведений для характеристики домостроительства при исследовании поселений рассматриваемого времени собрано очень мало. Они указывают только на то, что в этот период сооружались наземные четырехугольные постройки с открытыми очагами. Часть их была срубными, другие имели стены столбовой конструкции. Об их размерах и планировке данных пет. Полы были глинобитными. Очаги имели диаметр в среднем около 1 м и сооружались из камней и глины или только из камней. В. Даугудис посвятил специальную большую статью деревянным оборонительным конструкциям и постройкам V–VIII вв. на поселениях Литовской ССР (Daugudis V., 1981, 61–72 psl.).

Значительная часть городищ-убежищ в IX–XIII вв. была плотно застроена и заселена. Вновь возникшие городища этого времени единичны, они также использовались как места поселений.

В рассматриваемый период городища заново укрепляются. Так, площадка городища Мажулонис окружается мощным валом высотой до 5–6 м. Земляные валы литовских городищ обычно скреплялись бревнами толщиной 15–20 см, которые клались вдоль и поперек вперемежку с грунтом. На вершинах валов некоторых городищ прослежены остатки деревянных стен.

При раскопках городищ Мажулонис и Аукштадварис на их площадках вдоль подножия вала изучены остатки бревенчатых строений, разделенных на ряд небольших помещений хозяйственного назначения. В одном из них, исследованном на Мажулонисском городище и имевшем размеры 3,5×1,5 м, сохранилось семь венцов. В помещении найдены широколезвийный топор, фрагменты косы и ножей, несколько точильных камней, две пары железных удил, двое посеребренных стремян, четыре железных наконечника стрел, семь шиферных пряслиц, несколько бронзовых бубенчиков и шарообразные стеклянные бусы.

Вблизи таких строений на площадках городищ размещались жилые срубные постройки размерами от 4×3 до 4×4 м. На городище Аукштадварис они имели полы из толстых досок и печи в углу, сложенные из камней и глины. В хозяйственных постройках полы были земляными. На Неменчинеском городище в слоях IX–XIII вв. открыты каменные вымостки (встречено также большое число кусков глиняной обмазки), которые могли быть остатками полов. Камнями вымащивались также дворы. Отопительными устройствами здесь были очаги из камней.

Литовские исследователи считают городища IX–XIII вв. феодальными замками.

У подножия ряда городищ имелись селища, отличающиеся крупными размерами (площадью 2–5 га). Кроме того, судя по письменным источникам, большое число селищ — небольших деревень IX–XIII вв. — располагалось вдали от замков. Однако исследования последних еще не начаты, и поэтому они не могут быть пока охарактеризованы даже в самых общих чертах.

Хозяйственная деятельность населения, оставившего восточнолитовские курганы, развивалась так же, как в землях других литовских племен. Поэтому ее, как и торговые связи, целесообразно рассмотреть в следующем разделе.

Основной территорией племени литва был бассейн р. Нярис с его правыми притоками Швянтойей, Жеймяной. В нижнем течении Няриса и на правобережье Швянтойи литва соседила с аукштайтами. Ее северными соседями были латгалы; их рубеж примерно соответствовал современной границе между Литовской и Латвийской республиками. На востоке ареал литвы достигал верховьев Дисны, левого притока Западной Двины, оз. Нарочь, верхнего течения р. Вилии. Здесь литва соприкасалась с кривичами (Седов В.В., 1982, с. 158–160). Далее на юге граница расселения литвы, охватывая бассейн р. Мяркис, достигала Немана и поднималась по его течению до низовьев Няриса. Южными и юго-западными соседями были ятвяжские племена, а после их славянизации в Белорусском Понеманье — древнерусское население Черной Руси.

В I тысячелетии до н. э. и в первой половине I тысячелетия н. э. будущий ареал литвы был частью обширной территории культуры штрихованной керамики, оставленной одним из древних племенных образований балтов (Третьяков П.Н., 1966, с. 174–177; Седов В.В., 1967, с. 177–194; 1970б, с. 18–25; Митрофанов А.Г., 1969, с. 69–75; 1978, с. 8–83; Данилайте Е., 1970, с. 44–48; Граудонис Я.Я., 1980, с. 59–69; Atlasas, 1975, žem 5).

В литературе было высказано мнение, что памятники культуры штрихованной керамики оставлены восточнолитовскими племенами (Таутавичюс А.З., 1959, с. 142–144; Моора Х.А., 1958, с. 24). Отрицая это, Ф.Д. Гуревич полагала, что литовские племена только около середины I тысячелетия н. э. расселились в той местности, которая отводится им в эпоху средневековья. Исследовательница допускала, что пришельцы вытеснили прежнее население этого региона — носителей культуры штрихованной керамики (Гуревич Ф.Д., 1962, с. 33–36). Ошибочность этих утверждений представляется бесспорной (Седов В.В., 1970б, с. 22). Но вместе с тем нельзя относить и всю культуру штрихованной керамики к восточным литовцам.

Обычай сооружения курганных насыпей в рассматриваемом регионе культуры штрихованной керамики безусловно был привнесен извне. Вполне очевидно, что курганный обряд в восточные районы современной Литовской ССР пришел из срединных и северных районов Литвы, а также смежных с ними районов Латвии, где курганные погребения известны с первых веков нашей эры (Kulikauskas Р., Kulikauskiené R., Tautavičius А., 1961, 158–166 psl.; Моора Х.А., 1954а, с. 9–17; Михельбертас М., 1968, с. 37–46; Таутавичюс А.З., 1980, с. 82). Общие элементы в деталях обрядности и в погребальном инвентаре, присутствующие в курганах средней и северной Литвы, с одной стороны, и в ранних восточнолитовских курганах — с другой, делают этот вывод вполне обоснованным.

Очевидно, курганный обряд захоронения в части ареала культуры штрихованной керамики распространился не сам по себе, а стал результатом миграции населения с северо-запада. В дальнейшем эволюция восточнолитовских курганов была обусловлена взаимодействием пришлого населения с местными племенами — потомками племен культуры штрихованной керамики.

Как уже отмечалось, ранние курганы восточной Литвы содержат захоронения по обряду ингумации. Этот обряд был типичен для курганных захоронений северной Литвы и южной Латвии. Поэтому восточнолитовские курганы с трупоположениями можно считать памятниками пришлого населения.

Распространение же обряда кремации в восточнолитовских курганах, скорее всего, является результатом воздействия погребального ритуала аборигенов, потомков носителей культуры штрихованной керамики. На территории современной Литвы обряд кремации умерших в третьей четверти I тысячелетия н. э. ограничен исключительно ареалом культуры штрихованной керамики.

Таким образом, раннесредневековая литва как особое балтское племя сформировалась в результате взаимодействия местного населения — потомков носителей культуры штрихованной керамики — с пришлым с северо-запада, принесшим сюда обычай погребения под курганными насыпями. Очень скоро (судя по замене обряда ингумации на трупосожжения) последние растворились в среде местного населения (Седов В.В., 1970б, с. 22–25). В восточных районах ареала культуры штрихованной