Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг. - Виктор Петелин

Мы расставались взволнованные, взбодренные шолоховской шуткой, согретые теплотой его ясных глаз. Это на всю дорогу, надолго…

А в пути мы ощущали «вешенское тепло» и в буквальном смысле слова. Во время встречи, когда зашла речь о гостеприимстве казаков («А что казаки – добрый народ? – спросил Шолохов. – Говорят, скуповаты…»), мы с благодарностью вспомнили про стариков Сиськовых и случайно проговорились про забытые куртки. Шолохов тут же попросил секретаря послать в хутор телеграмму, а нам сказал:

– В дороге без курток нельзя. Я вас обеспечу теплушками.

Мы отказывались, просили не беспокоиться.

– Ничего, ничего. Это мой личный подарок. За ваши ласковые глаза… А эмблему казачки вышьют. Поди, холостые? Ну вот!

На прощание еще раз сказал:

– Так не забудьте: целинникам от меня – низкий поклон…

Через два года мы снова заперлись в кабинете редакции, вычерчивая новый маршрут. На этот раз – через республики Средней Азии, Кавказ и, разумеется, Вешенскую. И вот вторая встреча со станицей на донском песке, с ее тихими, зелеными улицами. Кажется, здесь все так же, как и два года назад. В садах-огородах – щедрая россыпь черешни и вишни, ярко-желтые лохматые подсолнухи глазеют у плетней на редких прохожих, а у колодцев – неторопливый говор казачек.

Мы у знакомого зеленого дома, утонувшего в буйстве большого сада. Нам не повезло. Во дворе нас встретила тихонькая маленькая старушка. Угостила яблоками (прямо с дерева), внимательно выслушала и спросила:

– Да как же вы его не повстречали? Минута, как уехал. На рыбалку.

– А в какое место?

– Этого, сынки, не скажу. Не знаю.

На счастье, секретарь Шолохова под большим секретом назвал станицу Буканскую на Хопре, куда – по всей вероятности – поехал рыбачить Шолохов.

В Буканской о приезде Шолохова никто не слышал. Нам посоветовали съездить к Валентину Ивановичу Ходунову, у которого часто гостит писатель. Валентин Иванович тоже ничего не знал о поездке Шолохова.

– Если у Крестов его нет, то ищите возле хутора Остроуховский. Иногда он там рыбачит.

Кресты – название заброшенного местечка на берегу Хопра. Здесь тихие бездонные омута, густая, в пояс, трава и дремные, с ниспадающей кроной деревья. Иные нависают над самым крутояром. Благодатное место для рыбалки. Но Шолохова здесь не было…

В хуторе Остроуховский все повторилось. Нам посоветовали проехать еще выше по Хопру, к хутору Пустовскому.

Уже вечерело, когда одна из жительниц Пустовского объяснила нам дорогу:

– Выедете за хутор – увидите кладбище. За ним – старая дорога к Хопру. Он больше рыбачит у высокого яра на глубоких местах.

Снова поиски. Тропа петляет между деревьями, то приближается, то удаляется от реки. Стало совсем темно, пришлось включить свет. Мы уже потеряли надежду, когда на песке увидели вдруг свежий след автомашины. Рванулись по нему и застряли в песке. На руках перетащили мотоцикл. Едем дальше, наугад. Из-за кустов вдруг выскочили на укромную поляну и спешно заглушили мотоцикл.

Слева стояла автомашина, поодаль дымил угасающий костер, а в двух шагах – Михаил Александрович. Он не спеша закуривал и посматривал в нашу сторону. На нем были кепка, коричневая куртка с «молнией», резиновые сапоги с пряжками.

– Узнали непрошеных гостей?

– Ну как же. Только почему же непрошеных? Давайте-ка сразу к столу.

Мы уселись за легкий столик с раскладными стульями. На стол подавала Мария Петровна – жена Михаила Александровича. Душистый кулеш с салом, яйца, вареники с вишней, колбаса – все было очень вкусно.

– Ешьте, ешьте. Мы уже поужинали. А с вами выпьем чайку, за компанию.

И снова завертелась беседа, непринужденная, не ограниченная никакой тематикой. Нам показалось, что мы вернулись домой.

Первым делом рассказали, с каким трудом нашли стоянку.

– Э, да я гляжу, вы следопыты, – заметил Шолохов и, улыбнувшись, добавил: – Придется мне искать новое место для рыбалки.

Кто-то из нас похвалил кулеш.

– На Дону он называется полевским. А в поле и жук мясо.

За столом опять ни на минуту не умолкал смех. От души смеялись над тем, как Шолохов объяснил происхождение своей фамилии:

– Шел человек и охал! Вот и Шолохов! А вообще-то было древнее имя Шолох…

С Хопра потянуло холодом. А шофер Михаила Александровича сидел в одной рубашке.

– Вам не холодно?

– Ничуть.

– Он же казак, – пояснил Шолохов. – Знаете, есть такой анекдот. Едет казак из лесу. На нем одна кепчонка да худой армяк.

А мороз лютый. – Не замерз? – спрашивают. А тот в ответ: – К-к-казаки не з-за-мерзают.

Посмеявшись, продолжал:

– Вот и мы тоже сегодня не з-з-замерзаем. В прошлый раз ездили на рыбалку, брали восемь одеял. А зря – жара стояла. А вчера повесили их посушить перед рыбалкой, да так и забыли снять. Сегодня пригодились бы.

У костра, да на Хопре – как не поговорить про рыбалку? Здесь ловят рыбу на ракушку. Однажды Шолохов поймал сома на пятнадцать килограммов.

– А вообще-то рыба дилетантов не любит, – заключил Михаил Александрович.

Мы старались больше слушать (журналисты же!), но ничего не получилось. Шолохов незаметно втягивал всех в разговор. Говорить с ним легко, интересно – о чем бы ни шла речь: о мотоцикле и названиях городов, о Мартти Ларин или Сабанееве.

И снова нам пришлось давать подробнейший отчет о своей поездке, о встречах на дорогах. А в вопросах, которые задавал писатель, угадывался его живой интерес к самым различным сторонам жизни. Этой жаждой познания, любовью к человеку наполнен каждый его рабочий день, начинающийся в четыре утра. Запомнили мы и совет Михаила Александровича:

– Если будете писать о поездке, не тяните, пишите по горячим следам.

Хотя и устали мы, но ложиться не хотелось. Тогда Мария Петровна дала команду спать…

Утром следующего дня мы уезжали из гостеприимного шолоховского стана. В дорогу нам вручили малосольные огурцы, колбасу, сушеную рыбу, большой кусок сала.

– Возьмите в дорогу и таганок – пригодится. У нас их два, – предложил Михаил Александрович, не слушая наших возражений.

– Который же из двух? – сдались мы.

– Любой.

– Тогда берем вот этот – с кривой ножкой, – сказал один из нас, – по крайней мере, у него выражена какая-то индивидуальность.

Все смеются.

Перед отъездом мы достали карту, чтобы наметить дальнейший маршрут, и Михаил Александрович вместе с нами обсуждал кратчайший путь на Воронежскую трассу. По его совету решили ехать через станицу Слащевскую.

– А там спросите, – напутствовал нас Михаил Александрович.

Отъехав километра два, мы остановились и «по горячим следам»

восстановили канву разговора. Этот рассказ, в котором с предельной точностью приведены слова писателя, будем надеяться, добавит кое-какие штрихи к портрету Михаила Александровича.