Воспоминания - Сергей Юльевич Витте

После заседания я с покойным бар. Нольде занялся выработкой известного исторического указа 12 декабря 1904 года, который я здесь не привожу, ибо всякий, кто им интересуется, может его найти в собрании узаконений.

Проект указа в установленной мною и бароном Нольде редакции быль подписан всеми членами совещания. Насколько я помню, лишь один Константин Петрович Победоносцев сделал некоторые затруднения, и я в точности не уверен: подписал он его или нет, кажется, подписал.

Проект этого указа под заглавием: «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» – был представлен Его Величеству.

Прошло несколько дней и 11 декабря утром я получил записочку Его Величества, в которой он меня просил приехать к нему вечером. Я приехал в Царское Село после обеда.

Его Величество принял меня, по обыкновению, в своем рабочем кабинете.

Войдя в кабинет, я увидел, что Его Величество находится вместе с московским генерал-губернатором Великим Князем Сергеем Александровичем. Его Величество просил меня присесть. Мы втроем сели. Затем, Его Величество обратился ко мне со следующими словами:

– Я указ этот одобряю, но у меня есть сомнение только по отношению одного пункта.

(Это именно был тот пункт, в котором говорилось о необходимости привлечения общественных деятелей в законодательное учреждение того времени, а именно Государственный Совет.)

Его Величество сказал мне, чтобы я совершенно откровенно высказал ему свое мнение по поводу этого пункта и дал ему совет: оставить этот пункт или не оставлять.

Я ответил Государю Императору, что указ этот, а в том числе и пункт, о котором Его Величеству угодно говорить, составлен под моим непосредственным руководством, а посему, по существу, я этот пункт разделяю и считаю, что ныне своевременно пойти на меру, которую этот пункт провозглашает. Что же касается повеления Его Величества дать ему совет, то я по совести должен сказать следующее: привлечение представителей общества, особливо в выборной форме в законодательные учреждения есть первый шаг к тому, к чему стихийно стремятся все культурные страны света, т. е. к представительному образу правления, к конституции; несомненно, то будет первый весьма умеренный и ограниченный шаг по этому пути – но со временем он может повести и к следующим шагам, а поэтому мой совет таков: если Его Величество искренно, бесповоротно пришел к заключению, что невозможно идти против всемирного исторического течения, то этот пункт в указе должен остаться; но если Его Величество, взвесив значение этого пункта и имея в виду – как я ему докладываю – что этот пункт есть первый шаг к представительному образу правления – с своей стороны находит, что такой образ правления недопустим, что он его сам лично никогда не допустит, – то, конечно, с этой точки зрения осторожнее было бы пункт этот не помещать.

* Во время этого разговора зашла речь о земских соборах. Я высказал убеждение, что земские соборы – это есть такая почтенная старина, которая при нынешнем положении не применима; состав России, ее отношения к другим странам и степень ее самосознания и образования и вообще идеи XX и XVI века совсем иные. *

Когда я высказал свое мнение, Его Величество посмотрел на Великого Князя, который, видимо, был доволен моим ответом и одобрил его.

После этого Государь сказал мне:

– Да я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа, и поэтому я последую Вашему совету и пункт этот вычеркну.

Затем он встал, очень меня поблагодарил.

Я откланялся Государю и Великому Князю и с указом, в котором был вычеркнут этот пункт (а впоследствии утвержден Государем), вернулся в Петербург.

Как раз в этот день было совещание по сельскохозяйственной промышленности. В виду того, что я был в отсутствии, вместо меня председательствовал старейший член Семенов-Тянь-Шанский. Я вернулся, когда заседание еще не было кончено, и вступил в председательствование (Заседание это происходило в советской комнате министра финансов.).

На заседании находился, между прочим, и кн. Мирский. Я написал кн. Мирскому на бумажке приблизительно следующие строки:

«Указ утвержден и посылается для опубликования, но такой-то пункт вычеркнут».

Это сообщение, по-видимому, очень огорчило кн. Мирского. После заседания я подробно объяснил ему все происшедшее. Указ этот был опубликовано в собрании узаконений 12 декабря 1904 года.

11 вечером я видел последний раз Великого Князя Сергея Александровича.

Наступил 1905 год. Смута в России в умах всего общества, без исключения, во всех его слоях все более и более росла по мере наших постыдных неудач на Дальнем Востоке.

Центральным местом проявления смут, или выражаясь более современно, революционного настроения, революционного движения была все время Москва.

Великий Князь Сергей Александрович, по существу весьма благородный и честный человек, но вследствие, с одной стороны, своей ограниченности и государственной неопытности, а с другой стороны упрямого характера, проводивший в Москве реакционные полицейские меры, который крайне озлобляли все слои общества – встал в Москве в положение совсем невозможное.

Между прочим, к несчастью, он окружал себя лицами крайне ограниченными, с полицейскими инстинктами, таков был и. д. обер-полицеймейстера во время Ходынки полк. Власовский, таков был и обер-полицеймейстер генерал Трепов, который в сущности говоря, был московским генерал-губернатором.

Так как направление политики Вел. Кн. Сергея Александровича, а в сущности говоря, политики генерала Трепова, не могло получить никакой поддержки в министре внутренних дел князе Святополк-Мирском, то Великий Князь благоразумно пожелал оставить пост генерал-губернатора и 1 января 1905 года был освобожден от этой должности, но назначен командующим войсками московского военного округа, а вместо него остался его помощник Булыгин.

В 1905 году революционная заваруха в России начала разыгрываться быстрыми шагами.

Уход Великого Князя с поста генерал-губернатора для министра юстиции Николая Валериановича Муравьева, который был в высокой степени умный, ловкий и замечательно талантливый человек, был признаком того, что наступает эра всевозможных случайностей и катастроф, а поэтому, как крысы перед бурей покидают корабль, так и он решил устроиться где-нибудь в более тихой бухте, понимая, что всю эту карьеру, в сущности, ему сделал Великий Князь Сергей Александрович, что пока еще Сергей Александрович в силе, а там, Бог знает, что будет, – может быть у него уже было предчувствие, что Великому Князю Сергею Александровичу, с одной стороны, вследствие своей прямолинейности и ограниченности, а с другой стороны, чести и благородства – не сдобровать, что анархисты будут на него точить зубы. В виду этих обстоятельств и после всех этих событий Муравьев упросил Великого Князя Сергея Александровича походатайствовать перед Государем, чтобы его сделали послом, причем он очень ходатайствовал, чтобы его назначили послом в Париже; но в Париже никак не могли открыть вакансии. Когда же