Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен

Тут бросалась Домнушка по плець в окно,

Фалелеевна да по белы груди:

«Уж как это, скажут, Митрей-князь

10 Он хорош-пригож, даа луцьше в свети нет;

Он сутул, горбат да наперёд покляп;

Шшо глаза косы, да ведь ноги́ кривы;

Уж как ку́дерьци да заонеськия,[483]

Уж как речь-та у его была корельская».

15 Уж как Митрею князю речи́ во слух пали́,

Как во слух пали́ да за беду стали.

Пришол Митрей-князь да от заутрени,

Как Васильевиць от воскрисеньскыя:

«Уж ты ѓой, сестриц́енька Марья Васильевна

20 Ты збери-тко ведь себе поче́сьтён пир,

Как поче́стён пир да ты деви́ной стол,

Созови-тко Домну Фалелеёвну да на почесьтён пир,

На почесьтён пир да на деви́ной стол —

Хлеба-соли есть да сладка мёду пить.

25 Скажи: Митрея-кнезя́ да ёго дома нет,

Как Васильёвича не случилосе —

Ушол Митрей-князь да за охвотамы,

За куницямы да за лисицямы,

За медведямы да за злодеямы».

30 Как перьвы́ послы да к Домнушки на двор пришли:

«Добро жаловать да прошу милосьти!

Зва́ла, кланялась Марья Васильевна

На поче́сьтён пир да на деви́ной стол,

Хлеба-соли есьть да сладка мёду пить».

35 Перьвы послы да со двора сошли,

Как други послы да к ней на двор пришли:

«Добро жаловать да прошу милосьти!

Тебя, Домнушку да Фалелеёвну,

Зва́ла́ кланялась Марья Васильёвна,

40 На почесьтён пир да на деви́ной стол

Хлеба-соли йись да сладка мёду пить.

Уж как Митрея-князя́ да ёго дома нет,

Да Васильёвича не случилосе:

Ушол Митрей-князь да за охвотамы,

45 За куницямы да за лисицямы,

За медведямы да за злодеямы».

Как вторы послы да со двора сошли,

Как третьи́ послы да к ей на двор пришли:

«Звала, кланялась Марья Васильёвна

50 Тебя, Домнушка, да на почесьтён пир,

На почесьтён пир да на деви́ной стол,

Хлеба-соли ись да сладка мёду пить».

Унимаёт маменька да свою Домну Фалелеёвну:

«Не ходи-тко, Домнушка, ты на почесьтён пир,

55 А почесьтён пир да на деви́ной стол!

Мне вечор-ноче́сь да мне мало́ спалось,

Мне мало́ спалось да во сьнях видялось:

Соскатилса чюдён крёст да со белы́х грудей,

Роспаялса весь злачён перьсте́нь да на право́й руки».

60 Тут ведь Домнушка ведь не послушала да свою маменьку.

Стала Домнушка белёшенько да умыватисе,

Хорошохонько да снарежатисе;

Пошла Домнушка да на почесьтён пир.

Пришла Домнушка в полаты белокамянны.

65 Она крёс кладёт да по-писа́ному,

А поклон ведёт да по-учёному.

Уж как Митрей-князь сидит в большом углу:

«Добро жаловать да прошу милосьти

Тебя, Домнушка да Фалелеёвна,

70 Ко сутулому да ко горбатому,

Ко глазам косым да ко ногам кривым,

Ко кудерьця́м да ко заонеськия,

Ко рецям да ко корельския!»

Уж как Домнушка да испужаласе,

75 Фалелеёвна да перепаласе:

«Уж ты ѓой есь, Матрей-князь да ты Васильёвиць!

Ты спусьти меня сходить да к ро́дной маменьки:

Я забыла ведь злацён перьстень да на окошоцьки,

Нам которым ведь персьнём с тобой да обручатисе».

80 Тут спрого́ворил ведь да Митрей-князь:

«Уж ты где ходи, да только моёй слови».

Пошла Домнушка она да ведь во кузьницю,

А сковалаб Домнушка два ножицька булатныя,

Пошла Домнушка да во цисто́ полё,

85 Оны тыкнула тупым концём да во сыру́ землю,

А востры́м концём себе да во белы́ груди:

«Не достаньсе ты, моё да тело белое,

Уж как Митрею-князю́ да на поры́ганьё;

Уж достаньсе, моё тело очень белоё,

90 Во серым волкам на во́еньё,

Чёрным воронам да на погра́еньё!»

———

Дарья Андреевна Мостовникова

XVII. Дарья Андреевна Мостовикова, пожилая замужняя женщина. От нее записан один стих об Егории Храбром.

178. ЕГОРИЙ ХРАБРЫЙ

На восьмом году на восьмой тысечи

Наежал-то царища Грубиянищо.

Он кнезей-то всех повырубил,

Молодых кнагинь он во полон берёт.

5 Благоверного царя Фёдора

Он под мець клонил, голову срубил.

Оставалось у нёго цядо милоё,

Цядо милоё Егор Храбрыя.

Уж он стала Егорья всё-то муцити

10 Всемы муками да рознолицьныма:

На воды топить да колесом вертеть;

Как Егория-света то неймет.

Он того, собака, не пытаючись,

Уж он стал Егорья как пилой пилить,

15 Как пилой пилить, топором рубить.

У пилы зубья всё прикрошилося,

У топора жельё приломалося;

Как Егорья-свет его то неймет.

Он того, собака, не пытаючись,

20 Еще стал Егорья во котли варить.

Как котёл кипить, Егорья стоём стоит,

Он стоит, стоит, сам стихи поёт,

Он стихи поёт да херувимския;

Под котлом ростёт трава-му́рава,

25 Как светы ростут да всё лазурьёвы.

Как Егорья-свет его то неймёт.

Он того, собака, не пытаючись,

Еще брал Егорья за белы руки,

Он повёл Егорья на кругу гору́,

30 Он копал Егорью тёмныя погрёбы:

В глубину копал да сорока сажон,б

В ширину копал трицати сажон,б

Уж он брал Егорья за белы руки,

Он бросал Егорья в тёмны погрёбы,

35 Он железныма решоткам призадергивал,

Муравой-травой да замуравливал,

Пеньём, коре́ньем призакладывал,

Он желты́м песком призасыпывал,

Серым ка́меньем да призаваливал.

40 Ище тотарин тут похваляитце:

«Не бывать Егорью на святой Руси,

Не видать Егорью своёй-то матушки,

Своёй матушки да Степанидушки!»

По Егорому по моленьюцю

45 Выпадала та погодушка.

Выходил Егорей на святую Русь,

Приходил Егорей ко матушки:

«Роднав матушка Стёпанидушка,

Стёпанидушка да Олёксандровна!

50 Ты дай-ко мне благословление

Мне убить да тотарина,

Пролить да кровь тотарьскую,

Известить[484] обиду християньскую».

Ни давала матушка благословления,

55 Ни давала Олёксандровна.

Садилса на добра коня;

Видели седуцись, а