За Веру, Царя и Отечество - Валерий Шамбаров

Встревоженные турки сразу прекратили атаки Кут-эль-Амары, сняли оттуда свой 13-й корпус и бросили навстречу Баратову. Так что англичане получили отличную возможность вызволить Таунсенда и ударить на Багдад. Да и сами осажденные могли вырваться - против них остались лишь заслоны. Но ни главное британское командование, ни Таунсенд этим шансом не воспользовались. Его корпус был деморализован потерями, ослаблен болезнями, недоеданием, плохим климатом. И, по признанию немецких офицеров "окруженный лишь слабыми турецкими силами", 29.4 капитулировал после 148 дней осады. От корпуса к этому времени осталось 9 тыс. чел. Турецкая и германская пропаганда раструбили об этом как об очередной величайшей победе, заодно стараясь сгладить шок от катастроф Эрзерума и Трапезунда. Правда, автор победы фельдмаршал фон дер Гольц до нее не дожил. Тиф и дизентерия косили осаждавших так же, как осажденных, и он скончался за неделю до сдачи англичан.

Собственно, главный смысл русской операции исчез. Но она, уже начавшись, по инерции продолжалась. Части Левандовского и Рыбальченко в жестоком бою взяли г. Ревандуз. При этом погиб командир 4-й армянской дружины Кери. Создалась угроза г. Мосулу - русские были в 100 км от него. Но встретив сильное сопротивление, дальше продвигаться не стали и закрепились на достигнутых рубежах. А Баратов решил продолжить путь на Багдад - хотя бы в качестве рейда. Его войска, разгоняя отряды курдов, заняли пограничный город Ханэкин. Действия проходили в очень тяжелых условиях, по страшной жаре, при недостатке питьевой воды - ее привозили в бурдюках на верблюдах. Но дальше навстречу стали выдвигаться превосходящие силы турок. Вступать с ними в сражение Баратов не стал и приказал отходить назад к Керманшаху.

В этой операции снова отличился вахмистр Семен Буденный. От дивизии Шарпантье были высланы вперед разъезды, чтобы разведать г. Бекубэ, уже совсем рядом с Багдадом. Взвод драгун 18-го Северского полка под командованием Буденного вошел в этот городишко, противника не обнаружил, послал донесение командиру и отправился дальше. Но вдруг его нагнали посыльные и сообщили, что на обратной дороге нарвались на колонну турок. Взвод начал выбираться по вражеским тылам. Подойдя к Ханэкину, увидели караваны верблюдов - обозы всей вражеской группировки. Горстка драгун неожиданно атаковала их, наведя панику, в суматохе отбила два каравана, груженных мешками риса, сухофруктов и других продуктов. Взяли и пленных, от которых узнали, что вся местность занята большими силами неприятеля. Питаясь трофеями, поехали кружными проселками на Хирван. Потом внезапно с тыла атаковали турок, порубив и захватив в плен их заставу, и вышли к своим. Взвод был уже исключен из списков части как погибший - он путешествовал по территории противника 22 дня. Буденный за этот рейд был награжден Георгиевским крестом II степени.

55. ЮТЛАНДСКИЙ БОЙ И ТРЕНТИНО

Какое несчастье быть в союзе с такими негодяями, но что делать!

Ген. Д. С. Дохтуров, 1805 г.

В западной и западнической литературе можно встретить порой сетования, что Антанта являлась союзом "социально и культурно разнородных организмов". Отчасти это так. Но лишь отчасти. Поскольку опять неясно, что понимать под словом "культура". Если брать техническую сторону, то подобное утверждение больше относится к Центральным Державам, там разница между Германией и Турцией была куда более разительной, и тем не менее их союз был весьма эффективным. А если брать нравственную сторону, то утверждение можно считать справедливым - но не в том плане, как обычно понимается авторами. Особенностью Антанты стало соединение в общем альянсе России, где в то время моральные и духовные ценности все еще сохраняли приоритет над материальными, и Запада, где понятия нравственных идеалов тоже существовали, и пожалуй, были более сильными, чем в наши дни, но уже занимали подчиненное положение по отношению к приоритетам прозаичной материальной выгоды.

Вот и получалось, что русские, по признанию У. Черчилля, проявляли подлинное "соревнование боевого товарищества, которое было отличительной чертой царской армии". А их партнеры-англичане даже в самые тяжелые для России дни отчаянно торговались за оплату кредитов золотом по грабительским ценам, за проценты на эти "кредиты", а то и доходили до попыток прибрать под контроль русские финансы. И государственный контролер Харитонов комментировал: "Значит, с ножом к горлу прижимают нас дорогие союзнички или золото давай, или ни гроша не получите. Дай Бог им здоровья, но так порядочные люди не поступают". А министр Кривошеин констатировал: "Они восхищаются нашими подвигами для спасения союзных фронтов ценою наших собственных поражений, а в деньгах прижимают не хуже любого ростовщика". Даже такой ярый западник, как кадет Шингарев, выражал неодобрение подобной позиции Лондона и Парижа.

Алексеев в январе 16-го писал в Париж ген. Жилинскому: "За все, нами получаемое, они снимут с нас последнюю рубашку. Это ведь не услуга, а очень выгодная сделка. Но выгоды должны быть хотя немного обоюдные, а не односторонние". Увы, западные державы думали именно об односторонней выгоде, и нередко их претензии вообще зашкаливали за рамки приличий. Например, суда, перевозившие в русские порты вооружение, конвоировались английскими крейсерами. И Лондон попытался получить за это "компенсацию", направив в Россию запрос: "Ввиду того, что от действий германских подводных лодок утрата тоннажа торгового флота союзников весьма значительна, английское правительство предлагает весь русский торговый флот, находящийся в свободных морях, передать ему в распоряжение и ведение". Причем обещалось, что "известный процент русских судов будет всегда обслуживать русские заказы, а остальное будет посвящено общим интересам". Правительство и Ставка не знали, что и ответить,- было понятно, что Британия просто хочет наложить лапу на русские суда. Но союзники настаивали, стали сокращать тоннаж отправляемых в Россию грузов.

К счастью, столь наглые требования возмутили даже Думу. 15.1 вопрос был поднят на Особом Совещании, после чего к Родзянко пожаловали с разъяснениями посол Бьюкенен и военный агент Нокс. Председатель Думы сказал им прямо: "Это вымогательство, это недостойно великой нации и союзницы, русский народ не может снести такого унижения и об этом придется говорить с кафедры Думы". И союзники пошли на попятную. Но морской министр Григорович, предвидел, что англичане могут отомстить и возникнут проблемы с конвоированием судов. Поэтому нашел выход в переговорах с японцами - они согласились по "дешевке", всего лишь за возмещение расходов по подъему со дна и ремонту вернуть крейсера, потопленные в прошлой войне: "Варяг", "Пересвет" и "Полтаву". Так что и "гордый "Варяг" снова вступил в строй и принял участие в Первой мировой. В обстановке величайшей секретности эти корабли, уже с русскими экипажами, совершили долгий и трудный путь вокруг Африки и летом прибыли в Архангельск. На Севере появилась собственная эскадра для конвоирования судов, и предлог для шантажа исчез.