Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По сравнению с ним Шарапов выглядит гораздо стерильнее в своем понимании служебного долга. Но зритель восхищается Жегловым и прощает ему и резкость, и самомнение, и подозрительность — у него это «профессиональные болезни», возникшие от длительного общения с преступным миром.
Так же, как когда-то в «Интервенции», Высоцкий целиком отдается захватившему его любимому делу. Он достраивает образ своего героя, подыскивая наиболее характерное и яркое. Вайнеровское «значица» Высоцкий дополняет характерным жегловским жестом, перенятым у действительного московского оперативника тех лет Жаркова. Он точно определял моменты, когда именно этим жестом Жеглов коротко заявляет свою правоту или начало действий: «Ну, значица, так...» По одной этой фразе и мгновенному сумрачному взгляду было понятно, что ради дела и ради своей ненависти этот человек готов на все. Он не знает запрещенных приемов. Ошибка недопустима для его профессиональной гордости. Все остальное — можно и даже нужно.
Он подсказывал другим исполнителям «характерность», он диктовал своим поведением в кадре ритм всего эпизода. Трогательную шепелявость Кирпичу-Садальскому подсказал тоже Высоцкий, а ему, в свою очередь, — его друг Вадим Туманов, который встречал прототипа Кирпича — карманника по кличке Тля — в свою лагерную бытность. Сам Садальский говорит, что эту роль ненавидит — приклеилась кличка «Кирпич». Но в то же время в глубине души соглашается: возможно, ничего другого так ярко не сыграл...
Поразительный сюжетный ход с фотографией любимой девушки, помещенной среди портретов кинозвезд, — это тоже режиссерская находка, подсказанная Высоцким авторам фильма.
Он переживал за друга — из-за травмы головы Абдулов не мог выучить длинный текст, не мог запомнить, что Высоцкого-Жеглова в кино зовут Глебом. Он называл его Стасом. В сцене, когда героя Абдулова выгоняют из милиции, Высоцкий стоял боком и тихо подсказывал другу нужные слова.
В конце июня во время съемок Говорухин вынужден был лететь в ГДР на фестиваль со своей предыдущей картиной «Ветер "Надежды"» и доверил Высоцкому снять несколько эпизодов. Нужно было снять четыреста полезных метров пленки — это, примерно, 7 дней работы. Высоцкий, под воздействием давно копившегося режиссерского голода, снял материал за четыре дня. Партнеры почувствовали, что у него есть не только задатки режиссера, а и то, что он абсолютно готов к режиссерской работе. И когда вернулся Говорухин, группа встретила его словами: «Он нас замучил!»
С.Говорухин: «Привыкший использовать каждую секунду, он не мог себе позволить раскачиваться. В 9.00 он входил в павильон, а в 9.15 уже начинала крутиться камера. И никогда на полчаса раньше, чем кончалась смена, не уходил никто. В общем, если бы в этой декорации было не 400 метров, а в десять раз больше, то он за неделю моего отсутствия снял бы весь фильм... Все, что он снял, вошло в картину».
«Я получил удовольствие от работы, не то чтобы удовольствие, а купался в некоторых моментах роли», — скажет Высоцкий в одном из своих интервью.
С.Юрский: «Высоцкий, так случилось, в большинстве сцен, в которых я снимался, был режиссером в связи с тем, что Говорухин уехал куда-то по неотложным делам и оставил его за себя. Поэтому я наблюдал Высоцкого, как говорится, в двух ипостасях одновременно. И мне кажется, он замечательно с этим справлялся. Это поднимало его дух, он был контактен, очень легко шел на компромиссы... Да, это был один из лучших моментов его жизни...».
«Зато на тонировке с ним было тяжело, — жаловался в своих воспоминаниях С.Говорухин. — Процесс трудный и не самый творческий — актер должен слово в слово повторить то, что наговорил на рабочей фонограмме, загрязненной шумами, стрекотом камеры.
Бесконечно крутится кольцо на экране. Высоцкий стоит перед микрофоном и пытается «вложить» в губы Жеглова нужные реплики. Он торопится, и оттого дело движется еще медленнее, он безбожно ухудшает образ. «Сойдет!» — кричит он. Режиссер требует записать еще дубль. Он бушует, выносится из зала, через полчаса возвращается, покорно становится к микрофону. Ему хочется на волю, а лента не пускает. Ему скучно, он уже прожил роль Жеглова, его творческое нутро требует нового, новых ролей... Озвучивание всех пяти серий Высоцкий провел за месяц — это было колоссальное напряжение, но он очень спешил и боялся не успеть».
Еще одна интересная деталь. Сцену допроса Жегловым Ручечника, которого играет Е.Евстигнеев, снимали в интерьере той самой купеческой квартиры, где Высоцкий начинал свою театральную учебу в кружке Владимира Богомолова. Диалектика... Хотя Высоцкий порой сомневался в справедливости ее законов для искусства:
Ученые, конечно, не наврали.
Но ведь страна искусств — страна чудес,
Развитье здесь идет не по спирали,
А вкривь и вкось, вразрез, наперерез...
Высоцкий хотел в фильме петь. Накануне съемок и в процессе работы над фильмом он предлагал Говорухину включить в фильм ранее написанные песни «За тех, кто в МУРе» («Побудьте день вы в милицейской шкуре...»), «Песню о конце войны» («Сбивают из досок столы во дворе...»), «Балладу о детстве» («Час зачатья я помню неточно...»). Режиссер же полагал, что «это разрушит образ, и это будет уже не капитан Жеглов, а Высоцкий в роли капитана Жеглова». Произошла ссора... Скорее всего, режиссер был не прав. Пришло время, когда зрителю стал интересен не образ, который он видит на экране, а сам актер — Владимир Высоцкий: что за личность, какой он человек...
Позднее Высоцкий прокомментирует эту ситуацию: «Ну, как же! У всех Высоцкий поет, а у меня — не будет! И так подомнет под себя весь фильм, да еще ему и гитару в руки?! Что ж от моего фильма останется?! А то будут еще помнить фильм только по песням! А не дай спеть — зритель так до конца и будет маяться: споет — не споет? Ждет, ждет, и — хрясь! — конец! Нетути! Песен-то! Во! Обманули... Так лучше и запомнят: "Это там, где Высоцкий так и не поет? Во! Режиссер, видно, личность еще та, если Высоцкий так и не сумел справиться! А уж как, наверно, упрашивал, как умолял, однако слабак против режиссера!"»
Был принят компромиссный вариант: Высоцкий поет отрывок из посвященной Вере Холодной песни А.Вертинского «Лиловый негр» («Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы?..»), аккомпанируя себе на пианино. Поет не концертно, а чередуя слова песни с репликами по ходу действия. И поет так, как сегодня не поют, только в те годы так пели, так пел романсы Вертинского в его детстве отец.