Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень солидными и компетентными были консультанты фильма, возглавляемые первым заместителем министра генерал-лейтенантом К.Никитиным. Кроме консультаций они поспособствовали, чтобы Высоцкий был утвержден на роль Жеглова.
Детектив — жанр особый, требующий не только мастерства, но и определенных знаний для создания образов и следователей, и оперативных работников, и уголовников. Подходя к любому делу очень основательно, Высоцкий добрался до архивов и библиотеки начальника Высшей юридической школы МВД СССР генерала В.Илларионова, прошедшего путь от рядового оперативника. Высоцкого интересовала внешность сыщика, одежда, привычки, любимые жесты и слова, почерк, обращение с задержанными. Копаясь в библиотеке, он был удивлен, что есть серьезные исследования воровского жаргона — от труда известного языковеда Бодуэна де Куртэнэ «Блатная музыка» («жаргон тюрьмы»), изданного в 1908 году в Санкт-Петербурге, до словаря уголовного жаргона, изданного в 1959 году научно-техническим отделом МВД.
Первый день съемок — 10 мая 1978 года — совпал с днем рождения Марины Влади. В этот день по случаю двойного праздника в студии выпустили стенгазету, а 40-летний юбилей Марины отмечали на даче одного из общих друзей. Марина увела Говорухина в другую комнату и попросила со слезами на глазах: «Отпусти Володю, снимай другого артиста». Да и сам Высоцкий, так стремившийся к этой роли и уже много вложивший в подготовку съемок, закапризничал. Он испугался продолжительности съемок (124 рабочих дня) и того, что работа в фильме помешает намеченному гастрольному турне в США.
С.Говорухин: «...в самом начале работы он умолял «отпустить» его. Он и Марина собирались тогда отдохнуть. У него предполагалось концертное турне по городам США. Он повторял, что ему осталось так мало жить, что он не должен «разбрасываться»... Что я мог ему сказать? У меня не было другого исполнителя, да и где я мог найти другого такого? Без Высоцкого картина была бы совсем иной. Я сказал «нет», и мы построили для него щадящий режим съемок, чтобы он смог осуществить все задуманное. А нам осталась его самая большая и, думаю, самая удачная, самая близкая его индивидуальности экранная роль».
«Щадящий режим» был предложен и в театре — Высоцкий срывался со съемок в Москву, два раза играл Гамлета, потом два раза Свидригайлова и — опять в Одессу. И так на протяжении почти всех съемок...
К моменту выхода «Места встречи...» советский прокат прошли «Дело Пестрых», «Дело Румянцева», «Дело № 306» и другие «дела»... Наработался определенный штамп специалиста УГРО, а главным конфликтом всех лент был конфликт между сыщиками и бандитами: одни воруют и убивают, а другие их ловят и допрашивают. Это даже не конфликт, а своего рода «производственные отношения». В основе же романа Вайнеров лежит конфликт между «законником» Шараповым и оперативником, который часто отходит от «процессуальных норм ведения дела», — Жегловым. В романе показан философский спор между ними: каким путем идти к «эре милосердия»? То есть по роману Шарапов — герой положительный, а Жеглов... Он обаятелен и энергичен. Но авторы и не собирались считать положительным героем человека, исповедующего опасную идею о том, что цель оправдывает средства. Это в романе...
А в фильме Высоцкий начисто «переиграл» Конкина, и идейный замысел романа перекосился. Актер и режиссер не поверили в «отрицательного» Жеглова. Они заставили зрителя поверить в то, что Жегловым руководит не какая-то личная корысть, не желание продвинуться по службе, а только единственное стремление — найти и наказать убийцу, обезвредить бандита, обеспечить мирную и спокойную жизнь трудовым людям. Неправоту его по части юридической этики они расценили как неизбежные издержки могучего характера и гибкого ума. Когда он кроток, это подвох, если ласков, то зловеще, в торжественной фразе обязательно отыгрывается ирония. А потом, на ровном месте, во всю силу мужского характера вдруг вспыхивает сокрушительная ярость. Тот же Кирпич в вежливом, душевном разговоре будет для Жеглова и Сапрыкин, и даже Костя, при том, что ворованный кошелек следователь все-таки подбросит ему умелым, чисто воровским жестом в самую удобную минуту.
После выхода фильма в отзывах была высказана мысль о влиянии личности актера на художественный результат, о том, как личное обаяние Высоцкого делает жесткий, грубый персонаж Жеглова глубоким, сложным и гораздо более привлекательным, чем положительный герой В.Конкина, и критика в адрес Жеглова тонет в аплодисментах актеру Высоцкому.
Возможно, по причине явного несоответствия основной линии романа экранному его воплощению между авторами и режиссером произошел скандал.
С.Говорухин: «Мы разругались еще до начала съемок. Они были не согласны с некоторыми изменениями в сценарии, а то, что я настаивал на кандидатуре Конкина, просто вывело их из себя. Так что они даже попросили убрать свою фамилию из титров, первоначально там был указан некий Станислав Константинов (очевидно, намек на Станиславского). Только потом, когда фильм имел такой успех, мы встретились, и Вайнеры согласились фамилию вернуть».
С.Садальский подтверждает: «Вообще с этой картиной много интересного связано. Сейчас вот братья Вайнеры с гордостью говорят всем властям: мы авторы «Места встречи...». А ведь они плевались от этой картины, уверяли, что она ужасная, а Высоцкий просто чудовищен. Когда картину закончили, в ней значились другие титры — я сам лично это видел: Вайнеры свое авторство скрывали. Но когда министр внутренних дел Щелоков посмотрел фильм и сказал: «Картина просто прекрасная, а Высоцкий — гениален», Вайнеры мнение изменили и с удовольствием свое авторство признали».
Мало того, братья Вайнеры не просто согласились вернуть свою фамилию, а переснимали титры за собственные деньги.
С.Юрский: «Шарапов скучный человек! Скучный! Отрицательный герой Жеглов, которого сыграл Высоцкий, — он не скучный, он блещет. И из-за этой яркости фильм едва не запретили — авторы были смущены таким обаятельным Жегловым...»
Высоцкий играл своего сыщика-следователя совсем иначе, чем это делали в аналогичных ролях актеры до него. Ни важности, ни внешнего, часто деланного превосходства, ни сугубо начальственного вида, ни прозорливого, надуманного взгляда, говорящего о собственной профессиональной исключительности, у Жеглова не было. Высоцкий создал образ человека, который прав и не прав одновременно, и он не столько оправдывает своего героя, сколько показывает истоки этой душевной косины: она от нетерпения сердца, от желания сразу же, мигом, обогреть сирых, приласкать обманутых и поквитаться с обидчиками. Вместо правила «Милиционер должен стоять на страже закона» — установка «Вор должен сидеть в тюрьме! Верно? — спрашивает Жеглов-Высоцкий. — Вот что людей интересует!» Эта справедливая, но юридически не обоснованная формула придавала ему уверенность в своей правоте. Это, возможно, не извиняет его, но объясняет убедительно. Жеглов Высоцкого — человек из народа, который судил не по закону, а по справедливости, и хотя прав не был, но был всеми понят.