'Фантастика 2025-155'. Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Усмехнувшись, вспоминаю, что это мое указание. Курские и южно-брянские земли как нельзя подходят под посадки сахарной свеклы и подсолнечника. Сахар и подсолнечное масло ныне в большой цене, что в Азии, что в Европе, и если Орда мне доступ к пряностям и арабскому золоту перекроет, то уж с этим товаром я все равно все рынки завоюю.
Настроение у меня было приподнялось, но чем дольше я читаю письмо Остраты, тем все больше и больше оно начинает портиться вновь.
«Как ты знаешь, нынешний год — это год очередных выборов консула Союза, и поначалу, как мы и уговаривались, я запросил их переноса из-за твоего отсутствия. Всем князьям отписал, и все ответили пониманием и уверениями, что не будут настаивать на проведении выборов. И тут, признаю, мой грех! Поверил на слово этим лживым собакам, а они развели меня, как дитя. Едва палата князей собралась по зиме, и я объявил о переносе выборов, как Глеб Ростиславич Смоленский поднялся и в отказ. Мол и что с того, что прежнего консула в Твери нет. Это выборам не помеха. Ежели его изберут, то и дальше править останется, а ежели нет, то по приезду дела передаст новоизбранному консулу, и весь тут сказ. Я аж обомлел от такого коварства. Очухался и давай совестить князей, мол нехорошо, вы все слово давали, да и Иван Фрязин за всех за вас ныне воюет. Князья меня выслушали. Кто глаза отводил, а кто и нет. В общем проголосовали, и из восемнадцати князей десять подняли руку за выборы. И Константин Полоцкий, коего ты облагодетельствовал, поднял, и Михаил Черниговский, коему ты стол отцов вернул, тож. В общем, я их всех переписал, дабы в будущем ты знал, кто из них способен тебе нож в спину воткнуть».
Вот тебе раз! Захотелось вдруг заорать вслух. А почему же ты, друг мой Острата, пишешь об этом только сейчас. Уж не сам ли ты в этом заговоре состоял⁈
С трудом сдерживаю эмоции и читаю дальше.
«Ладно! Сказал я им тогда. Ваше слово не последнее в Союзе, посмотрим, что скажет Земский собор! На зиму, как известно, собор не сбирается, и приезжают не все депутаты, а тока выборные от городов. Это оказалось, с твоей стороны Фрязин, большим недоглядом. Почти все посланники княжеских городов с рук княжих едят и в рот им смотрят, а наших новых городков немного еще. Так что с тридцати посланцев за перенос выборов проголосовали токма девять. Тверская дума, глядя на это безобразие, тож от рук отбилась и на поводу у Якуна с Луготой пошла. За малым большинством, но за выборы консула в этом году таки проголосовала. Тут винюсь перед тобой за то, что сразу не известил. Честно скажу, труса я малость спраздновал, показалось мне на миг, что все рухнуло и власть уплывает из-под носа. Испугался, что не справлюсь и подведу тебя и доверие твое высокое не смогу с честью вынести. Хотел даже сам к тебе ехать виниться и прощения просить, а потом передумал. Я это допустил, — сказал я сам себе, — мне и исправлять!»
На этой строчке я как-то враз успокоился, вдруг осознав, что тон письма больше похож на рапорт победителя, чем на вопль покаяния. Ясно же, потеряй я пост консула, так и он, Острата, наместником бы моим не усидел! А этого в письме, явно, не просматривается.
— Ладно, — Бормочу вслух, — заинтриговал ты меня боярин! Слов нет, заинтриговал!
Читаю дальше.
'Остаток зимы и всю весну я с князьями вел переписку. Не со всеми, а в первую очередь с теми, кто не такой упертый как Глеб Смоленский и кого, если не припугнуть, то купить можно. Константину Полоцкому я написал, что мол зря ты, княже, кусаешь руку дающую. Думаешь, татарва разогнала литву и Товтивил боле не опасен тебе. Зря! Монголы уйдут в степь, и литва вернется. Вот ты и спроси себя, тогда долго ли ты без поддержки Твери на столе отцовском усидишь? А ведь Тверь — это Фрязин, консул он или нет, и обид Фрязин не прощает.
Анциферу же, воеводе Василия Московского, тож напомнил, что без нашего слова Смоленская родня жены княжевой враз его сожрет и не подавится. Ведь каждый на Москве знает, что князь Василий человек робкий и мнительный, жене своей слово поперек сказать не может, и потому родни смоленской там с каждым годом все прибывает и прибывает. Воеводу они хотят своего поставить, и Анцифер у них поперек горла стоит. Он это прекрасно знает, и потому слова мои в удобренную почву упали.
Но боле всего я к выборам в Твери готовился. Понимал, коли в Твери усидим, то и весь Союз за нами будет. Во все слободские концы своих людишек разослал, дабы слух пустили, что Фрязина бояре да князья хотят смести и все хорошее, что он сделал, назад повертать. Народ тверской всполошился, ведь, право слово, при тебе жизнь на Твери сильно поменялась к лучшему. Про голод народец вообще забыл, про разруху тож, разжился, жирком оброс, а ныне, когда полон и добыча идет на Тверь потоком, так всем тока в прибыль. Опят же люди видят, за кого их консул на краю земли воюет. В общем, немного переборщили мои радетели со слухами. Народ тверской возмутился да распалился сильно, аж до волнений дошло. Несколько дворов боярских пожгли, но никого до смерти не извели, тока Якуну пришлось на время из города съехать от греха. К маю страсти поутихли, посевная началась, а в июне народ тверской собрался и всем городом избрал тебя, Иван Фрязин,
