Вельяминовы. Начало пути. Книга 1 - Нелли Шульман

Отца мальчик помнил смутно, потому, что видел его редко. Он был невысокий, у него были ласковые, светло-голубые, как весеннее небо глаза, в сеточке тонких морщин. Отец всегда улыбался, когда обнимал его, и у него были сильные, надежные руки — в них было очень уютно.

Мальчик почувствовал запах и сказал, сморщив нос: «Фу!». Он оглянулся и вдруг заплакал:

«Мама! Хочу к маме!»

— Мама приедет, милый, — сказал мужчина, и, вынеся рыдающего ребенка из детской, передал его начальнику охраны.

— Поставьте одного человека у входа, и собирайтесь — как только я закончу с ней, — герцог кивнул на лежащую без сознания женщину, — мы сразу же уезжаем.

— Мама! — отчаянно, горько закричал мальчик, но ему закрыли рот и вынесли из комнаты.

Дверь захлопнулась. Герцог с трудом опустился на колени и снял с пояса кинжал.

— Ну что, милая, — пробормотал он, — после этого тебя и в самый последний бордель не возьмут. А нечего было скрывать от меня сына, сучка ты этакая.

Джон остановил гондолу, по старой привычке, в паре переулков от дома Вероники. Нежный рассвет падал на воду канала, и он вдруг замедлил шаг, любуясь застывшими, четкими отражениями домов. Ночью, когда он подъезжал к городу, шел дождь, и он, зевнув, подумал, что хорошо будет сейчас понежиться в теплой постели, обнимая Веронику, вдыхая запах лаванды.

— До обеда просплю, — вдруг подумал он. «А потом возьму маленького Джона, и сходим с ним на кампо Сан-Марко, погуляем напоследок. Проследим за тем, как вещи отправят, да и сами двинемся — все же путь неблизкий.

Он остановился и посмотрел на палаццо напротив. «Странно», — пробормотал мужчина.

«Оно же пустует». Он быстро перебежал мост и удостоверился — ту дверь, что была раньше забита наглухо, уже открывали. «И совсем недавно», — пробормотал Джон, рассматривая свежие царапины у замка. Он взглянул на окна Вероники — портьеры были задернуты.

На ее лестнице было тихо и сумрачно. Джон вдохнул сырой воздух и почувствовал тот запах, который был ему слишком хорошо знаком. Дверь была полуоткрыта. Он неслышно достал кинжал и шагнул внутрь.

Она жила. Джон приложил пальцы к запястью и почувствовал, как бьется сердце. Он сбросил камзол, и, разорвав рубашку, принес из кухни кувшин воды. Стерев кровь с ее лица, он облегченно вздохнул — раны были неглубокие и жизни не угрожали, хотя, конечно, надо было бы их зашить. Джон намочил тряпку и нежно прижал к ее лбу.

— Все хорошо, — шепнул он, баюкая ее в руках. «Все хорошо, я тут, любимая, я тут».

Ресницы чуть дрогнули, и она сказала, кусая изрезанные губы: «Мальчик…».

Он похолодел, и, осторожно опустив ее голову на свернутый камзол, заглянул в детскую — колыбель была пуста. Он обошел все комнаты, зовя ребенка, все еще не умея поверить в то, что случилось.

Вероника пыталась встать. «Не смей, — сказал Джон, и, подняв ее на руки, перенес в опочивальню. «Сейчас я пойду за хирургом, все будет хорошо».

— Где маленький Джон? — она вцепилась в его руку. «Где он?».

Разведчик помолчал и сказал, прикасаясь губами к окровавленной, изуродованной щеке: «Я его найду».

— Я ничего не помню, — измученно сказала Вероника. «Я открыла дверь, потом боль, и все — темнота. Я ничего не помню!» — она разрыдалась и Джон, обняв ее, гладя по содрогающейся спине, еще раз обещал: «Я найду нашего сына, любовь моя».

Часть шестнадцатая

Лондон, осень 1579 года

— Я послежу за ними, — улыбнулась Вероника, подхватывая на руки девочек. «Ты иди, а потом я». Лиза подергала женщину за подол: «Можно мне тоже?».

— Рано тебе еще, — Вероника нагнулась и поцеловала ее в лоб. «Как вырастешь, будешь ходить к портнихе, а пока тебе и дома пошьют, что надо».

Лиза обиженно выпятила губы, и, вздохнув, стала возиться с обрезками ткани на полу.

— А вы похудели, миссис Марта, — сказала портниха, помогая Марфе надеть платье. «В груди убирать придется».

— Сколько там той груди, — иронически хмыкнула женщина. «Девчонок отлучила месяц назад, раньше еще хоть что-то было, а теперь…, - она усмехнулась.

— Хотите, в корсет сделаем вставку? — предложила мастерица. «Незаметно будет, а приподнимет немного».

— Ну давайте, — Марфа оглядела платье, — шелковое, цвета морской воды, расшитое серебром и жемчугом. «А что с кружевами?», — спросила она. «Привезли те, что я заказывала?».

Портниха, улыбнувшись, развернула штуку фландрских кружев — в цвет жемчужин на платье.

«Манжеты и воротник», — сказала она.

— Отлично, — Марфа пощупала кружева. «Как раз то, что надо. Охотничье платье готово мое?».

— А как же, — портниха сняла со стены бархатную юбку и кожаный камзол цвета желудей.

«Сюда кружева будем ставить?».

— Ту золотую прошивку итальянскую, что вы мне показывали, — распорядилась Марфа, — на юбку. «Надо, наверное, тоже прикинуть, — критически взглянула она на камзол, и высунулась из-за ширмы: «Милая, еще немного потерпишь моих отпрысков?».

Вероника играла с девочками в ладошки. «Ну конечно, — она расхохоталась, — столько, сколько надо, не волнуйся. Нам еще обувь мерить, не забудь».

Марфа вздохнула и посмотрела на девчонок. «Вроде пока не капризничают», — пробормотала она и повернулась к портнихе. «Ну, давайте быстро камзол, чтобы миссис Холланд не заставлять ждать, а то у нее пять нарядов, дело это долгое».

— Так, теперь к обувщику, — скомандовала Вероника, опуская на лицо капюшон — в людных местах она все еще прятала лицо.

— Я тебе той мази еще сделала, — сказала Марфа, поудобнее подхватывая Полли. Мэри мирно сопела на руках у Вероники, Лиза шла рядом, уцепившись за подол женщины, разглядывая тряпичную куклу, что ей подарила портниха. Полли дернула Марфу за волосы и залилась смехом. «Разбойница!», — проворчала женщина, заправив в серебряную сетку выбившийся локон.

— Ой, спасибо, — улыбнулась Вероника. «От нее шрамы вроде не такими заметными становятся — или кажется мне так?» — она вздохнула.

Марфа только пожала подруге руку — крепко.

Положив в карету новые туфли, они расстелили на пологом, песчаном берегу Темзы шаль, и пустили детей побегать.

Вероника откинула капюшон, и Марфа строго сказала: «А ну не смей! Хоть и октябрь, а солнце, еще вон какое — а тебе надо в тени больше быть, пока шрамы совсем не заживут».

— Да забываю все время, — чуть улыбнулась женщина. «А как к зеркалу подхожу, так… — она не закончила и посмотрела куда-то вдаль, на сияющие волны реки.

— Лебеди! Лебеди! — запрыгала Лиза. «Мама, можно мы на лебедей посмотрим?».

— Идите, только осторожно, — разрешила Марфа и вдруг подтолкнула Веронику: «А кто это, пока я детей развлекала, в кружевной лавке кое-что заказывал, а? А ты говоришь — шрамы».

Венецианка покраснела и рассмеялась. «Он говорит, что сейчас отыгрывается за все то время, когда видел меня два раза в год».

— Ну, вот видишь, — Марфа вдохнула запах лаванды. «А что…, - она кивнула на живот женщины.

— Пока ничего, — та помрачнела. «Я ведь до маленького Джона несколько раз, — она помолчала и резко повела рукой куда-то в сторону. «Может быть, и не суждено мне больше…, - она вздохнула.

— Брось, — сказала Марфа уверенно. «Раз мы теперь знаем, у кого маленький Джон — остается только ждать. Мой муж не подведет», — женщина улыбнулась и вдруг, потянувшись, шепнула подруге что-то на ухо.

— Любопытная! — Вероника расхохоталась.

— Ну, мне правда интересно, — Марфа невинно раскрыла глаза. «Если хочешь знать, он мне говорил, что, если бы не ты, сам бы на мне женился».

— Я ревную, — серьезным тоном ответила венецианка и тут же не выдержала — скисла от смеха и замахала рукой: «Ладно, уж!».

— Да ну! — ахнула Марфа, услышав то, что ей прошептала Вероника. «Я теперь не смогу с ним о работе говорить, моя дорогая, после такого!»

Вероника повалилась на спину и расхохоталась во весь голос. Девчонки бросили лебедей, и, примчавшись, стали карабкаться на смеющихся женщин.

— Мама, — подозрительно спросила Лиза, — а почему вам весело?

— А нам всегда весело, дочка, — Марфа отдышалась и поцеловала Веронику. «Все, поехали, заберем моих старших с уроков, и я тебя домой завезу».

— Да, — Вероника потянулась, — у меня печенка свежая, с утра купила, надо с луком потушить, как он любит.

— Тяжело тебе без кухарки? — спросила Марта, поднимаясь. «Я бы с тобой мистрис Доусон поделилась, она человек надежный, но мы пока в деревне же почти все время».

— Ничего, — Вероника отряхнула подол бархатного платья — глубокого аметистового цвета.

«Знаешь, мне даже нравится — она улыбнулась, — тихо, нежно, — и добавила, — для него готовить».

Джон отложил бумаги и закинул руки за голову. «Мехико, значит, — пробормотал он, смотря на шифрованное письмо из Нового Света. «Тоже неплохо. Просто отлично, я бы сказал».