Сёгун - Джеймс Клавелл

Нага послушно принес Торанаге покрытый шелком сверток. Там была пара мечей — один короткий, второй боевой.

— Заметив, что земля поглотила мои мечи и что я не вооружен, Анджин-сан еще раз спустился в трещину, нашел там свой меч и отдал его мне. Анджин-сан, я в свою очередь возвращаю вам эти. Они сделаны великим мастером, Ёри-я. Помните, меч — душа самурая. Если он забывает или теряет его, он никогда не может быть прощен.

Сопровождаемый еще большими восклицаниями и особой завистью, Блэксорн принял мечи, поклонился, засунул мечи за пояс, потом поклонился снова.

— Благодарю вас, Торанага-сама. Вы оказали мне большую честь. Благодарю вас.

Он собрался уходить, но Торанага приказал ему остаться:

— Нет, садитесь здесь, рядом со мной, Анджин-сан. — Торанага посмотрел на воинственные, фанатичные лица своих офицеров.

«Глупцы, — хотелось закричать ему, — вы не понимаете, что война, независимо от того, начнется ли она сейчас или после сезона дождей, будет только большим бедствием? Любая война с Ишидо — Ошибой — Яэмоном и их нынешними союзниками должна кончиться гибелью всех моих армий, всех вас и уничтожением меня и моего рода? Разве вы не понимаете, что я не имею шансов, кроме как ждать и надеяться, что Ишидо сам себя погубит?»

Вместо этого он еще больше поддерживал их воинственный дух, так как ему было очень важно вывести врага из равновесия.

— Слушайте, самураи: скоро вы сможете доказать вашу преданность, каждый человек, как ваши предки доказали свою преданность. Я сокрушу Ишидо и всех его изменников, и прежде всего Икаву Джикья. Я сейчас всем официально заявляю, что отдам все его земли, обе провинции — Суругу и Тотоми, стоимостью триста тысяч коку, моему преданному вассалу господину Касиги Ябу и подтверждаю право его и его рода как верховных владык этих областей и Идзу.

Оглушительные приветствия. Ябу вспыхнул от восторга.

Оми стучал по полу, крича как в экстазе. Теперь его награда будет безмерна, так как, по обычаю, наследник Ябу будет наследовать все его земли.

«Как убить Ябу, не дожидаясь войны?»

Тут его глаза обратились на Анджин-сана, который бурно выражал свое одобрение. «Почему бы Анджин-сану не сделать это за тебя?» — спросил он себя и громко рассмеялся от этой идиотской мысли. Бунтаро наклонился и похлопал его по плечу. Он был в хорошем настроении и, конечно, ничего не понял, а принял его смех как радость за Ябу.

— Скоро вы тоже получите столько земли, сколько заслуживаете, не так ли? — прокричал Бунтаро сквозь шум. — Вы тоже заслуживаете поощрения. Ваши советы и идеи очень ценны.

— Благодарю вас, Бунтаро-сан.

— Не беспокойтесь, мы пробьемся сквозь горы.

— Да, — Бунтаро был отчаянный боевой генерал, и Оми знал, что они хорошо подходят друг другу: Оми смелый стратег, Бунтаро бесстрашный в наступлении командир. Если кто-нибудь и сможет провести войска через горы, так это он.

Раздался еще один взрыв ликования, когда Торанага приказал принести саке, закончив официальную часть совещания.

Оми выпил свою чашку и проследил, как Блэксорн осушил свою. Он сидел в опрятном кимоно, правильно расположив мечи, и спокойно разговаривал с Марико. «Ты сильно переменился, Анджин-сан, с того первого дня, — подумал он довольно, — многие из твоих бредовых идей еще сидят в твоей голове, но ты уже стал почти цивилизованным».

— В чем дело, Оми-сан?

— Ничего, так, Бунтаро-сан…

— У вас такой вид, словно эта сунул вам свой зад под нос.

— Ничего такого — вовсе нет! Э, совсем наоборот. У меня рождается одна замечательная мысль. Выпьем! Эй, Цветок Персика, принеси еще саке, чашка господина Бунтаро пуста!

Глава сороковая

— Мне приказано узнать, свободна ли Кику-сан сегодня вечером, — сказала Марико.

— Ох, простите, госпожа Тода, но я не уверена, — Дзеко, Мама-сан, сказала это с обворожительной улыбкой. — А можно спросить, уважаемый клиент хочет госпожу Кику на вечер, часть вечера или до утра, если она еще не занята?

Мама-сан была высокая элегантная женщина немногим более пятидесяти лет с очень милой улыбкой. Но она пила слишком много саке, ее сердце было гораздо старше ее, и она обладала носом, который мог учуять запах единственной серебряной монеты даже за пятьдесят ри.

Обе женщины сидели в комнате, примыкающей к личным апартаментам Торанаги и предоставленной Марико. Окна комнаты выходили в маленький садик, прилегающий к первой внутренней стене крепости. Опять шел дождь, капли его блестели в пламени свечей. Марико вежливо сказала:

— Это решит клиент. Может быть, можно уже сейчас условиться и оговорить все до конца.

— Извините, пожалуйста, меня, я не знаю, как долго она занята сегодня. Она пользуется большим успехом, госпожа Тода. Вы понимаете меня?

— О, да, конечно. Нам действительно очень повезло, что госпожа таких достоинств сейчас здесь в Анджиро, — Марико сделала акцент на «Анджиро». Она послала за Дзеко, выполняя распоряжение Торанаги. Нужно было сразу поставить ее на место, но ей не хотелось быть слишком грубой, и Марико была рада возможности вступить в борьбу с таким достойным соперником.

— Чайный Домик сильно поврежден? — спросила она.

— Нет, к счастью, чайная посуда и одежда не пострадала, хотя починить крышу и восстановить садовый домик будет стоить небольшого состояния. И за скорость придется очень дорого заплатить.

— Да, это очень трудоемкое дело.

— Так важна спокойная обстановка, правда? Клиент, может быть, почтит нас в Чайном Домике? Или он хочет, чтобы Кику-сан посетила его здесь, если она будет свободна?

Марико сжала губы, обдумывая:

— В Чайном Домике.

— Ах, со дес! — На самом деле Маму-сан звали Хейкойси — Первая Дочь Строителя Стен. Ее отец и дед были специалистами по изготовлению садовых стен. В течение многих лет она была куртизанкой в Мисиме, столице Идзу, достигнув звания куртизанки второго класса. Но ей улыбнулись боги, и благодаря подаркам своего благодетеля она, имея острый деловой ум, скопила достаточно денег, чтобы выкупить свой контракт и в удобный момент стать хозяйкой нескольких женщин со своим Чайным Домиком, когда уже нужно стремиться иметь не красивое тело, а бойкий ум, которым судьба наградила ее. Теперь она называла себя Дзеко-сан, госпожа Удача. Когда она была начинающей куртизанкой четырнадцати лет, ей дали имя Тсукайко — госпожа Укротительница Змей. Ее владелец объяснил ей, что некий орган у мужчин может быть уподоблен змее, что змея — это удача, и что если бы она смогла стать укротителем в этом смысле, то могла бы очень преуспевать. Это имя могло также развеселить клиентов, а смех был важен в этом деле. Дзеко никогда не забывала о смехе.