Золотая планета - Сергей Кусков

— Конечно, все должны нас жалеть! — продолжила Лана, не обращая на выпад внимания. — И любить. Обязательно любить! Просто потому, что мы есть на белом свете. Мы же такие хорошие и добрые девочки, как нас можно не любить?

— Заткнись! — лицо Бэль налилось яростью.

— И не подумаю! А знаешь, почему?

Пауза.

— Потому, что ты — разбалованная дрянь, которая ни во что не ставит других, но требует к себе повышенного внимания!

Бэль опешила от такого, затем усмехнулась:

— Ты за этим пришла? Сказать это?

— Да. — Лана почувствовала, что заводится. Что не есть хорошо. — Сегодня моя очередь говорить все, что хочется.

А хочется сказать, что ты — подлая сука, которая не ценит хорошего к себе отношения. Подставляет людей, в том числе близких. Ты наглая тварь, которая говорит в лицо одно, а на самом деле делает другое. И все потому, что твое императорское величество хочет привлечь к себе лишнее внимание, стать центром вселенной! Как же так, сама Бэль, и обычная девчонка? Этого не может быть!

Лана сделала паузу, набирая в легкие воздух.

— Мы устали от тебя и твоих понтов. С завтрашнего дня у тебя будут новые няньки. Мы от тебя отказываемся, я пришла за этим, сказать это тебе в лицо. Ты довольна?

Молчание. Бэль недоуменно уставилась на нее, пыталась переварить услышанное.

— Но вы не можете отказаться! У вас приказ!..

— А кто нас заставит его выполнять, если мы не захотим?

Челюсть девчонки отвисла, и не только у нее. Действительно, все рвутся стать хранителями, это заветная мечта любой девчонки в корпусе. До сего дня. А что, если, правда, случится наоборот? Как заставить человека делать то, чего он не хочет, тем более, когда дело касается безопасности лица королевской крови?

— Вас расстреляют, — неуверенно подала голос Бэль. — Вас же приставили ко мне, как… Как…

— Как нянек, вытирать тебе нос и подтирать задницу! — резко бросила Лана и кожей ощутила, как вспотели онемевшие от такого поворота девчонки, все, как одна, наблюдающие за сценой по шестому каналу.

Она расслабилась и улыбнулась, совладав, наконец, с эмоциями:

— Девочка, мы были лучшей боевой группой корпуса. Лучшей! И остались бы таковой, не будь рядом некой высокомерной дряни, которой наплевать на окружающих и на их чувства. Ты — дерьмо, Бэль. Дерьмо с завышенной самооценкой. Я считала, что ты можешь измениться, повзрослеть, понять людей, или хотя бы осознать, что люди — это люди, а не игрушки и дроиды, обслуживающие тебя. Но ты не поняла, к сожалению. Ты и теперь сидишь, распустив нюни, и вновь требуешь повышенного внимания, хотя знаешь, что не права и за что тебя наказали. Но все ведь должно быть только по-твоему, и никак иначе! Так?

Бэль молчала.

— Не пускают назад, на Венеру? Подлые сволочи! Заперли на вилле или в поместье? Не дают выйти в город? Вдвойне! Выполняют преступный приказ папочки? Втройне!

— Бэль, мы — люди! И мы ничем тебе не обязаны! — выкрикнула вдруг она. Но глядя на бесстрастное лицо собеседницы, сбавила обороты. Некоторые вещи, чтобы давали эффект, нужно говорить только тихо, почти шепотом.

— Это здорово, что ты больше не увидишь своего Хуанито. — Лана хрипло рассмеялась. — Здорово для него. Потому, что он для тебя будет такой же игрушкой, как и все. Куколка в твоем кукольном домике. Я рада, счастлива за него, что он не увидит, какая ты дрянь.

Резануло. Бэль онемела от возмущения, не зная, как реагировать. Наконец, собралась и чуть не набросилась, сжимая кулаки от ярости:

— Не смей говорить так! Это не так! Он!.. Он!.. Он!..

— Что «он»? Ну что «он»? Что в нем такого, что избавит его от твоего презрительного отношения?

— Я люблю его, и…

— Что «и»?

Девчонка вскинула носик:

— И то! Я буду относиться к нему нормально, потому, что он, в отличие от некоторых, нормальный!

— Бэль-Бэль! Какая наивность! Ты действительно так полагаешь?

Она рассмеялась, иронией высвобождая всю накопившуюся негативную энергию.

— Ну, хорошо. Раз так, давай разложим все по полочкам. Я тебе докажу, что ты не права.

— Ну, давай, попробуем! — фыркнула та. Обстановка, раскалившаяся до пиковой точки, немного разрядилась. Голос и движения Изабеллы выражали иронию, но как-то неуверенно выражали. Впрочем, упрямства, чистого, голого, не подкрепленного никакими аргументами, ей было не занимать, и Лана прекрасно знала это.

— Скажи, у тебя нормальные родители? — начала она, чувствуя охотничий азарт.

— Они не… — Девчонка растерялась. — Они тут не при ч…

— Я спрашиваю, у тебя нормальные родители, или нет?! — повысила Лана голос.

Правильно, пусть только попробует сказать обратное!

— Может они не ладят, и в разводе, но они — нормальные и умные люди. Особенно отец, который тебя любит и балует. Что, не так?

— Так, — нехотя скривилась Бэль.

— То есть, у тебя нормальные родители и ты их любишь.

— Да.

— Но при этом постоянно делаешь им подлости! Чтобы позлить, побесить их! И вроде даже не мстишь — не за что. Почему ж так, Изабелла?

Молчание. Лана назидательно покачала головой:

— Они уже устали тебя прикрывать, отмазывать, давить на прессу, чтобы слава о твоих проделках не ушла далеко. Но ты все равно раз за разом выкидываешь фокусы, от которых им раз за разом стыдно. Зачем ты это делаешь?

— Они…

— Да потому, что ты — центр вселенной! — вновь сорвалась на крик Лана. — А они не хотят этого признавать!

Лана чувствовала, как разит словами, будто выстрелами, и ей это нравилось. И как тогда, под марсианским Ярославлем, она получала кайф от того, что результат выстрелов непредсказуем.

— Знаешь, что самое смешное? — усмехнулась она. — В отличие от брата ты вменяема. Эдуардо — балбес, которому охота порезвиться, поиграться с огнем, наплевав на все вокруг. У него зашкаливают юношеские гормоны и отсутствует чувство меры — только и всего. В нем нет принципиальной деструктивной составляющей. Ты же прекрасно отдаешь отчет поступкам, осознаешь, что делаешь больно, но все равно делаешь.

— Это — родители. А то — Хуанито, — попробовала протестовать подопечная, но наткнулась на ледяной взгляд.

— У Хуанито было мало времени узнать тебя. Готова поставить три годовых жалованья, что его постигнет сия печальная участь — разочарование в тебе. И от этого не спасет даже самая сильная и крепкая на свете любовь.