Дом у виноградника - Мария Суворовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром, позавтракав, Катя обратила внимание, что сбоку от дома остались велосипеды, на которых они с Юсифом ездили к Калояни. Катя решила вернуть их, раз приехали хозяева дома.
На звонок опять никто не реагировал. Но она заметила, что калитка открыта. Взяв смелость зайти, Катя пробралась во двор. Но в нём никого не было. И машины не было. Странно, на чём тогда приехали хозяева? Катя поднялась к двери, и та на удивление опять же была открыта.
В гостиной сидел Юсиф. С потерянным видом он пил кофе. Рядом стояли пустые бутылки от вина.
– Ты вовремя, – выдавил он из себя.
– Подозреваю, что сегодня ты лучше, чем был вчера, – продолжила мысль Катя.
– Да, это точно. В предыдущие дни тебе лучше было меня не видеть, – объяснил Юсиф.
– Я ждала какого-то более логичного объяснения от тебя. Хотя ты не должен мне ничего объяснять. Я тебе не жена, не любовница…
– Прекрати. Без тебя тошно. Ты больше чем и первая и вторая…
– Ничего себе, какие откровения, – съязвила Катя.
– Я виноват в том, что умер человек.
– Ты кого-то убил? – спокойно спросила Катя, не понимая, что происходит.
– Нет. Боже упаси. Убил кто-то другой. Я косвенно виноват.
– Ты подавал оружие? – Катя держала себя в руках и старалась насколько возможно сохранять равновесие.
– Я не остановил её на пути к смерти.
– Кого «её»? – спросила Катя, понимая, что услышит то, что знать не хочет.
– Лану, – произнес незнакомое Кате имя Юсиф.
– Это кто? – всё-таки уточнила Катя.
– Моя бывшая любовница, если коротко. Хотя так и есть. Зачем придумывать другие определения. Её труп нашли в гостинице в Монте-Карло. Вероятно, её убил новый любовник.
– Надеюсь, в прямом смысле слова ты в этом не замешан.
– Да нет, конечно. Просто я был старше, умнее её. Надо было ей объяснить, что всё именно так когда-то закончится. Но я этого не сделал, – Юсиф продолжал винить себя.
– Ты не прав. Я не знала эту девушку. Но думаю, что она была совершеннолетняя. И в таком возрасте человек сам принимает решения. Ему не обязательно давать советы и менторскую поддержку. Ты ей обещал, что всю жизнь будешь её спасать?
– Нет, – тихо сказал Юсиф.
– Ты её удочерил? – продолжала Катя.
– Нет, – опять произнёс Юсиф.
– Так что тогда? В чём дело? Да, так бывает в жизни. Люди не вечные. И сколько мы проживём, известно одному только Богу. Перестань пить и заниматься самобичеванием. Это – не выход. Похорони её по-человечески. Близким помоги. Если хочешь как-то реабилитироваться. Хотя я не думаю, что ты совершил нечто плохое, что требует какой-либо реабилитации.
– Ты права. Катя, ты права. Я не могу взять себя в руки. Не успел я отойти от разрыва с Ланой, как эта новость. Такое впечатление, что я, именно я, навредил и Лане, и Лике. Не дал им сложить своё женское счастье.
– Ты из себя монстра не делай. Тебе не мешало бы поесть. А не только кофе пить. Лика – это твоя жена?
– Да, бывшая, – вздыхая, ответил Юсиф.
У Юсифа было осунувшееся лицо с мешками под глазами. Бледный, несчастный, потерянный.
– Я ходил в магазин. Кофе закончился. Яйца купил.
– К жизни возвращаешься, – порадовалась Катя. – На моё счастье ни калитку, ни дверь не закрыл. Я уж думала, ты улетел.
– Без тебя? – удивился Юсиф.
– А ты мне обещал улететь со мной? – поинтересовалась Катя.
– Нет… Ну… Предполагал.
– И поэтому три дня не объявляся. Мужчины, вы забавный народ. А если бы я улетела? – продположила Екатерина.
– Ты же не собиралась… – глотнув кофе, сказал Юсиф.
– А могла бы, решив, что ты последний козёл! – не выдержала Катерина.
Юсиф уже набрал воздуха в грудь, думая своим застывшим от обильного алкоголя мозгом, что сказать Кате в оправдание. Но Катя спасла его:
– Не напрягайся так. Не стоит. Иди в душ, постой сначала под горячей, потом под холодной водой. И так несколько раз. Спаси сосуды, включи сознание.
– Спасибо, родная, – Юсиф подошёл к Кате и поцеловал её в щёку.
Несмотря на то, что, конечно, Катя злилась на Юсифа, она была бесконечно рада, что он здесь. Несчастный, печальный, убитый чувством вины, но здесь. Потому что, как бы Катя себя ни обманывала, он ей нужен. В десятки, сотни раз больше, чем все остальные. Катерина всё больше приходила к мысли, что для любви, не для страсти, а именно для любви надо должным образом поврослеть, пройти через боль и испытания, научиться понимать, изучать человека, чувствовать. И главное – принимать. Идеальных нет. Это аксиома. Идеальными и безупречными люди кажутся под наркотическим воздействием космической любви, но рано или поздно это заканчивается. И перед тобой возникает не человек мечты, а сгусток недостатков, который не принимает душа. Пока тело просит этого человека, жаждет его, мы прощаем эти недостатки. Но огонь страсти надо разводить постоянно. И часто недостатки и недопонимание своей мощной струёй негодования страсть тушат. И приходит ощущение пустоты, которое само по себе – однозначная точка невозврата. После неё – или расходиться, или уходить в переосмысление и возвращаться. Но вернуться можно не успеть…
И только взрослый человек, прошедший через радости и горести любви, понимающий и берущий на себя ответственность за партнёра, может войти в долгие и серьёзные отношения. Вот Катя же не убила Юсифа после трёх дней игнорирования и отшельничества, а в двадцать и даже в тридцать она бы орала как потерпевшая, ненавидела его, хлопнула бы в итоге дверью и разрушила всё лучшее, что было. А сейчас ей ясно, что Юсиф в ней нуждается: в её простой заботе и внимании. Парадоксально, но в свои почти полвека Юсиф беззащитен перед внутренними вызовами, которые в таком возрасте уже проходят не так быстро, как в двадцать. Потому что психика уже не такая гибкая, как раньше, переключатели плохо срабатывают. Катя совсем не думала о том, сколько будет жить эта история. То, что она есть, в таком виде и в этих обстоятельствах, – уже здорово. Это большой подарок небес, который был необходим, как воздух, им обоим. И глупо, совсем глупо им не воспользоваться и потерять.
Катя пожарила яичницу. Сбегала к себе за помидорами, луком и сыром. Яичница с томатами
